Николай Чаусов - Сибиряки

Ваня, проверяя мотор, заметил неисправности в карбюраторе и приказал стажерке снять его с двигателя. Лешка и раньше видел этот сложнейший, по его мнению, прибор: с иголками, заслонками, поплавком и множеством всяких дырочек и деталек.

— Ты, Таня, разбери его и промой в бензине, — напоследок сказал Ваня стажерке. И ушел в гараж.

Таня карбюратор разобрала, но мыть отказалась:

— Палец порезала, бензином разъест, болеть будет. Леша, может, ты промоешь? Только не растеряй детальки смотри.

Лешка сделал вид, что карбюратор его нисколечко не интересует, но не сдержался:

— Давай уж.

А Таня стала объяснять устройство карбюратора. Лешка с увлечением очищал заковыристые детальки, то и дело спрашивал:

— А это зачем? А эта? А зачем дырочка?

И когда Таня стала собирать карбюратор, миролюбиво спросил:

— Почему вы в шофера пошли, Таня? Тоже машины здорово любите?

— Не очень. Мой муж, Леша, работал на автопункте, а потом ушел на фронт. А тут шофера понадобились — вот я и решила заменить мужа.

— А он где воюет? У Рокоссовского?

— У него, — улыбнулась Таня. И показала руку. — Вру я, не было у меня раны! Зато мы с тобой карбюратор вымыли и собрали.

— Вот здорово! — Лешка с удивлением посмотрел на Таню. И вдруг предложил: — Давай дружить?

— Давай.

— Взаправду?

— Факт! — в тон Лешке сказала девушка.

— Ну вот, что ни день — новая трудная задача.

— Какая задача, Игорь?

— Представь: трест с первого сентября хочет срезать нам лимит на бензин — почти на десять процентов!

— Это много?

— Каждый десятый автомобиль без бензина — как ты думаешь, много это или немного? А вместо бензина предлагает нам ездить… на чем бы? На березовых чурках! Да-да, на чурках, какими ты разжигаешь самовар. Обещают нам прислать кое-какие части газогенераторных установок, а сами установки должны изготовить мы! Мы сами!

— Какой ужас!

— Ужас там, на фронтах! Ведь немцы сегодня взяли Новороссийск! Связь с югом почти прервана… ну и отсюда все последствия: нефть, бензин…

Гордеев ходил по кухне в галошах, не замечая, что пачкает грязью только что вымытый пол.

— А час назад из Хребтовой звонил Поздняков, просил приехать туда разобраться с ремонтами.

— Что же ты решил, Игорь?

— Делать газогенераторные установки. Завтра же еду в научную библиотеку искать подходящие материалы… Я ведь никогда не занимался подобной чепухой! В свое время о них много писали, делали на этих газогенераторах кандидатские, докторские, а потом, как и сормайт, сдали в архив. И вот теперь…

— А в Хребтовую? — осторожно напомнила Софья Васильевна.

— В Хребтовую едет Житов. Не могу же я жить сегодняшним днем, Соня! Надо помнить о первом сентября, а не о простоях в ремонтах. Житов прекрасно справится с этим… Нет, подумать только: на втором году войны оставить нас без бензина! Где же запасы? О чем думали еще в начале войны? Я знаю, наш народ сделает все возможное, и не только газогенераторы… Но как можно было допустить такое головотяпство, не создав запасов нефти, бензина?..

— Игорь, ради бога!.. И потом, ты рассуждаешь так, будто о войне было известно пять лет назад. Ты очень все упрощаешь, Игорь.

Гордеев остановился, снял пенсне, подслеповато, с недоумением посмотрел на жену и уже тихо, извинительно заключил:

— Да, мой друг, чужое всегда кажется проще и легче. Прости, я даже не заметил, что истоптал весь пол… Просто шалят нервы, Соня.

На другой день Гордеев был в мастерских. Вместе с директором, начальниками цехов и отделов они обошли все производственные помещения, но лишней площади, где можно было бы организовать изготовление газогенераторных установок, не находилось.

— Позвольте, позвольте, товарищ Скорняк, — неожиданно оживился Гордеев, — ведь у вас есть прекрасное огромное помещение: склад!

— Как склад? А железо куда? Детали куда, Игорь Владимирович? — всполошился директор.

— Но ведь сейчас лето! Поместить под навесы, поручить охране… Мы все работаем теперь больше своих норм, сил и обязанностей, товарищ Скорняк, так что уж извольте убедить вашу охрану и очистите склад. Отныне он будет именоваться: газогенераторный цех! Да-да, так и напишите над входом: газогенераторный! А я еду в научную библиотеку: надо же знать, что это за газогенераторы такие! — пошутил он, видя кислые мины товарищей.

Вечером, притащив с собой целую стопу книг, Гордеев похвастал жене:

— Ну вот, Соня, у нас есть уже все: прекрасный цех, литература — остается успеть до сентября сделать пустяк: установки! Да! Да!., и еще: за ремонт машин нас благодарит командование воинской части. А ведь научил же нас делать хорошо Бутов!

«Здравствуй, папа Нума!

Это пишу я, Алексей. Из Хребтовой. Еще дальше Заярска. Живу хорошо. Мы тут с Вовкой живем. Поздняковым. Я на все лето слесарем работаю. А Вовка приехал отдыхать, потому что тут воздух хороший, а он еще слабенький. После болезни. Алексей Иваныч в Осетрово. Поехал туда расшивать пробку. А скоро уедет опять в Иркутск. И Вовка уедет…»

Лешка обмакнул перо, глянул в окно: светает! Работал во вторую смену — поставили на смазку машин. Пришел со смены — еще светло было, и на западе пылала заря. Присел у окна письмо написать, чтобы свет не зажигать и не будить спящих, а заря все пуще, пуще — и вот уже светает совсем. Верно говорят в Хребтовой: заря с зарей сходится. И ночи совсем нету.

В окно Лешке хорошо видны тракт, бегущие по нему в обе стороны машины. Все время не смолкает в тайге гул моторов, не замирает поток машин. Интересно бы побывать еще в Осетрово, куда возят грузы. Там пристань — не то, что в Жигалово, а побольше! И Лена там, говорят, шире в несколько раз, большие пароходы по ней ходят к Якутску…

«Я получил карточку на 800 граммов хлеба. Хватает. Еще и остается. Маме Фае сухарей привезу. А то пошлю с кем. А еще талоны в столовую. А еще комбинзон дали, только он большой, мне его Таня Косова перешила. Она хорошая. Стажером у Ивана Тихоныча. У нее муж на фронте погиб, а она его заменяет. И я заменяю, только тебя. Так про меня Таня сказала. И Алексей Иваныч про меня на собрании сказал, что я хорошо работаю.

Вот и все. Пиши мне по адресу: „Иркутская область, поселок Заярск, потом поселок Хребтовая, Ирсеверотранс, Танхаеву Алексею.“

Лешка сложил письмо, сунул в конверт, заклеил и написал адрес. Через минуту он уже спал как мертвый. Утром разбудил Лешку Иванов Ваня.

— Прощай, Леня Танхаев, уезжаю.

Лешка вскочил, сел на койке, протер глаза. Перед ним Ваня и Вовка.

— И мы уезжаем, — невесело сказал Вовка.

— Куда? — не мог сообразить Лешка: только приехали из Осетрово и опять торопятся ехать.

— Я в армию, а они, — Ваня кивнул на Вовку, — они с отцом в Иркутск. Проводишь?