Александр Бирюков - Свобода в широких пределах, или Современная амазонка

— Ты чего? — спросила Вера Васильевна, подняв голову с подушки, когда он, стараясь не греметь дверью, протиснулся, чуть приоткрыв ее, в маленькую комнату.

— Так ведь холодно на кушетке, — сказал Виктор Степанович, улыбаясь.

— Не выдумывай.

Однако надежда на то, что все сегодня удастся, раз уже день такой замечательный, не оставляла Виктора Степановича.

— И ты небось замерзла! — сказал он, залезая под тяжелое красное одеяло.

— Я уже сплю, — сказала Вера Васильевна, отодвигаясь к стенке.

— Не болтай ногами!

Виктор Степанович просунул руку под ее теплое плечо и потянул к себе. Вера Васильевна даже не шевельнулась.

— Да ладно! — сказал он и попробовал повернуть ее. Но Вера Васильевна не отозвалась, словно и правда спала.

— Не надо, слышишь? — сказала она, когда Виктор Степанович, приткнув ее к самой стенке, навалился и потащил вверх ночную рубашку. — Не надо, уйди!

А он сдвинул ее под себя и больно вдавился коленом между ног.

— Я тебя ненавижу! — заплакала Вера Васильевна. — Ненавижу тебя, проклятый!

На другое утро Вера Васильевна пошла в «Восход». От вчерашних метаний — ах, бедный Виктор, как его бросить? — не осталось и следа. Теперь уже все точно определилось, раз он такой негодяй, и нечего его жалеть. Значит, нужно купить подарки слугам. Двести рублей на это хватит — часы для Матильды рублей сорок и браслет Бируте около ста. Виданное ли дело, рассыльным, курьеру, если по-русски, такие подарки делать! Но это уже были не возражения, а их маленькие обломки. Все Вера Васильевна решила и даже сантиметр взяла, чтобы мерять браслет, потому что у нее самой рука оказалась толще. Все она сделает так, как хочет Антон Бельяминович. Куда ей теперь деваться, если с Виктором она жить больше не будет?

Часы она купила в универмаге — кулон на желтенькой, под золото, цепочке (сорок девять рублей пятьдесят копеек — как раз» то, что надо), а за браслетом пришлось идти в «Алмаз». Но и тут повезло — есть браслеты по сто одиннадцать рублей, и размер подходит. Это всегда так бывает: после двух неудачных дней (а вчерашний счастливым разве назовешь?) наступают дни, когда все удается и получается. Так что и от неудачных дней тоже польза есть, потому что если бы их не было, не было бы, наверное, и других дней.

И безобразный поступок Виктора, как ни противно о нем вспоминать, тоже ведь небесполезный. Потому что воздержись Виктор от него, Вера Васильевна, может, и сегодня ломала бы голову, как ей поступить, ехать или не ехать, бросать или нет. А так все ясно: получай свое, негодяй, ты это заслужил, так тебе и надо.

Сверкающие витрины в ювелирном магазине напомнили Вере Васильевне, какой подарок ей приготовили в США-Канаде, какой замечательный комплект ей купил Антон Бельяминович — в одной комнате не повернешься. Так сам и написал. Рядом с тем комплектом все магаданские украшения, наверное, сущая дешевка и ерунда, хотя некоторые и стоят по пять с лишним тысяч. И вот что интересно: если одно платиновое или золотое колечко с довольно мелким бриллиантом стоит больше пяти тысяч, то сколько же тот комплект стоит? Ведь Антон Бельяминович написал, что бриллианты крупные, а крепятся они, надо думать, не на железе, а тоже, наверное, на драгоценном металле. Сколько же это может стоить? Может, весь магаданский магазин столько не стоит, сколько этот один комплект. А она еще деньги на какой-то браслетик жалеет!

Видите, какой опять гонор пошел! Только что мы с вами жалели Веру Васильевну, а теперь ее мысли уже не вызывают у нас никакого сочувствия. Можно ли так заноситься? Можно ли так противопоставлять себя всему населению города, даже если у тебя знакомый с таким загадочным адресом? Конечно, нельзя, некрасиво это. И купеческие восторги Веры Васильевны можно очень легко развеять, если назвать, скажем, сумму товарооборота магазина «Алмаз» или того же «Восхода». Очень солидные суммы будут. Можно сосчитать, сколько колец, часов, телевизоров (в том числе цветных), стиральных машин, детских колясок и прочего купили в 1973 году скромные жители этого северного города, и цифры получаются громадные.

Однако я хочу вам предложить другое. Что нам считать товары, произведенные бог весть где (в том числе и за границей)? Конечно они хорошие, красивые, некоторые даже элегантные. Но ведь и магаданская промышленность что-то производит, и эту продукцию покупают. И, раз мы говорим о Магадане, правильнее, наверное, будет именно о ней и рассказать.

В 1973 году на развитие городских предприятий пищевой, мясо-молочной, местной и топливной промышленности было направлено около четырех миллионов рублей — на 15 процентов больше, чем было освоено в 1972 году. Опережающими темпами развивалось производство товаров народного потребления.

Хлебозавод в 1973 году предложил магаданцам 897 тонн кондитерских изделий (в 1971 году 796 тонн). Пивоваренный завод произвел 800 тысяч декалитров пива (рост по сравнению с 1972 годом на 2,1 процента), более чем в полтора раза увеличилось производство безалкогольных напитков — оно составило 477 тысяч декалитров. Минеральной воды было произведено 910 тысяч бутылок (рост 15,9 процента).

На 8,7 процента увеличился выпуск продукций мясомолочной промышленности. Производство сосисок и сарделек составило 675 тонн. Производство мороженого достигло 200 тонн в год.

Заслуживает быть отмеченным и увеличение производства косторезных изделий и сувениров (в 1972 году фабрика сувениров получила новое прекрасное здание) — оно составило 45,9 процента, всего произведено изделий на сумму 645 тысяч рублей (из материалов сессии Магаданского городского Совета депутатов трудящихся 24 декабря 1972 года. Эти данные частично приведены в книге: Магаданская орденоносная. Магадан, 1974. С. 292–293).

Вот, вероятно, какими достижениями следовало бы гордиться настоящей патриотке Магадана, а не какими-то сказочными бриллиантами, купленными неизвестно на какие средства.

Дома Вера Васильевна красиво завернула все свои подарки (еще бутылку спирта положила — «Питьевой», цена девять рублей двенадцать копеек), зашила в вафельное полотенце и понесла Тоне.

— Ты б еще сургучом опечатала! — сказала Тоня. — Не доверяешь, что ли? А булькает что?

— Спирт. Для компрессов берегла, но теперь уже не болит.

— И как это Виктор не выпил, прямо удивительно. Ладно, профессор будет мензурки мыть.

— А отправить как? По почте — бутылка разобьется.

— Я же тебе главное не сказала! — встрепенулась Тоня. — Вчера летчик заходил, от Антона твоего. Какое-то оборудование ему там понадобилось.

— Что ж ты меня не позвала?

— Так Виктор был дома. Пристанет с расспросами, а летчик спешил.

— А письмо он привез?