Езетхан Уруймагова - Седьмой сын (Рассказы, очерки, статьи)
- Название:Седьмой сын (Рассказы, очерки, статьи)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Северо-Осетинское книжное издательство
- Год:1965
- Город:Орджоникидзе
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Езетхан Уруймагова - Седьмой сын (Рассказы, очерки, статьи) краткое содержание
Очень коротким был творческий путь Е. А. Уруймаговой (1905–1955) — всего лишь несколько лет. В литературу она пришла уже зрелым человеком, с большим жизненным опытом и богатством впечатлений. Она много видела и знала. Она много думала. О всем этом ей хотелось рассказать людям, помочь им устроить свою жизнь как можно лучше. В своих чувствах она была очень искренна, в своих произведениях — очень эмоциональна.
В ее художественной прозе и публицистике всегда ощущается горячее сердце автора, который не может жить, «добру и злу внимая равнодушно». Ее короткий творческий путь — это постоянные искания своего места в искусстве социалистического реализма. Здесь были и радости и печали. Были большие творческие удачи и просчеты. Было все то, что связано с процессом становления писателя.
Произведения, которые читатель найдет в данном сборнике, как раз и запечатлели этот сложный процесс. Они помогут еще лучше, еще глубже понять самобытный характер творческого облика Езетхан Алимарзаевны Уруймаговой — бесспорно талантливой советской писательницы.
Седьмой сын (Рассказы, очерки, статьи) - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Очень часто меня спрашивают: «Расскажите, как вы стали писателем?» И тогда мне просто хочется сказать: «Я стала писателем, потому что есть Россия, есть русские писатели. Есть Советская власть».
Это чувство невысказанной благодарности я ношу постоянно в себе. Особенно, когда бываю в Москве, когда брожу по сверкающей огнями ночной Москве…
Я смотрю на нее, и мне хочется прижаться к ней и сказать: «Родная моя, я слов для тебя не нахожу, но знаю, что никогда, никому, ни за что тебя я не отдам… Потому, что нет второй такой, как ты. Ты любима и смуглой девушкой из Вьетнама. И корейский солдат, шагая по мертвым дорогам родины, любит тебя. И греческие матери, сыновья которых мучаются в казематах, надеются только на тебя. И безработный американский докер с надеждой взирает на тебя. И итальянский юноша Нелло Адельми, думая о тебе, нашел силу бороться за мир. И французская девушка Раймонда Дьен, вдохновленная твоими идеями, легла на рельсы, чтобы задержать поезд смерти, идущий в Корею. И турецкий поэт Назым Хикмет не испугался ледяного мрака одиночки, надеясь на твою защиту. И гордый сын негритянского народа Поль Робсон поет свои песни о тебе»…
Кому из нас не понятна гордость Маяковского, когда он, протягивая американскому жандарму «молоткастый, серпастый, советский паспорт», воскликнул:
— Читайте, завидуйте, я гражданин Советского Союза!
Хочется много прожить, многое увидеть. В яркий солнечный день пойти по широкой дороге, держа в ладони жаркую ручонку внука, и сказать ему: «И бабушкины седины были когда-то кудрями, носила и бабушка галстук на груди, хотя и не было у нее твоего детства, но жизнь, которая осталась позади, была полна борьбы и стремлениям в том наше счастье, что наше поколение было свидетелем того времени, когда заново перекраивался мир, когда лучшие мечты человека воплощались в действительность. В том и счастье нашего поколения, что каждый из нас вложил по кирпичу в здание коммунизма, что жили мы в ленинские дни, шли по его дороге.
Тяжело рождалась новая эра, но, родившись, она не умрет, так как наши идеи — это жизнь, а жизнь — бессмертна».
Приложение
Одиночество
[25]
В осеннюю вьюжную ночь председатель колхоза вызвал к себе колхозницу Мадинат и сказал:
— Принимай бригаду, сама знаешь, что людей не хватает… Война.
Мадинат вскинула на председателя длинные ресницы и испуганно проговорила:
— Нет, не могу, с бригадой не справлюсь, страшно… А потом муж болен, ребенок, разве мне можно?..
— На печи лежать, конечно, легче, а что страна в крови тонет, живые под танк ложатся, так им по-твоему легче? Они могут, им под силу, а тебе бригадиром трудно?
— Нет, не потому, что трудно, не сумею, — перебила она председателя.
— Ну, как хочешь. Может быть, ты к старому мерину Серко на выгон пойдешь, будете вместе отдыхать? — сердито проворчал председатель.
Мадинат побледнела и стала ближе к столу:
— Разве я потому отказываюсь, что устать боюсь?.. Ладно, назначай, сам отвечать будешь, когда перепутаю…
— Перепутаешь, сама и распутаешь, иди, не стой…
И с этого дня кончились «бабьи» волнения Мадинат и начались «мужские» тревоги.
Домой она возвращалась поздно ночью. В ее маленьком домике, прикурнув у холодной печи, ждали ее терпеливо восьмилетний сын и параличный муж. Когда первый раз она вернулась ночью домой, навстречу ей, жалобно мыча, вышла неподоенная корова. Перешагнула порог темной комнаты — муж первый раз не поднял с тахты трясущейся головы и не улыбнулся ей беспомощной больной улыбкой. Она виновато молча оглядела одетого спящего ребенка, остатки холодного ужина на столе.
Торопливо засучила рукава и вышла во двор.
В глухой тишине ночи звонко стучал ее топор, и допоздна тлел огонек в ее окне. Она стирала, варила на завтра обед, латала, штопала. Утром, уходя на работу, она подошла к постели мужа и ласково положила ему руку на плечо.
— Не дуйся, не на гулянку ходила… Не до того сейчас людям… Кругом столько горя, что своего горя не вижу… Говорят, что немец уже Ростов взял… Совсем мужчин в колхозе не стало… Не хотела, уговорили бригаду принять…
— А может, в секретари райкома пойдешь, если уговорить? — визгливо вскричал муж и неистово затрясся параличным телом.
— Не кричи! — тихо молвила она. — Понадобится — так и в секретари пойду… Не сидеть же мне со старой лошадью Серкой на выгоне… — Она повязала голову и с порога, не оглядываясь, бросила: — Кушать — на плите… Поздно приду.
И проходил ее день в непривычной для женщины работе. «Езжай с бойцами, покажи им сено, оно на твоем участке», — говорил ей председатель торопливо.
И она вела за собой эшелон красноармейских подвод.
Возвращаясь к вечеру уставшая, мокрая, на ходу перекусывала и шла в правление колхоза. Она внимательно выслушивала председателя, записывая план на завтрашний день в серую потрепанную тетрадь.
«На мельницу поехать, картошку в погреба запрятать, в город продукты сопровождать, кукурузу отобрать — перепрятать к весне на семена» — распоряжалась она, и дивились подружки ее мужской сноровке и изворотливости.
— Ночь чтоб даром не пропадала, — обращалась она к подругам. — Зима, бойцам теплая одежда нужна… И, отделавшись днем от «мужской» работы, ночью собирала Мадинат лучших швей своей бригады, и они сучили нитки, отделывали шкурки, шили полушубки и ушанки, стегали ватные брюки и куртки, вязали чулки и варежки.
Руки, необыкновенные руки матери, кто не знает ваших забот!.. Сколько мягких ушанок и пушистых варежек наготовили вы в долгие зимние ночи, недосыпая и недоедая…
Немцы были под родной деревней Мадинат.
— Оставлять врагу только пустоту…
И уходили все в горы. Казалось, не только люди, но и земля жалась к подножьям гор, к древним дедовским пещерам, к непроходимым тропам.
— «Как же так? — думала Мадинат, оглядывая дали колхозных полей, — а та жизнь, которую делали сами, не доедая и не досыпая? А то счастье, за которое бились отцы и братья, а та радость, которую получили дети от отцов, — на кого бросить эту жизнь, кому ее доверить?»
— Не уйду, — наотрез отказывалась она, когда председатель предложил ей эвакуироваться.
— На, возьми эти журналы; в них наша колхозная слава прописана, спрячь, сбереги… И ключи от амбаров на, хотя в них надобности нет, амбары пустые…
И погрузилось село в страшное одиночество.
Октябрь укутал в молочно-белую пелену туманов дороги и неснятые поля кукурузы. Мелкий дождь ознобной сыростью струился в садах и огородах. И за свои тридцать лет Мадинат впервые ощутила ужас одиночества и щемящую тоску по утраченной жизни, которая казалась ей теперь еще роднее и ближе.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: