Римма Коваленко - Конвейер

Лиля поняла ее беспокойство.

— Как вы все этого боитесь! Не было такого ничего. И вообще, наверное, ничего. Забыть бы мне его, а не могу. Раньше зелье было — приворотное, отворотное… У вас в больнице нету такого, чтобы выпить и забыть?

— Да перестань ты с глупостями. Что же все-таки случилось? На чем разошлись?

— Ни на чем. Я уехала, он остался. Ни привета ни ответа. Ни с его стороны, ни с моей.

Степан Степанович шел к ним, держа перед собой, как свечку, большой, с оранжевой шляпкой подосиновик; корзинка с верхом была заполнена подгоревшими на солнце шляпками опят. Он был еще далеко, Варвара успела сказать Лиле:

— Тут все дело в неизвестности. Почему ты ему не написала? Так ни одного письма и не послала?

— Ни одного.

— Что за секреты? — спросил Степан Степанович. — По какому поводу шепчетесь?

— Какой же это будет секрет, если мы так сразу его тебе и выложим. — Варвара посмотрела на Лилю, дескать, держись, не такая у тебя беда, чтобы моя умная голова не придумала выход. — Есть у нас одно деловое предложение: придем домой и покончим с этими грибами до первых петухов — засолим, нажарим и забудем о них.

— Ничего себе перспективочка, — вздохнул Степан Степанович. — Я эти грибы не то что жарить и есть, я на них уже смотреть не могу.

Они возвращались домой такие усталые, что слово сказать друг другу сил не было. Степана Степановича пошатывало, Лиля запнулась на ровном месте и упала. Шмякнулась на бок, держа в руке на отлете тяжелую корзину, спасла ее, не опрокинула.

— Привал, — скомандовала Варвара, когда они подошли уже к самой деревне. — Не можем мы, такие деморализованные, появиться на глазах у соседей. Степан, сними пиджак, вытряхни, Лиля, причешись.

Они сели на скамейку, возле которой стоял столбик с расписанием автобуса. Варвара расплела свою тяжелую темно-русую косу, расчесала волосы, замотала их аккуратным узлом на затылке. Достала из кармана зеркальце, посмотрелась, передала Лиле, а та отцу. Они так отряхивались, причесывались, прихорашивались, словно предчувствовали, что на крыльце их дома сидит с самого полдня, ждет не дождется с дальней дороги нежданный гость.

— Это же только представить себе, — сказал Степан Степанович, открывая калитку. — Татьяна Сергеевна! Как же так? Сидите, ждете, а мы не спешим. Вот видите — с грибами.

— Татьяна Сергеевна! Так это вы? — закричала Варвара и бросилась к ней, сгребла сильными руками, прижала к себе и закружила у крыльца. Когда она ее выпустила, Лиля протянула руку Соловьихе:

— Здравствуйте, Татьяна Сергеевна.

Город, в котором находился завод-поставщик, был южным, жарким, уставшим за лето от толп приезжих, от буйства зелени и щедрости солнца. Осень поуспокоила улицы, на газонах пожухла трава, деревья пестрели желтыми стручками, солнце уже не палило, а обдавало теплом, как остывающая печь. Татьяне Сергеевне город понравился, и номер в гостинице, который им дали на двоих с Мариной Гараевой, был хорош: кровати, разделенные тумбочкой, стояли в нише, остальная часть комнаты была просторной, с балконом, с золотистой шторой на окне, с удобной, красивой мебелью. Не успели расположиться, как из своего номера позвонил Багдасарян, сказал, что вместе с представителем завода ждет их через пять минут на своем девятом этаже, в холле.

Представитель был заместителем начальника цеха, того самого, который выпускал электролитические конденсаторы для блоков питания. Татьяна Сергеевна как увидела его, так глаза и вспыхнули: попался, голубчик. Но Багдасарян погасил блеск в ее глазах, положил на столик две пачки сигарет, тут же подошла женщина из гостиницы с бутылками воды и бокалами. Представитель спросил:

— Как доехали?

Багдасарян поблагодарил. Тогда представитель достал лист папиросной бумаги с третьим или четвертым экземпляром машинописного текста и, вглядываясь в плохо разборчивые буквы, стал зачитывать программу их пребывания на заводе.

— Еще мы планируем встречу с директором завода, — представитель вел себя официально и всех настроил на этот лад, — но так как договоренность пока лишь в общих чертах, то дату встречи сообщим дополнительно.

— А будет лично у меня возможность поговорить с рабочими вашего цеха? — спросила Татьяна Сергеевна.

Представитель хотел что-то ответить, но Багдасарян опередил его:

— Будет, Татьяна Сергеевна, все будет.

— Мы привезли к молодежи вашего цеха обращение от рабочих нашего конвейера, — сказал Колпачок. — Там есть предложения по поводу соревнования. Надо, чтобы программой было предусмотрено обсуждение этого обращения с комсомольцами.

Колпачок сидел преисполненный достоинства, глядя прямо перед собой, отпивая минеральную воду маленькими глотками из бокала на высокой ножке. Папка из прозрачного пластика с текстом обращения лежала перед ним.

— Это? — спросил представитель, показав на папку.

— Да, — все так же, не забывая о своем дипломатическом достоинстве, кивнул Колпачок.

— Тогда я возьму ее с собой, — сказал представитель, — для предварительного ознакомления.

Колпачок взглянул на Марину, та кивнула: можно.

Вот так они, уважая и себя и представителя завода, встретились. С ребят что взять? Им такой приезд в диковинку. Багдасарян, руководитель делегации, был озабочен главным образом тем, чтобы предстать на этой встрече интеллигентным, обаятельным технологом с дружественного предприятия. А Татьяна Сергеевна оплошала. И в тот, первый день, и потом. Три дня ходила, как овца, по цехам и лабораториям, глядела на новые станки, выслушивала рассказы о завтрашнем дне завода, даже на соревнованиях по волейболу присутствовала. Сидела в спортивном зале на почетном месте, в то время как половина болельщиков подпирала стены, и глядела, как туда-сюда летает мячик. Спросила вечером Марину:

— Тебе не кажется, что мы тут просто бездельничаем?

— Ну, зачем вы так? — расстроилась Марина. — Нам почет оказывают, уважение. Мы же делегация.

Вот встретимся с директором завода и выскажем ему все.

За день до конца командировки оказалось, что директор принять их не сможет, уехал.

— Я тоже уезжаю, — сказала Татьяна Сергеевна Багдасаряну. — Командировочные верну в бухгалтерию. За все дни. А вы тут можете доигрывать эту программу до конца. Жать на прощание руки, снимать шляпы и раскланиваться.

Багдасарян перепугался. Через полчаса в номере у Татьяны Сергеевны появился представитель завода, официальный вид с него слетел, глаза глядели заискивающе.

Ей не было жалко его. Что он может ответить? Обвел их всех вокруг пальца, — программа, программа. Экскурсии по заводу, концерты, спортивные соревнования. Да что же это такое? Нет, не перепутали их здесь, на заводе, с какой-то другой делегацией. Специально нагрузили программой, чтобы не вздохнуть, чтобы секунды свободной не было. И представитель ловкий, хорошо знает свое дело.