Овадий Савич - Воображаемый собеседник

— Что с вами? Случилось что-нибудь?

Мальчики не подымали глаз. Геранин толкнул Райкина локтем, тот с испугом посмотрел на товарища и отрицательно покачал головою. Потом оба еще раз умоляюще посмотрели на Елену Матвевну и сделали ей знак глазами, словно вызывая ее в другую комнату. Этим они окончательно выдали себя, потому что Петр Петрович перехватил их взгляд. Он сказал:

— Ну, говорите, я ведь вижу, что вы с чем-то пришли.

— Говорил я тебе!.. — с отчаянием выкрикнул Геранин, явно упрекая товарища в том, что тот своим поведением обнаружил наличие у них какого-то секрета.

— А тебе сказали Елену Матвевну вызвать и ей одной сказать, — отводя упрек, шепотом огрызнулся Райкин.

— Ну, в чем дело? — нетерпеливо спросил Петр Петрович. Он не слышал, что они говорили шепотом друг другу, но их таинственный вид раздражал его: что уж могли они знать? — Будете вы говорить?

Мальчики снова замялись. Тогда только Елена Матвевна заметила, что происходит.

— Скажите, скажите, — ласково кивнула она. — Не бойтесь, Петру Петровичу врач все разрешил.

Действительно, врачи сказали, что Петра Петровича надо втягивать в жизнь, заинтересовывать всем, что происходит кругом, и отвлекать мелочами. А Елена Матвевна тоже была убеждена, что мальчики ничего, кроме мелочей, не знали и не могли рассказать.

Геранин наконец решился. Он вопросительно поглядел на Елену Матвевну, но она еще раз кивнула ему. Она ни о чем не догадывалась. Он поглядел на Петра Петровича — Петр Петрович нахмурился, а мальчики вовсе не хотели его раздражать. Тогда в глазах Геранина мелькнуло отчаяние, он опустил голову и глухо, безнадежно, замогильным и дрожащим голосом сказал:

— У нас новый служащий…

— Вот как, — искренне удивился Петр Петрович. — Ну, что ж, очень хорошо. Какой же это секрет? А что он будет делать? Ведь по штату все полно. Из треста прислали, что ли?

— Нет, — шепотом буркнул Райкин, — тов. Майкерский его сам взял. Он сегодня в первый раз был.

— Ну-у, — протянул Петр Петрович. Его эта новость мало трогала, и он задавал вопросы для того только, чтобы поддержать разговор с мальчиками, пришедшими его навестить. Он не понимал, что их так беспокоит. — А как же экономия? Все-таки лишний человек. Какую ж ему работу дали?

Мальчики переглянулись и еще ниже опустили головы. Потом Геранин вскочил и сделал порывистый шаг к двери, словно собираясь убежать. Райкин, испугавшись, что он останется один, и не в силах продолжать молчание, поспешно и отчаянно выкрикнул:

— На ваше место.

Как ни тяжел был этот удар и для Елены Матвевны, она кинулась к Петру Петровичу с одним нескрываемым страхом: как он примет это известие? Врачу легко было сказать: «Дайте жизни доходить к нему», но разве врач предполагал, что жизнь вот так ворвется к Петру Петровичу? И хоть новость грозила, может быть, нищетою, Елена Матвевна думала сейчас только о том, как бы эта новость не повредила здоровью мужа.

Петр Петрович стоял в такой позе, как будто он еще прислушивается к эху слов Райкина, чтобы не пропустить ни одного звука и полностью понять сказанное. Убедившись, казалось, что больше ничего не последует, он обвел всех глазами и увидал, что они со страхом глядят на него. В его собственном взгляде было только недоумение. Ответа у окружающих он не нашел и глубоко вздохнул. Потом он сдвинул брови, словно соображая что-то, и тихо спросил:

— А я как же?

— Мы ничего не знаем, — со слезами выкрикнул Райкин. — Мы спрашивали, нам говорят — еще неизвестно. А тов. Майкерского спросить мы побоялись. Нам Ендричковский сказал: «Бегите бегом к Елене Матвевне, вызовите ее и все расскажите, а я сам скоро приду, как только толком все узнаю». Мы ведь даже конца службы не дождались, убежали.

Наступило молчание. Мальчики не решались вздохнуть. Елена Матвевна тоже не решалась открыть рот. На глазах Петра Петровича показались слезы. Он сам не знал, что вызвало их сейчас. Странно, что сквозь слезы он видел вполне ясно. Он еще не думал об услышанной новости. Не очень уверенно он шагнул к окну. Старые дома глядели на него хмуро, но кусочек неба был трогательно синь. Чья-то медленная, неразборчивая речь в воротах, голос, напоминавший голос Дашеньки, звучали нежно и приветливо. Петр Петрович взглянул наискось — на окна Маймистовых — и вздохнул: ему стало невыразимо жаль бедного Володи. Но мысли его не остановились на сумасшедшем, он посмотрел вдаль и подумал, что там, за много улиц, стоит особняк распределителя, сейчас сотрудники расходятся по домам, и Ендричковский озабоченно спешит зайти к нему. Он почувствовал, что распределитель все еще дорог ему и близки люди, работающие в том особняке. Он не то что не понял еще, он не охватил еще мыслью той новости, что принесли мальчики. С ним творилось что-то странное. Вместо страха и негодования, которые были бы так естественны сейчас, он почувствовал тихую жалость — то ли к себе, то ли к этому кусочку синего неба, то ли к голосу, нежно и грустно звучавшему на улице. Он обернулся и слегка дрожавшим голосом сказал:

— Ну, что ж, подождем Ендричковского. Может, он подробнее расскажет.

— Петр Петрович! — жалобно воскликнула Елена Матвевна, не в силах уже более сдерживаться. — Что же это будет, Петр Петрович!

Он внимательно посмотрел на нее. Он поднес руку ко лбу, как бы соображая, отчего она волнуется больше него.

— Ах, да! — сказал он. — Я завтра сам пойду к тов. Майкерскому. Просто он, наверно, думает, что я еще долго буду в отпуску. Но я здоров. Конечно, ему трудно было без меня.

Он увидал, что Елена Матвевна трясет головою, как будто не веря его словам. Он слабо усмехнулся.

— Не выгонят же в самом деле, — тихо сказал он.

Он подошел к креслу и сел. Отчего-то ему трудно было оставаться на ногах. Он понял, что жена иначе оценивает новость, принесенную мальчиками. И еще он понял, что его собственная оценка этой новости недостаточна, что за этим известием кроется что-то еще. Но оно еще не встало перед ним во весь рост. Ему трудно было соображать. Он посмотрел на мальчиков и неожиданно сказал:

— Слушайте, раз вы прямо со службы, значит, вы ничего не ели. Елена Матвевна, ты бы их покормила, что ли.

Елена Матвевна посмотрела на него с недоумением. Она уже совсем отвыкла от того, чтобы он высказывал заботу о ком-нибудь. Это напоминало ей старое. Несмотря на страх и на огорчение, она посмотрела на него с надеждой. Может быть, правда, здоровье возвращалось к нему.

Мальчики наотрез отказались от еды. Они не хотели беспокоить Елену Матвевну, они уверяли, что их ждет вдова, у которой они столуются, что у них есть дела. Вернее всего, однако, им слишком тяжело было оставаться сейчас с Петром Петровичем. Он отпустил их, но взял с них слово, что они скоро придут.