Николай Чаусов - Сибиряки

— Но ведь я же удовлетворил вашу просьбу, и через десять дней…

— Ах да, пенсия!

— Присоединяюсь к товарищам, прошу хотя бы закончить вагранку. Да и они сами сейчас явятся к вам…

Гордеев сдернул пенсне, трясущимися пальцами протер стекла.

— Хорошо, товарищ Поздняков. Я закончу литейный.

— Я так и думал. Прощайте!

Поздняков вернулся домой, когда дети уже спали. Клавдия Ивановна поставила разогреть борщ.

— Пожалуйста, ничего не готовь, Клава. Я ужинал.

— Где?.. — непроизвольно вырвалось у Клавдюши.

Поздняков не ответил и только холодно взглянул на жену. В белой ситцевой кофточке, фартуке и старой, тщательно отглаженной юбке, она показалась ему похожей на официантку дешевенького кафе или столовой. Недоставало только крашеных губ да наколки на голову.

— Что у тебя за вид, Клава? Посмотрись в зеркало, на кого ты похожа. Можно подумать, что у тебя нет ничего лучшего, чем это…

— Леша, скажи, твоя жена в Иркутске?

Голова Позднякова застряла в вороте рубахи.

— Какая жена? Что ты мелешь?

— Ты же знаешь…

— Пока у меня одна жена — это ты. Я не двоеженец.

— Ну… Ольга Червинская.

Поздняков швырнул рубаху на стул.

— Кто тебе сообщил эту новость?

Клавдюша, не глядя на мужа, налила в рукомойник воды.

— Сначала соседи. Говорили, что ты с кем-то встречаешься…

— Ну?

Клавдюша, кусая губы, с трудом сдерживала себя, тихо ответила:

— Я не верила… А потом…

— Что потом?!

— Я прочитала ее письмо… Ты же не запрещал мне читать твои бумаги…

Поздняков стряхнул с рук мыльную пену, выпрямился.

— Да, это ее письмо. И я виделся с ней. И встречаюсь. Но если… Я думаю, нам лучше будет расстаться, Клава…

Крик отчаяния и горя раздался за его спиной. Поздняков бросился к зарыдавшей во весь голос Клавдюше.

— Клава!.. Ты с ума сошла! Ты же детей напугаешь!.. Клава!..

В воскресенье Лешка зашел навестить Вовку и Юрку. Шел с покупками мимо, почему не зайти? Знать, не огрубело настрадавшееся Лешкино сердце, согретое ласковыми руками мамы Фаи и бати Нумы. У Вовки с Юркой дома идут нелады, отец, видать, чего-то забрындил, с матерью часто ссорится, а та плачет. А тут еще Вовке пацаны проходу не дают — накостылять надо, чтобы не задирали! Жаль маленьких, сам пережил, еще больше.

Клавдия Ивановна даже обрадовалась гостю, усадила вместе со своими за стол, поставила вазу пирожных: «Ешь, Леша!» Лешка раскрыл сумку, выложил на стол полную горсть конфет, шоколадных: «Ешьте и мое!»

— Кто же в гости со своими конфетами ходит, Леша? — пожурила Клавдия Ивановна. — Ты только обидишь нас этим.

Лешка не стал обижать добрую Клавдию Ивановну и сложил конфеты назад в сумку. Уже на улице Вовка сказал приятелю:

— Папка от нас ушел.

— Куда?

— На другой тетеньке будет жениться. Мама плакала, а мы слышали, как он сказал: «Уйду к другой жене, к Ольге Червинской».

Юрик захныкал. Лешка растерянно моргал, глядя на прижавшихся друг к другу маленьких братцев, силясь понять, о каком уходе, о какой еще женитьбе отца говорят они, если Алексей Иванович женатый.

— Погоди реветь, Юрка! Ты же парень, а не девка, чего ревешь? А ну, растолкуй, — повернул он к себе расстроенное лицо старшего. — Куда твой батька подался?

— Он не подался, он ушел.

— Ну, ушел. А куда?

— Совсем. Разве я знаю. Мама говорит, что он в Качуг собрался ехать, а мы сами слышали, как он сказал: «Уйду к другой жене, к Ольге Червинской. А вам, говорит, буду денежки посылать…»

— Вот штука! — выдохнул Лешка. Чужой ему человек батя Нума, а не слыхивал от него Лешка, чтобы вот так взял да сказал: «Уйду от тебя, Фая, к другой жене». И отец Лешкин — пьянчуга был добрый, а сына не бросил, как Алексей Иванович, еще и другую мамку привел ему, только ведьму. Да Лешка и не винит отца, кто их, тетенек этих, знает: ведьмы они или не ведьмы?

— Не тужи, Вовка. Мы твоего батю вернем, мы кой-что еще такое придумаем!

— Правда? — с надеждой уставился на Лешку Юрик.

— Нешто я когда врал! Да я эту его тетеньку знаю: докторша она, вот кто!

— А откуда ты знаешь? — удивился Вовка.

— Хе! Я ж тебе толковал, что я все знаю. Он ее Олей зовет, в больницу ее на машине возит… Как, бишь, ее фамилия?

— Червинская!

— Она, точно! — воскликнул, запомнив, Лешка. — Мы из ее штицель сделаем, Вовка!

— Шницель?

— Все одно. Мама Фая для меня завсегда штицель делает. А мы из той докторши, понял?

— Понял, — оживился Вовка. — А как?

Но Лешка уже передумал:

— Не пойдет. Сперва обсосать надо.

— Обсосать?

— Ну, обмозговать. У меня, Вовка, на этот счет своя тактика есть, понял? Может, мы по ей действовать будем… Ну, бывайте, кореши. Я к вам на той неделе зайду. Ожидайте!

Дома Лешка пристал к Фардии Ихсамовне:

— Мама Фая…

— Зачем так зовешь, Леша? Просто мама зови. И отца папой зови, зачем: батя Нума?..

— Ладно. Мама, скажи, а как это отцы детей бросают, а к другим теткам уходят?

Фардия Ихсамовна чуть не выронила вязанье.

— Кто тебе так сказал, Леша?

— Да так, товарищи… Ну, мамочка!..

Слово «мамочка» как-то само-самим сорвалось с Лешкиных губ. Фардия Ихсамовна с нежностью посмотрела на Лешку, притянула к себе его огненную голову.

— Плохие люди, Леша, очень плохие отцы детей могут бросить…

— А разве… — Лешка чуть не выдал себя, едва не назвав Позднякова.

— А еще хуже женщины. Зачем отнимают мужей? Зачем детей сиротами делают? Замуж хотят? Замуж надо за неженатого человека идти… Ай-ай, нехорошо это, совсем плохо, воровство это!..

Лешка показал братьям, какую кнопку нажать, сошел с крыльца и, заложив за спину руки, как взрослый, стал прохаживаться по тротуару.

Вовка дотянулся до кнопки, нажал раз, два, три, как велел Лешка. Нажал еще. Услышал, как по лестнице застучали быстрые легкие шаги, отпрянул от двери. В дверях появилась женщина с короткой прической. Она, докторша!

— Вам кого, дети?

— Мы — Поздняковы дети.

Большие глаза докторши стали еще больше.

— А папа?.. Где ваш папа?

Вовка насмелился, выступил вперед.

— Это вы нам скажите, тетенька: где наш папа?

— Где наш папа? — несмело повторил Юрик.

Докторша улыбнулась.

— Разве он не с вами? А с кем же вы? — Червинская оглянулась, но кроме прохожих и стоявшего у ворот рыжего мальчугана, никого поблизости не было. Что еще за шутки?

— А мы одни пришли.

— Да, одни.

— Это вы отняли у нас палу!

— Я?..

— Да, вы, вы! Вы нехорошая! Вы вредная! Вы противная!..

— Мальчики, разве так можно! Ну хорошо, пойдемте ко мне и все выясним.

— А мы не пойдем! — закричал Вовка.

— Не пойдем!

— Отдайте нам нашего папу!

— Отдайте! Отдайте! — повторил Юрик.

— Дети!.. Стыдно, дети…

— Это вам стыдно чужих пап воровать!..