Руслан Киреев - До свидания, Светополь!: Повести

Тяжелой была та зима. Щадя мужа, Лиза скрывала, что жарит картошку на маргарине, а он знал это и не подавал виду, что знает.

Часы на углу показывали половину третьего. Скоро к Игорю придёт врач… Ещё раз окинув рассеянным взглядом доску с объявлениями, двинулся дальше. Навстречу летели три девушки — в ярких, разноцветных беретах. Они смеялись. Взгляд одной из них скользнул по нему равнодушно, как по дереву.

Ребят этих приметил сразу, едва вошли: слишком скромно держали себя. К тому же он перехватил быстрый и цепкий взгляд, которым один из них — тот, что помоложе, — окинул павильон.

По сто граммов коньяку заказали. Попова невозмутимо распечатала бутылку. Но и она почувствовала неладное: когда, предъявив отстуканное на машинке удостоверение, ребята тщательно перемерили коньяк, его оказалось грамм в грамм. Аристарх Иванович, сунув руки в карманы халата, сдержанно улыбался. Молодо–зелено! Разве коньяк берут при контрольной закупке! Заурядное винцо…

— Из начальства есть кто‑нибудь? — важно спросил тот, что помоложе.

Попова показала глазами на Аристарха Ивановича. За весь день они не сказали друг другу ни слова. Вечером, не возобновляя разговора, он просто вернёт ей три мятые её пятирублевки.

«Ревизор», встретив спокойный и чуть насмешливый взгляд заведующего, смутился, нахмурился, торопливо протянул удостоверение. Аристарх Иванович, не вынимая из карманов рук, сдержанно кивнул.

— Слушаю вас.

Мальчик покраснел. Он не знал, куда деть бумагу.

— Нам бы хотелось посмотреть санитарное состояние.

Потолкались в подсобке, затем, вежливо пропуская вперёд заведующего, втиснулись в его кабинетик. Аристарх Иванович и второй мальчик стояли, а «ревизор» сел, чтобы сделать записи в контрольном и санитарном журналах. Аристарх Иванович тихо посмеивался: несмотря на свой скромный опыт, мальчики знали, по–видимому, что проверяющих полагается угостить, тем более что «нарушений не обнаружено».

«Ревизор» перечитал написанное, дал расписаться товарищу; не закрывая, подвинул журнал Аристарху Ивановичу. Не поскупился, видать, на добрые слова и теперь желал, чтобы заведующий увидел их сейчас, а не после: это скажется на его щедрости.

Аристарх Иванович снова кивнул — согласно и снисходительно. Так он ещё не встречал контролёров…

Когда «ревизор» поднялся, он сказал, не удержавшись от соблазна преподнести юношам маленький урок:

— Не желаете ли выпить?

А в голове зрела ёмкая фраза, которой он ответит на их согласие. Нет, он не станет пугать их разоблачением, он лишь устыдит их — как более опытный, повидавший жизнь человек.

— Нет–нет, мы не пьём… Спасибо.

Его товарищ уже выскользнул из тесного кабинетика, а он — не решался.

— Почему же?

— Просто… Мы не пьём.

— Так уж и не пьёте?

— Нет… Спасибо.

Был он младше, чем показалось Аристарху Ивановичу вначале, — лет семнадцать, не больше. Острое прыщавое личико страдало от неловкости.

— Если б вы обнаружили что — тогда другое дело. Разумеется, я не предлагал бы вам, потому что тогда это можно классифицировать как взятку. А тут — иной коленкор, а? Гостеприимство… Элементарная вежливость не позволяет отвергать гостеприимство.

Теперь он не собирался делать нравоучений. Просто он нальёт им по стакану марочного вина. Не по четырнадцать же лет им, как тем длинноволосым парням, из‑за которых поднял скандал дядя Паша Сомов.

— Спасибо, — повторил мальчик. — Мы не можем.

— Не можем или не хотим?

— Не хотим… И не можем. И то, и другое.

Он принуждённо засмеялся.

— Вы давно работаете? Общественными контролёрами, я имею в виду? — Аристарх Иванович, не меняя позы, перевёл взгляд на второго юношу, что выжидательно стоял у распахнутой двери.

Тот быстро опустил глаза, а его товарищ уклончиво пожал плечами. Заведующий улыбнулся, давая понять, что ответ ясен ему.

— Я заверну вам с собой, — сказал он. — Вечером выпьете. Обождите меня здесь.

«Ревизор» замотал головой.

— Почему?

— Нам не надо. Мы пойдём.

— Разумеется, пойдёте. Я не собираюсь держать вас здесь. Мужчины вы или нет?

Для него вдруг сделалось страшно важным уговорить ребят принять подачку.

— Мы пойдём, — упрямо повторил мальчик. — До свидания.

Они ушли, а Аристарх Иванович стоял в своём кабинетике и медленно, нехорошо улыбался. Потом повернул к себе журнал. Шаблонные фразы… Никаких восторженных слов, как он вообразил себе. Вовсе не затем подвинул ему мальчик журнал, чтобы получить надбавку за превосходные степени — сомневался, правильно ли сделана запись.

Аристарх Иванович увидел вдруг Игоря, каким оставил его час назад, когда вернулся из аптеки. В толстом мохеровом шарфе, обмотанном вокруг горла, нелепым и беспомощным.

Он закрыл журнал и вышел из кабинетика.

Педагог не спускал с него своих больных и нетрезвых глаз. Когда Аристарх Иванович сдержанно поклонился, приподнял в ответ пустой стакан. Странная фамильярность после вчерашнего хамского совета собирать спичечные этикетки!

Аристарх Иванович обвёл взглядом столики. Черт дёрнул его разоткровенничаться с Педагогом! Разве не убеждался он много раз, что пьяница нечистоплотен и нагл, какой бы благородной ни была его оболочка?

Педагог все смотрел на него. Дальше не замечать этого взгляда было нельзя, и заведующий, вопросительно приподняв бровь, направился к столику. Все же это клиент, и он обязан подойти к нему.

— У вас сегодня неразговорчивое настроение? — произнёс Педагог. Он тяжело облокачивался на стол, но Аристарху Ивановичу почудилось, что он не так пьян, как хочет казаться.

— Сын заболел.

— Тот самый? — За стёклами очков блеснула усмешка. — Или у вас один сын?

Аристарх Иванович холодно пожал плечами. В павильон, заметил он краем глаза, вошёл участковый Гринчук.

— Что с ним? — спросил педагог. — С вашим сыном?

Сейчас в его голосе не было иронии. Напротив… Будто жалел о своём насмешливом «тот самый?».

— Свинка.

Что‑то надобно Педагогу от него. Что?

— Простыл?

Аристарх Иванович снова пожал плечами.

— Почему простыл? — Два часа назад он сам задал этот вопрос врачу, врач ответил отрицательно, и это успокоило: между болезнью Игоря и вчерашним купанием в реке связи не было. — Свинка — инфекционное заболевание. Или вы не разбираетеся в этом? — прибавил он с иронией, повернувшись.

— В детских заболеваниях?

В худых жёлтых пальцах появилась сигарета. Но едва закурил — перед ним вырос Гринчук.

— Здесь не курят, гражданин.

Педагог удивленно взглянул на него, понял, но прежде чем потушить, жадно затянулся. Затем раздавил сигарету о тарелку, в которой целехонько лежал бутерброд с сыром. Участковый строго наблюдал за ним. Удовлетворенный, важно повернулся к Аристарху Ивановичу. Тот спокойно смотрел на него.