Анатолий Емельянов - Разлив Цивиля

— Нет уж, Трофим Матвеевич, это поле я распашу, — твердо, даже, пожалуй, с некоторой угрозой сказал Павел. — А сев завтра начнем само-собой.

Председатель изменился в лице, недобро прищурил на Павла глаза — вот-вот сейчас опять накричит, себя покажет — но нет, сдержался, только желваки на щеках ходуном заходили, да ременным поводом так хлыстнул себя по голенищу сапога, что на пыльном голенище след остался.

— Ладно. Только с трактором тебе все равно придется расстаться. Ты здесь торчишь, а другие невесть бог что делают. Кто за ними должен смотреть? Кто должен принимать у них работу и начислять оплату? Ты, бригадир. У меня самого нет времени за каждым глядеть, у меня и своих дел невпроворот… Кстати уж, завтра мне надо плыть да быть в леспромхозе. Большое, важное для колхоза дело. Леспромхоз-то — слышал небось? — переводят, вот и хочу ихние дома купить. Вот только бы где денег раздобыть побольше… Пробуду дня два, а может, и три, так что сам тут за всем следи…

«Вон он почему не раскричался, — подумал Павел. — А может, и струхнул. С такими людьми, если твердо разговаривать… Да, только так с ними и надо разговаривать».

— Главное, за качеством следи, — Трофим Матвеевич подвел коня к раме плуга, но потом — то ли низко ему показалось, то ли что, — передумал, повернул к трактору и сел верхом с гусеничной ленты.

— Как взойдут хлеба, качество будет налицо, — ответил Павел.

— Когда взойдут — уже будет поздно, — председатель легонько хлыстнул копя, и тот с места пошел легкой рысцой.

После телефонного звонка директора леспромхоза Трофим Матвеевич весь собрался, как пружина и, не отвлекаясь ни на какие мелочи, весь сосредоточился на одной мысли: как бы и где раздобыть побольше денег и как бы опередить соседей.

Он сразу же зашел в бухгалтерию. Мало! Мало на счету колхоза свободных денег, на них самое большее можно купить два дома. Может, снять со сберегательной книжки свои и вложить в это святое — ну, может, и не очень святое, по определенно выгодное — дело? Но когда он заговорил об этом с Марьей — та даже и дослушивать его не стала.

— Сними свою рубаху, отдай, а сам оставайся голышом.

Трофим Матвеевич пожалел, что деньги вкладывал не на свое имя: возьми вот теперь. Близок локоть, а не укусишь… Ох, эта Марья, с ней наперед надо держать ухо востро, а то при своих же деньгах наплачешься, и попробуй пойди, докажи, что это твои, тобой заработанные…

Но ничего, он все равно найдет нужные деньги!

Пружина продолжала раскручиваться. Мозг Трофима работал с небывалым напряжением. Ночью он и спал, наверное, не больше трех-четырех часов. Встал чем свет, чтобы не будить Марью, сам приготовил яичницу, поел и через каких-нибудь полчаса уже был в правлении.

А еще через полчаса в его кабинете были собраны все бригадиры вместе с парторгом и заведующим фермой Виктором Андреевичем.

— Вот что, мужики, — прямо, безо всяких вступлений, начал Трофим Матвеевич. — Вы не хуже меня знаете, что приближается праздник Первомая. А мы дали слово обкому продать до Первого мая дополнительно тридцать тонн мяса. Мясокомбинат вышел из ремонта и ждет продукцию. Откормленных свиней маловато, бычки низкой упитанности, так что придется отправить на мясокомбинат лошадей. Хотя бы немного, голов пятьдесят. По десять голов с каждой бригады…

Трофим Матвеевич говорил это, а сам уже мысленно подсчитывал, сколько получит денег за эти пятьдесят голов. Денег, которые сейчас очень нужны…

— Я что-то не понял, — первым заговорил Санька, — каких лошадей? В моей бригаде выбракованных нет, а годные к упряжке все боронуют.

«Ишь, артист, прикидывается, что не понял, — усмехнулся про себя Трофим Матвеевич. — Понял и даже очень хорошо, да послушаться председателя не хочешь».

Недавно поставленный бригадиром Федор Васильевич не стал хитрить, а прямо сказал:

— А огороды на чем будем пахать? На чем столбы для электричества привезем? Если я отдам десять голов — у меня, годных к упряжи, всего-то останется не больше семи-восьми…

— Хватит и этого, — прервал бригадира Трофим Матвеевич. — Колхоз купил трактора, на них будем и пахать и возить. В каждом тракторе по сколько лошадиных сил? То-то! Вон к Павлу обращайтесь, у него железных лошадей на всех хватит.

— А я думаю, что пока мы не отсеемся, нельзя сдавать ни одной лошади, — ответил Павел. — Не успеем вовремя закрыть влагу, не уложимся в сроки — можем и без хлеба остаться.

— Как можно оставаться без коней? — в тон всем проговорил и бригадир пятой бригады. — Вот нынче у меня три лошади на подвозке семян, одна возит горючее для тракторов, одна — воду. А еще и бороновать надо… Нет, нельзя отдавать!

— А я говорю — отдадите! — Трофим Матвеевич вскочил со своего председательского места и ударил кулаком по столу. — Кто здесь хозяин: я или Кадышев? Он, вон, на восьмидесятисилыюм тракторе в детские игрушки играется, вместо того чтобы пахать да боронить, а здесь, видишь ли, разоряется, что не на чем посевную проводить.

— Вы можете кричать и кулаком стучать, но бригадиры лошадей отправлять не станут, — так же твердо, как вчера на поле, сказал Павел.

— Еще как отправите! До обеда боронуйте, а потом распряжете, покормите — и прямо на мясокомбинат. Если кто это распоряжение не выполнит — пусть пеняет на себя и больше не считает себя бригадиром. Ясно?

— Но вы же видите, — Павел тоже поднялся со своего места, — все против. Получается, как в той побаске, что вы один идете в ногу, а вся рота не в ногу.

Председатель пробуравил своими острыми глазами Павла, прошелся взглядом по хмурым лицам бригадиров и махнул рукой — как саблей с размаху ударил:

— А и идите вы все к черту! Идите и работайте. Пусть будет по-вашему.

Бригадиры не заставили себя ждать, дружно высыпали из кабинета.

— Гроза прошла, погода проясняется, — сказал Виктор Андреевич, выходя на правленческое крыльцо. — Ты молодец, Павел. Стоял, как Сталинград. Молодец!

— Прыгунов такое не забывает, — подал голос Федор Васильевич.

— А если на то пошло, — теперь только расхрабрился Виктор Андреевич, — что же нам, если он председатель, то перед ним и лапки кверху, даже если он не туда гнет?

— Что же ты эти хорошие слова там не сказал? — подковырнул заведующего фермой Санька. — Теперь у тебя другая философия.

— Я не сразу и сообразил, чего он хочет, — стал оправдываться Виктор Андреевич.

А Павел слушал эти разговоры и думал, что, ведь если бы вот так дружно, как сейчас, всем стоять, можно бы и укротить грозного председателя.

Прямо из правления он отправился в поле. Нынче колхоз начинает сеять.

А председатель все еще сидел в своем кабинете и весь внутренне кипел от возмущения и обиды. Обидно было, что бригадиры не поняли его, не поняли, что не для себя — для колхоза он старается. Не понимают они, что ему сейчас позарез нужны деньги. Деньги, которые обернутся для колхоза большой прибылью… Поехать в леспромхоз он все равно поедет, может, и удастся как-то договориться с директором. По куда бы лучше, куда бы верней ехать туда с деньгами.