Мария Глушко - Год активного солнца

Смахнул со лба косой чуб, засмеялся:

— Хотя, Кира Сергеевна, в скобках замечу: вас строители боятся больше, чем меня.

Кира Сергеевна молчала, знала по опыту: пока Жищенко не покружит вокруг да около, говорить о деле с ним бесполезно.

Он разглагольствовал о предстоящем ремонте школ — «вот где у меня ваши школы», о погоде — «дожди замучили», неожиданно сказал Шурочке:

— Кстати, я просил дать список на завтрашний прием, надо же и меня, Александра батьковна, любить хоть на полставки, ты ж, Александра батьковна, в скобках замечу, у нас на двоих…

— Список с утра у вас на столе, — перебила Шурочка, высоко вскинув брови. И вышла в приемную.

— Ну, не любит, не любит меня, — басил Жищенко. — Чем я ей не угодил?

Кира Сергеевна опять посмотрела на папки:

— Ну, к делу.

Завгороно повторил про зарастающий бурьяном котлован.

— Вот деятели! — Жищенко возмущенно потряс головой, отчего косой, пиратский чуб его спустился на глаз. — Я им врежу!

Потянулся к телефону, но в это время мягко заныл второй аппарат, Кира Сергеевна сняла трубку, нажала клавишу.

— Ну, здравствуй! Только узнал, что ты в исполкоме!

Звонил Олейниченко, которого все здесь за глаза звали «мэром».

— Да, Игнат Петрович, здравствуйте, — служебным голосом сказала Кира Сергеевна. Он понял: у нее кто-то из своих, исполкомовских.

— Там люди? Ну, я попозже. В конце дня.

Кира Сергеевна взглянула на часы: уже и есть конец дня. Представила, с каким нетерпением он ждет сейчас и как потом вбежит сюда, в этот кабинет, спросит: «Как наша операция под кодовым названием «Обход» — прошла?» До чего же приятно обрадовать его — «прошла».

Жищенко яростно крутил телефонный диск. Там все время было занято, и он бормотал сердито:

— Деятели!.. Диссертации, что ли, по телефону защищают?

Наконец, соединился и загремел:

— Галахов? Что у тебя с детсадом по Борисова?

Слушая, хмыкал, подмигивал Кире Сергеевне, вертел своей крупной головой. Под конец не выдержал:

— Ты мне, Галахов, тюльку не гони, на все у тебя причины! Это, в скобках замечу, пусковой объект! Знаешь, как стоит вопрос о дошкольных учреждениях? Читаешь газеты? Чтоб завтра же блоки завезли! — Опять подмигнул Кире Сергеевне. — Не то я Колосову на тебя напущу!

Положил трубку. Сидел, подрагивая ногой, поглядывал на Киру Сергеевну и на завгороно.

— Вы же знаете этих строителей: полгода чухаются, а за месяц построят.

Двинул стулом, принял вольную позу, это означало, что с делами он покончил.

— Так какие новости привезли из столицы?

— Я не за новостями ездила.

— А все же? — Он поглядел на завгороно. Кира Сергеевна подумала, что ему не так хотелось узнать столичные новости, как выложить здешние. Но при постороннем было неудобно, потому что здешние, исполкомовские, новости, конечно же, были плохие — других Жищенко не копил.

— А у нас тут каждый день дождь вперемежку с жарой, — сказал он.

— Везде дождь, Николай Иванович. Год активного солнца. Ученые считают, что влияет на погоду.

Жищенко-присвистнул, вытянув губы:

— Я и не знал, что сейчас — год активного солнца. Ну, потекут теперь крыши, успевай заливать…

Он встал, обаял заведующего гороно за плечи.

— Пошли ко мне, а то ты тут новые телеги на меня покатишь: интернат тебе не достраиваем, Дом пионеров не ремонтируем…

Они ушли. Кира Сергеевна — наконец-то! — добралась к папкам и тут же отложила их. Ничего но получится, надо все это забрать домой. Пора отпустить Шурочку, а до этого уладить с ней все дела на неделю.

Солнце уже не било в окно, Кира Сергеевна подошла, откинула тяжелую штору. За окном шел слепой дождь. Светлый и тонкий, он сыпался с синего, в белых круглых: облачках неба, и солнце пронизывало его, зависая прозрачной радугой.

Кира Сергеевна любила городской дождь, после которого пахнет корон деревьев и травами. Идешь по городу, отгороженная от всех, как в маленькой каюте из прозрачных нитей. Не одинокая, но одна. Ей редко выпадало быть одной, и она уставала от этого, дорожила одиночеством. Дождь дарил такую иллюзию. Звонко стучит по асфальту, приглушая звуки, разбивается в звездочки, свивается в жгуты, скатывается к обочинам. Ручьи несут на своих гривах редкие палые листья, обертки от конфет и мороженого, и они тоже кажутся диковинными листьями. Приходят вдруг простые и позабытые мысли о незыблемости и надежности всего вокруг, что было до тебя и будет после тебя, эти мысли ложатся поверх суеты и мелочей, и чувствуешь себя как бы «над страстями», мудрее и выше их…

Кира Сергеевна подумала: если б человек ничего не приобретал взамен ушедшей молодости, старость оборачивалась бы для него трагедией. Но этого не случается. Взамен молодости приходит зрелость духа, постижение жизни. Уходит время любви, время материнства, приходит время работы, ни с чем не сравнимое наслаждение работой.

Для нее эти слова начинались с заглавных букв: Время Работы.

Кира Сергеевна нажала кнопку под крышкой стола, переключила на приемную телефоны — все, кроме прямого. Знала: должен звонить Олейниченко.

Вошла Шурочка со своим блокнотом, улыбнулась как-то по-новому — доверительно и влюбленно, — словно они впервые увиделись, а та встреча на людях была не настоящей.

— Прежде, чем вы уйдете, давайте-ка распишем недолю до конца…

— Я не спешу, — вставила Шурочка, присела на краешек стула.

Наверно, ей хотелось поговорить не о делах, а о чем-чем-нибудьдругом, ведь месяц не виделись, и надо бы спросить ее о малыше и успехах в заочном институте, но где же взять время?

Расспросы и ответы увели бы их слишком далеко. Нет, только не сегодня.

— Итак, нынче у нас среда…

Шурочка деловито раскрыла блокнот. Если и была разочарована, то вида не подала. Сидела, выпрямившись, в своем строгом однотонном платье, озабоченно сдвинув брови. Кира Сергеевна смотрела на ее стриженую головку — надо же, даже причесывается под меня! — на розовое круглое лицо с легкими голубыми тенями на веках и думала: хочешь — не хочешь, а придется ее огорчить, придется прочесть маленькую нотацию.

— В четверг, в пятнадцать у вас — обрядовая комиссия. Хотела проводить Барская, но раз вы вернулись…

— Проведу я.

— В пятницу у вас — горздрав.

А среда уже кончилась, подумала Кира Сергеевна. Оставшиеся два дня забиты до отказа. Придется прихватить субботу.

— Пометьте: завтра утром придет Мельник. Директор музыкальной школы.

Шурочка быстро взглянула на нее и опустила глаза.

— На девять мне понадобится машина. И в пятницу утром — машина, поеду на объекты.

Да, очень не хотелось сегодня, в первый же день, портить секретарше настроение. Но что поделаешь? Кира Сергеевна привыкла не откладывать неприятных дел.