Юрий Корольков - Так было…

Но так же неожиданно на фронте вновь произошел перелом — немцы в свою очередь перешли в контрнаступление. Многотысячные советские армии, стиснутые с флангов, очутились в окружении танковых частей. Битва за Харьков закончилась поражением советских войск. По германским реляциям, немцы взяли в плен десятки тысяч бойцов. Видимо, у русских, предполагал Черчилль, не было ни резервов, ни снаряжения, чтобы выправить положение на Украине.

В те дни британский премьер получил личное послание Сталина. Он задавал все тот же вопрос — когда западные союзники намерены открыть второй фронт, в каком состоянии находится подготовка «Следжхаммера», нельзя ли принять меры к усилению замедлившихся поставок военных, материалов по ленд-лизу.

Уинстон Черчилль прочитал послание, и лицо его стало непроницаемым. Чего хотят русские? Отдать им все и самому остаться ни с чем?

Но это «все» было явным преувеличением: в минувший, самый тяжелый для Советской России год, когда она несла основное бремя войны, поставки по ленд-лизу составили меньше одной тысячной доли той помощи, которую американцы оказывали воюющим союзным странам в 1941 году.

Премьер попросил сводку о караванах, отправленных в Мурманск. Караваны шифровались буквами «PQ» — «PQ-1», «PQ-2»… Всего отправлено в Россию шестнадцать караванов морских кораблей. Это не так мало. Но результат? Русские продолжают отступать.

Уинстон Черчилль перечитал донесение агента Александра Скотленда… из Берлина. Чертовски ловок — стал майором германской армии! Присылает донесения из Цоссена — из немецкого генерального штаба, сам участвует в подготовке военных операций. Доверенное лицо Гальдера. Один такой осведомитель стоит нескольких оснащенных дивизий… Премьер перечитал приказ Гитлера. Он был датирован 5 апреля. В Лондоне Интеллидженс сервис получил его через три недели. Неплохо.

«Задача заключается в истреблении всего оборонительного потенциала, оставшегося у Советов, и в том, чтобы отрезать их насколько возможно от важнейших источников снабжения… На южном фланге форсировать прорыв на Кавказ… Мы должны попытаться достигнуть Сталинграда».

Харьковская операция только ненадолго отодвинула германское наступление. Старые прогнозы остаются в силе. Черчилль уже писал Рузвельту, просил дать американские корабли, чтобы перебросить войска поближе к Кавказу, их придется везти вокруг Африки, мимо мыса Доброй Надежды. Речь шла о восьмой бронетанковой и сорок четвертой пехотной дивизиях.

Сейчас корабли с войсками находятся где-то у берегов Южной Африки. Официально они предназначаются для Окинлека, командующего в Египте и Ливии. Но их можно использовать и на юге России. Все зависит от обстановки. Надо написать Сталину, предложить ему свои услуги — можно создать авиационные базы где-нибудь в районе Баку для английских военно-воздушных сил. Американцы тоже не против этого. В обмен за ленд-лиз и прочие военные услуги они уже требуют себе базы на советском Дальнем Востоке. Там русским угрожает Япония. Премьер располагает информацией: генерал Тодзио ждет сигнала — падения Сталинграда, Квантунская армия стоит наготове. Каждый намерен ухватить себе кое-что во время пожара…

Да, надо считаться с возможностью крушения Советской России. Вряд ли она устоит после падения Сталинграда! На всякий случай армию Вильсона, расположенную на Ближнем Востоке, надо подтянуть ближе к России, а в Индии тоже следует иметь хотя бы миллионную армию. Пусть она станет поближе к русским границам — где-нибудь около Афганистана… Игра стоит свеч, — прикидывал Черчилль.

А что касается второго фронта, надо вернуться к плану «Император» — короткий рейд на французское побережье. Можно остановиться на Дьепе. Это будет ответом на «крик души» России, если там дела пойдут очень плохо. Черчилля смущал и тревожил лишь предстоящий полет в Вашингтон. Необходимо встретиться с Рузвельтом, и в то же время здесь столько неотложных дел… Нет, нельзя тратить на морское путешествие такие горячие дни, лучше пересечь океан самолетом. Но в воздухе случайности бывают чаще, чем на земле…

Премьера охватило тягостное предчувствие, почти страх. Он уверял себя, что вовсе не боится смерти, дело идет о большем. Кто без него станет во главе правительства? Если произойдет несчастье, преемником Уинстона Черчилля должен стать только Антони Иден. Только ему можно доверить штурвал британского корабля в такую сложную военно-политическую непогоду…

Черчилль решил — сегодня же он встретится с королем и передаст ему завещание — надо быть предусмотрительным.

Беседа с королем в Букингемском дворце произошла накануне отъезда в Америку. Король всячески пытался рассеять тревожное настроение премьер-министра, но завещание принял. Среди прочих дел премьер поручил первому лорду адмиралтейства готовить караван в Мурманск и обеспечить его надежным конвоем. Черчилль покидал Лондон в разгар битвы в африканской пустыне — Роммель вел наступление на Египет. Это тоже вызывало тревогу. И все же нужно было лететь.

После двадцативосьмичасового полета британская летающая лодка опустилась на реке Потомак в Вашингтоне.

Если кто бывал в Глазго, несомненно знает эту таверну, стоящую на выходе из северной части порта. Приземистая, старая, с полукруглыми окнами. Ее никак нельзя миновать, выходя за ворота порта. Вместо вывески на стене изображен добродушный подгулявший моряк, с удивлением разглядывающий опустевшую кружку. Вероятно, поэтому и называют морской кабачок «Кружкой Джона» или просто «Кружка», чтобы было короче. Дело в том, что в таверне нередки случаи, когда иным посетителям трудно бывает произнести даже два слова кряду.

Чтобы попасть в зал, заставленный круглыми дубовыми столами, посетителю нужно сперва опуститься на две ступеньки ниже уровня мостовой. Две злополучные ступеньки тоже частенько служат непреодолимым препятствием многим подвыпившим посетителям кабачка. За две сотни лет, с тех пор как стоит таверна, по адресу ступеней были произнесены миллионы пьяных проклятий. Владелец таверны, кабатчик Мартин, потерявший ногу в Ютландском бою в прошлую мировую войну, своей деревяшкой, затянутой толстыми, лоснящимися ремнями, управляется так же ловко, как и здоровенными ручищами. Но все же надо отдать ему справедливость, Мартин очень редко пользуется деревяшкой, чтобы навести порядок в своем заведении. Она скорее служит для устрашения не в меру разбушевавшихся посетителей.

Рядом со стойкой кабатчика в зале стоит дубовая бочка, не такая большая, как в Гейдельберге, на ней нет площадки для танцев, но все же она поражает своими внушительными размерами. Так же как и ее гейдельбергская родня, бочка стоит пустая, но, говорят, когда-то из этой бочки пивал сам Нельсон. Точно этого никто не знает — бывал ли герой Трафальгарской битвы в этом портовом кабачке, но в честь неустановленного события на стене в старинной раме висит портрет знаменитого флотоводца.