Руслан Киреев - До свидания, Светополь!: Повести

— Так не бывает! — отрезал Аристарх Иванович.

Несправедливый, неподвластный ему гнев накипал в нем. Он понимал, почему дети не любят его сына; не за что‑то конкретное, а его самого не любят — жирного, неловкого мальчика, подхалима и сладкоежку; ему не обязательно делать им что‑то плохое — достаточно, что он существует такой.

— Тебе не надо бояться их. Они потому и пристают, что боишься. Пусть стоят, а ты иди. Смотри им в глаза и иди.

— Они драться будут.

— И ты дерись! Докажи, что ты не трус, тогда они отстанут от тебя.

Игорь тупо глядел перед собой светлыми и крупными — материнскими — глазами.

— Как доказать?

Аристарх Иванович вспыхнул:

— Я же объясняю тебе!

Он сердился, убеждал, но сын будто окаменел вдруг. Аристарх Иванович схватил его за плечо:

— Ты слышишь меня? Что ты стоишь как истукан? Ступай, и чтоб больше не являлся ко мне с ябедами — я предупреждал тебя.

— Я не ябедничал…

— А что ты делал? Зачем ты пришёл сюда? Ты знаешь, я не разрешаю тебе ходить сюда.

— Я не ябедничал. Ты сам спросил.

— Зачем ты пришёл сюда, я спрашиваю?

— Они стоят там…

— И пусть стоят! Меня не касается это! Ты хочешь, чтобы я домой тебя отвёл? Я спрашиваю, ты хочешь, чтобы я отвёл тебя?

— Да…

— И воображаешь, после этого отстанут от тебя? Да они ещё сильнее будут презирать тебя! Сильнее, понял? — Аристарх Иванович распахнул дверь. — Иди! — выдохнул он.

Игорь не двигался. Потом, ссутулясь под тяжелым ранцем, покорно и неуклюже повернулся, прошёл с опущенной головой. Когда Аристарх Иванович, справившись с волнением, вышел в зал, его там уже не было.

Быстро и сосредоточенно собрал пустые кружки, прополоскал сперва в горячей воде, которая была уже не горячей, а тёплой, потом в холодной. «Воду поменять надо», — произнёс мысленно. Сердце нехорошо стучало.

Снова в зал вышел. Взяв было освободившуюся кружку, подержал её и поставил на место, к двери направился.

На улице ярко светило солнце. Пахло акацией.

— Открыто? — спросили рядом.

Сообразив, что загораживает проход, Аристарх Иванович неловко отступил в сторону. Страшная картина встала перед глазами: Игоря бьют тяжелыми портфелями — по голове, покрытой рыженькими волосами, по лицу; он заслоняется слабыми руками, падает…

Аристарх Иванович быстро вошёл в павильон, скинул в кабинетике халат и выбежал через заднюю дверь, прихлопнув её за собой. Звонко щелкнул замок.

Дойдя до угла, нетерпеливо и далеко окинул взглядом улицу. Сына не было. Пошёл другим путём, в обход? На следующем углу опять придержал шаг, осмотрелся. Никого…

Возле дома постоял с минуту, ожидая, не вынырнет ли откуда Игорь. Поднялся, открыл своим ключом дверь.

Пахло жареной говядиной. Что‑то бурно, торопливо зашипело, — должно быть, Лиза вывалила на раскалённую сковороду картофель.

— Игорь не приходил? — громко спросил Аристарх Иванович.

Не дождавшись ответа, посмотрел под ноги, на сверкающий пол, но туфли снимать не стал. Шагая широко и на цыпочках, приблизился к двери, заглянул в маленькую комнату. Это была комната сына и тёщи. Старуха сидела на неприбранной кровати, перебирала церковные свои причиндалы: крестики, маленькие иконки, календари с буквой «ять». В седых космах нелепо торчала кокетливая красная ленточка. Кровать Игоря — такая же, как у Старухи, высокая — была аккуратно заправлена.

Тёща слышала, что кто‑то вошёл, но демонстративно не подымала голову. «Опять побрехались», — подумал Аристарх Иванович и с силой захлопнул дверь.

На кухню прошёл. Лиза чистила лук.

— Игорь не приходил?

Она вздрогнула и повернулась к нему. Её выпуклые, светлые, честные глаза слезились.

— Ты уже? — Растерянно на будильник взглянула. — Полвторого только… — И заторопилась, засуетилась. Преступлением считала запоздать с обедом.

Тесное платье расползлось сбоку — просвечивало белое тело.

— Я спрашиваю: Игорь не приходил?

— Нет. Но ему готово.

Для каждого в отдельности стряпала: Аристарху Ивановичу с его язвой не разрешалось ничего острого, Старуха сидела на молочном, а жадный до еды Игорь любил пищу пряную и жирную.

Лиза вдруг подняла голову.

— А что? — С тревогой.

Аристарх Иванович, не ответив, повернулся и вышел. Она догнала его на лестничной площадке:

— Арик!

Очищенная сверкающая луковица шлепнулась о цементную ступеньку, покатилась, оставляя влажный след.

Лиза больно схватила его за руку.

— Что с ним?

— Не сходи с ума. Он только что был у меня.

Хотел высвободить руку, но она цепко держала её толстыми сильными пальцами.

— Зачем? Он не ходит к тебе. Зачем он был?

— Навестить решил, — усмехнувшись, сказал Аристарх Иванович.

Её честные глаза смотрели на него с недоверием и мольбой. От неё пахло уксусом.

— Луковицу подыми, — сказал он и, обойдя жену, стал спускаться.

Во дворе она снова догнала его:

— Арик!

Он круто повернулся к ней:

— Я говорю — ничего не случилось с ним. Жив и здоров.

— Но…

— Мальчишки отлупить хотели. И правильно сделали б.

Она не замечала его раздражения.

— Какие мальчишки? За что?

Он отвечал с ожесточением, грубо и коротко. Лиза бежала за ним, как собачонка, пока оба не оказались за воротами. Аристарх Иванович остановился. Лиза всхлипнула.

— Где он теперь… — И вдруг — задрожавшим от обиды голосом: — Это все ты, ты! Как ты мог отпустить его! Это все книги твои, все по книгам живёшь!

Ко лбу налипли рыжие волосы. Аристарх Иванович молча отвернулся от жены и увидел Игоря. С другой стороны приближался — откуда не ждали.

— Вон он, красавец!

Лиза бросилась к сыну. Игорь исподлобья, трусливо смотрел на отца. К себе прижала его Лиза, и они, опасливо поглядывая, прошли в ворота — два рыжих, жирных, никчёмных существа, два самых близких ему человека.

Обедать не пошёл. Взял с витрины два бутерброда с сыром, положив в тарелку с мелочью двадцать копеек, без аппетита сжевал в кабинетике. Как мог он совершить такую глупость — бросить все и бежать, убоявшись за судьбу своего чада!

Рядом с облупленными счетами лежали книги — вечером собирался в библиотеку. «Это все ты, ты! Все книги твои!» До сих пор не могла привыкнуть к его жадному чтению, этой его единственной страсти. «Все по книгам живёшь…» Многое отдал бы он, чтобы слова эти были правдой. Поздно! Ничего уже не изменится, махнул рукой на себя, но его сын…

Увы! Каким примерным внучком делается он за несколько дней до Старухиной пенсии! По–взрослому сочувственно выслушивает скучные её истории, поддакивает, задаёт скучные вопросы. Друзьями становятся, и Старуха, растаяв, ведёт его в кафе–мороженое, покупает дорогие игрушки. Аристарх Иванович не в силах помешать этому — разве запретишь сыну быть хорошим внуком?