Анатолий Жуков - Дом для внука

Правда, в отношениях с Баховеем Щербинин сразу занял принципиальную позицию, поддерживая Балагурова. Щербинин никогда не мог ловчить, друг ты или брат. Балагуров, впрочем, ожидал, что Щербинин уедет в другой район или, если этого не случится, он сам попросит перевода, но Щербинин уходить не собирался, а его самого увлекла борьба за начатую перестройку сельского хозяйства.

Хмелевский район, оказавшись в зоне затопления волжского водохранилища, потерял свои лучшие пойменные земли, занятые в основном лугами, кормовая база была подорвана, и большинство колхозов и совхозов свернули животноводство, которое было ведущей отраслью, Надо было перестраивать экономику.

Балагуров тщательно готовился к предстоящей конференции. Кроме вопроса о перестройке сельского хозяйства, надо было поговорить о новых методах коллективного руководства, о системе планирования, о материальной заинтересованности колхозника, об укреплении технической базы после реорганизации МТС. Время для этого наступило. Его время, Балагурова. Время экономических реформ, время перестроек и расширения здания социализма.

Примерно с этого и следует начать вступительную часть речи на конференции. Доклад Баховея не даст ничего нового и наполовину провалит себя, другую половину добьет Щербинин содокладом. Его поддержат выступающие из района, потому что Щербинин — авторитет. Когда с критикой будет покончено, потребуется конкретная положительная программа, и вот тут-то и выступит Балагуров со своими предложениями. Их надо высказать в краткой, минут на пятнадцать — двадцать речи. Его поддержат, конечно, многие, а Межов и Мытарин, которого к этому времени надо сделать председателем колхоза, поддержат обязательно и в первую очередь. Оба хоть и молодые, но уже известные в районе и перспективные люди. С Межовым он говорил о выступлении, а Мытарин обещал зайти, но что-то не торопится.

Балагуров снял трубку и попросил соединить его с правлением колхоза.

В правлении уже никого не было, кроме сторожа, а сторож сообщил, что Мытарин Степан Яковлевич «только что ушедши. Все чего-то щелкал на счетах, как булгахтер, писал…».

Балагуров решил подождать минут десять и прибрал бумаги на столе. Последнее время он совсем зарылся в бумагах, все документы райплана и ЦСУ перетряхнул.

Вскоре пришел Мытарин со школьной тетрадкой в руке, поздоровался от порога, поглядел на ковровую дорожку — он забыл вымыть сапоги.

— Проходи, проходи, — сказал Балагуров, поднимаясь ему навстречу.

— Наслежу по ковру-то.

— Высохнет, выбьется. На голове, что ли, теперь…

Мытарин был много выше Балагурова, а полнота при таком росте делала Мытарина прямо-таки богатырем. В росте он побивал даже Баховея и равнялся только с одним человеком в Хмелевке, со своим отцом. Но Яка был худ, жилист и справедливо носил устрашающую кличку Зверобой — ничего похожего со спокойным добродушным сыном, только глаза одинаковые, рачьи выпуклые глаза.

— Все растешь, что ли? — сказал Балагуров. — Совесть пора знать, до потолка вымахал.

— Семена такие попались, — сказал Мытарин и осторожно присел у стола на стул, заскрипевший под его тяжестью. — Вот пока принес свои соображения по колхозу. — И подал свернутую трубкой школьную тетрадь.

Балагуров надел очки и развернул тетрадку.

Аккуратно вычерченные таблицы, колонки цифр, четкие строки пояснительного текста. «Кое-что». Будто экономист завзятый.

Балагуров просмотрел общую часть. Мысли интересные, дельные. Мельница. Кирпичный завод. Пищекомбинат с новыми цехами: рыбоконсервным, колбасным, хлебобулочным. Свой комбикормовый завод. Мясокомбинат. Все эти новые предприятия будут работать на сырьевой базе района и его соседей и обеспечивать в первую очередь местные нужды. Строить можно кооперативным способом, колхозы согласятся.

— Рыболовством займется ваш колхоз? — спросил Балагуров, поправляя очки.

Смешной он был в очках, гололобый, сосредоточенный, довольный. Очень смешной и хороший.

— Мы, — сказал Мытарин. — Создадим две-три бригады, катеров купим, сетей…

— А строительство мельницы, завода, пищекомбината? Ведь, кроме рабочей силы, потребуются средства, немало средств…

У Мытарина и это было рассчитано, и он, придвинувшись ближе к столу, перечислил, колхозы-пайщики кооперативной строительной организации, стал убеждать. Балагуров не возражал, но у него возникло много вопросов, и они просидели больше часа, пока Балагуров не утвердился в дельности проектов будущего председателя. Он был явно доволен, и поглядывал на Мытарина весело, благодарно.

— Тебе министром быть, Степан Яковлевич, а не зоотехником. И возможно, станешь, а пока давай-ка готовься в председатели. Веткина будем снимать.

— Отделается очередным выговором, — сказал Мытарин.

— Не отделается. Готовишься к выступлению?

— Можно; — сказал Мытарин.

— Готовься с этими планами, пора хозяйничать самостоятельно. Как у тебя отношения с отцом? Что-то, я слышал, у вас не ладится — правда это?

— Правда, — сказал Мытарин. — Остался он в том времени. Будто законсервированный единоличник. Даже обидно.

— Обидно. Крепкий он был мужик, настоящий крестьянин. Видно, поторопились мы тогда с ним. Как смекаешь? — И хитро прищурил на Мытарима маленькие глазки: он любил прощупать поглубже.

— Я родился уже после, — сказал Мытарин.

— Поторопились не вообще, а вот с такими, как он. — Балагуров снял очки и положил их кверху лапками на тетрадь. — Между прочим, — Балагуров мотнул головой и улыбнулся, — и в Америке и у нас реконструкция сельского хозяйства проходила в одно и то же время, но у них это была в основном техническая реконструкция, у нас же в первую очередь социальная, а техническая уже потом.

— Техническую мы, кажется, до сих пор не завершили, — сказал Мытарин.

— Да, тут мы отстали, однако наверстать можно, я не об этом. Ведь зажиточные середняки имели навыки ведения хозяйства, практический опыт земледельца, и, наконец, они сами представляли собой квалифицированную рабочую силу. Я помню, твой отец и его братья были прекрасными работниками, а вот семья Шатуновых бездельничала и после революции, когда ее наделили землей. А?

— Я слушаю, — настороженно сказал Мытарин.

— Понимаешь, в чем дело? Я вот иногда думаю: а может, нам надо было оставить в колхозах зажиточных середняков? Пусть бы выкладывались в машинном товариществе или в ТОЗе и боролись за большой и дешевый продукт — государство только выиграло бы.

— Выиграло, — сказал Мытарин. — И вырастило бы кулака. На свою голову.

Балагуров удовлетворенно засмеялся, но не успокоился, прощупывал дальше:

— Ну, власть-то была Советская. Непосредственно в колхозы пришли двадцать пять тысяч рабочих осуществлять свою диктатуру, учить крестьян коллективизму. Правда, тут тоже не все гладко было, коллективизму-то они учили, а сельское хозяйство знали слабо, работать по-крестьянски не умели.