Николай Чаусов - Сибиряки

— Опять ловишь на слове? И на работе ты так?

— Так, — улыбнулся Поздняков, вспомнив Теплова.

Ограда кончилась, и они вышли на открытый берег. Ольга смотрела на Ангару, на синеющие в легкой дымке далекие сопки, а думала о своем. Зачем он ей предлагает опять сойтись? Разве надеется вернуть то, что дала им когда-то их молодость? Ради чего он должен бросать семью? А она — клинику? Свой круг? Кем он заменит ей Сергея Борисовича, ее коллег, ее любознательных, шумных студентов. Женами автомехаников? Подобной Горску районной больницей? Ведь в Москву она и сама не вернется, Москва будет давить ее, терзать ее память… Да, она любит его, конечно, любит, но так ли велика ее любовь теперь? Ведь предложи он ей в первые дни их встречи — может быть, не задумалась даже!..

— Оля, ты о чем думаешь?

— Ни о чем… Ах да, ты уже говорил мне, что человек не может не думать. Так вот я думаю о тебе, Алеша: кинешься ты вот сейчас в воду? Ради моей прихоти?

— Скажи: «еду» — и я снимаю пиджак.

— Вот как? А прежде, мне кажется, ты бы не стал ставить условия… и снимать пиджаки, Алеша, — вполне серьезно, глядя ему в глаза, сказала Ольга.

— Ты по-прежнему невозможная, Оля! Я говорю о жизненно важных вещах, я готов пожертвовать ради любви к тебе всем, что мне дорого, а ты… ты переводишь все это в шутку!

Ольга опустила глаза.

— Ах, если бы это была только шутка!

— Алексей Иванович, я снова вхожу к вам с жалобой.

— На кого, Игорь Владимирович?

— Представьте, на вас.

— Вот что?

— Да, на вас. Вы опять перестаете со мной считаться. — Гордеев присел на стул, снял пенсне. — Я, признаюсь, посмел думать, что мы поняли друг друга… взять хотя бы с вагранкой.

— Но я же не препятствую вам строить литейный цех…

— Да. Как я в свое время не препятствовал вам ремонтировать «ярославцев».

— Кстати, они отремонтированы, Игорь Владимирович.

— И, кстати, не без моего участия, Алексей Иванович.

— Спасибо.

— Пожалуйста. А в перепробегах вы тоже и очень кстати, кажется, убедились. Но это…

— Нет. Я согласен только с тем, что доверять новое можно не всем. И убедил меня в этом скорее Рублев, а не ваше огульное отрицание, Игорь Владимирович.

— Рублев — это водители, это — жизнь…

— Раньше вы так не рассуждали.

— Как знать. Я просто умею осознавать свои заблуждения… в некоторых вопросах. Чего до сих пор не хотели вы…

— В чем же?

— Без моего ведома вы перебросили людей со строительства литейной на автобазовский гараж.

— На пять дней. И потом, гараж грозит рухнуть.

— Это с вашей точки зрения, а с моей — он может простоять целых три года!

— Возможно.

— Да, так. — Гордеев воздрузил пенсне, прямо посмотрел в лицо Позднякову. — Теперь, зачем вы перебросили в Баяндай Житова? Житов явно способный человек, я убедился даже по одной сделанной им конструкции центробежки…

— Именно: по одной! — перебил Поздняков. — Что же он, как технорук, еще сделал?

— Он технорук с шестимесячным стажем! — горячо воскликнул Гордеев. — Со временем он мог бы стать опытным инженером, хорошим руководителем… Мы все когда-то не умели и делали мало, товарищ Поздняков. А вы молодому специалисту сразу же обломали крылья, бросив его на какую-то пилораму!..

— Не бросил, — снова перебил Поздняков. — Я людьми не бросаюсь.

— А как же расценивать это?

— Объясню. Житов инициативный человек. Способный молодой инженер. И не только одна центробежная заливка, а полуприцеп, который заканчивают Рублевы…

— И тоже без моей санкции!

— Мы говорим о Житове, товарищ Гордеев, — довольно резко остановил Поздняков главного инженера. — Но у Житова нет никаких организаторских способностей. Руководить людьми он не может и не научится… по крайней мере, на таком большом участке, как Качуг. Вот я его и поставил на ДОК. Там у него двадцать человек… если считать и плотников, которыми прекрасно руководит Сидоров. А после этого Житов поедет в Заярск. И не один Житов. Там давно ждут активных и талантливых инженеров…

— Это что, опять ссора? Ведь мы уже один раз договорились… Как хотите, но я еще главный инженер и…

Но досказать Гордееву не дала секретарша.

— Алексей Иванович, вас просят спуститься вниз. Там какой-то полуприцеп…

В этот вечер Гордееву удалось обмануть жену: сослался на недомогание, головную боль, тем более, что грипп ходил по Иркутску. Для убедительности выпил даже таблетку кальцекса.

А после ужина ушел в свой кабинет, занялся рукописью.

В эти часы в доме наступала особая тишина, и Гордеев мог быть уверенным, что его не потревожат, не помешают ему целиком отдаться тяжелым раздумьям. А на душе было действительно скверно. Зачем он сегодня опять столько наговорил Позднякову да еще предупредил, что через десять дней он, Гордеев, считает себя уже пенсионером. Даже пуск литейного, о котором мечтал он все эти годы, будет проведен без него. Ведь с Житовым Поздняков, пожалуй, прав, и руководитель из него был бы неважный. Он, Гордеев, поспешил назначить его сразу же техноруком, не узнав личных качеств молодого специалиста. Но вот апломб дурацкий: почему без него решили с Житовым? Почему опять обошли, не спросили? Ведь его же, Гордеева, исправляют ошибки. И сам бы перевел Житова в мастерские, попробовал бы его в техотделе конструктором… У него, несомненно, есть творческая жилка… И вот — сам себе вырыл яму.

Гордеев прислушался: где-то по ту сторону дома, с улицы, донесся знакомый сигнал автомобиля… Почудилось!

Нет, это самообман, и дело не в Житове, не в сегодняшнем инциденте — жизнь опередила его, Гордеева, раздавила его стотысячниками, полуприцепами, ледянками, дерзостью мысли!..

Гордеев резким движением подвинул к себе рукопись, комкая и бросая листы, уничтожая все, чем жил столькие годы…

— Игорь!! Что ты делаешь, Игорь!..

Софья Васильевна выхватила у мужа порванную, измятую рукопись, отвела от стола его руки.

— Игорь, милый, ты устал… Тебе надо отдохнуть, Игорь…

Игорь Владимирович взял обе руки Софьи Васильевны, провел ими по своему белому, как мел, лбу.

— Всегда, в самые тяжелые минуты ты была со мной, Соня…

Софья Васильевна осторожно отняла руки, сложила уцелевшие листы.

— К тебе пришли, Игорь.

— Ко мне? Кому я еще понадобился?

— Поздняков. Только, пожалуйста, успокойся, не горячись, Игорь…

Гордеев оправил пенсне, отдышался, вышел в столовую, где и в самом деле его ждал Поздняков.

— Вот я к вам, Игорь Владимирович.

— Слушаю… товарищ Поздняков.

Поздняков положил на стул шляпу.

— Сейчас у меня побывала целая делегация. Все партийное бюро мастерских…

— Вот как?

— Требуют вернуть людей на литейку. Ну и вас…

— Меня? Позвольте…