Сергей Снегов - Река прокладывает русло

— А что я могу? Меня тоже не спрашивают.

— Очень можешь, Михаил Ефимович. Отчего свою электронику не защищаешь?

— Начальство у нас единоначальное. — Закатов пожал плечами. — Ему кто-то насчет «дуракоустойчивых» приборов наболтал, вот он и ищет, чтобы было попроще и понадежней. А что надежней электронной лампочки? Одна испортится, вставь другую. — Он с новым подозрением посмотрел на Галана. — А почему, собственно, ты об электронике забеспокоился? Какая тебе от этого выгода? Если наши регуляторы смонтируют, твою пневматику вовсе отставят.

Галан ждал этого вопроса и имел на него готовый ответ. Но так как это был единственный вопрос, на который ему не хотелось отвечать полной правдой, то он все же секунду помешкал.

— Как тебе сказать? Выгода есть. Ладно, раз открыто, так открыто! Если ваши лампочки пойдут в ход, конструкция моя останется при мне, и свидетельство я на нее получу. Не здесь, так в другом месте пригодится. А потом если на всю чистоту, я верю в пневматический регулятор. Это ничего, что вы всюду понасуете свои щиты, я буду потихоньку — одна секция мне отведена. Я ее доведу до точки, а потом вы сами убедитесь, что у меня проще.

Закатов задумался. И здесь все было логично и честно — Галан не скрывал, что оружия не складывает. Правда была не очень благообразна, не очень украшена, но уж таково свойство правды — быть неприятной и не рядиться в шелка. Закатов проговорил, снова пожимая плечами:

— Все-таки не понимаю, что теперь можно сделать?

— Говорю — многое! — Глаза Галана заблестели, он понизил голос. — Нужно задержать все эти конструкторские разработки и погнать полным ходом электронику. Мне Анюта вчера говорила — стенды ваши простаивают. Куда это к черту годится?

В отличие от тяжелодума Галана голова Закатова с лихорадочной быстротой производила целыми сериями разнообразные идеи. В минуты вдохновения он не успевал следить за потоком непрерывно вспыхивавших мыслей и метался от одной к другой, как бабочка между свечами. И сейчас он почувствовал, что на него накатило.

— Способы-то есть, осуществить их нелегко, — проговорил он, болтая в воздухе ногами чуть ли не перед самым носом сидевшего рядом Галана. — С планом у нас неважно. Нажмут на Лескова сверху, он никуда не денется — электронные регуляторы у нас запущены в серию, на них программу легче всего сделать. Или, скажем, пусть фабрика официально напишет, что твой регулятор ей не нравится.

Галан — размышлял вслух, оценивая проекты Закатова. Плановиков, конечно, можно настроить, этот народ и не такие крупные начинания мигом сворачивал, если что не по параграфу.

— А крепко, между прочим, они продрали вас — крику на весь комбинат!

— Ну их всех к лешему в бороду! — равнодушно высказался Закатов. Он искренне считал, что племя экономистов и плановиков — паразит на мощном стволе техники. — Выдумали акцепты, перечисления, проводки. А зачем? Перекладывают из одного государственного кармана в другой. Толчение воды в ступе и вокруг этого толчения кормятся тысячи бездельников.

В наладочную вошел Лесков. Он не заметил Галана и наклонился над стендом Анюты. Анюта подняла голову, лицо ее вспыхнуло, в нем появилось хорошо знакомое Галану выражение растерянности, стыда и радости. Закатов, замолчав, как и Галан, прислушивался к их разговору. У Галана было больше выдержки, чем у Закатова, он даже не пошевелился на стуле. Закатов, соскочив со стенда, кинул:

— Минуточку, Александр Ипполитович, — и вышел из конторки. Он раздраженно сказал Анюте: — Черт знает что, пятый раз катушку перематываете! Надо быть повнимательнее, Анна Петровна!

Теперь Галан следил за всеми троими. Анюта грубо ответила Закатову и отвернулась. Галан тяжело вздохнул: нелегка жизнь человека, который старше своей жены на двадцать четыре года и у которого к тому же жена сумасбродная, — и медленно выплыл из конторки.

Лесков пошел к нему, протягивая руку.

— Здравствуйте! — сказал он радостно. — Наконец-то вы явились! А мы сами пока кое-что придумываем. Идемте в конструкторскую!

— Не сейчас, — отговаривался Галан, дружески улыбаясь. — В другой раз, Александр Яковлевич, завтра или послезавтра.

— Так смотрите, мы ждем! — крикнул Лесков вдогонку. — Вам оставили место на чертеже для подписи.

Последнее впечатление, как последняя мелодия, покрывает своим звучанием предыдущее. Галан хмурился. Подмеченное им у Анюты выражение само по себе еще ничего не означало. От чувств до действий дорога не близкая. Но все же было неприятно, что у Анюты появились такие чувства. «Доча, доча! — мысленно говорил с укором Галан. — Глаза-то твои где? Ну, что в нем? Ни весу, ни виду, ни ума особого — так, жеваная котлетка». Потом мысли его обратились к Закатову, и он повеселел. Забавно все-таки, с какой охотой соперник его кинулся рыть себе могилу. Не так легко положить Галана, старого монтажника, на обе лопатки, нет, нелегко!

Двоеглазов уже собирался домой, когда к нему явился Галан. Плановик нетерпеливо махнул рукой.

— Что тебе, Александр Ипполитович? Если опять насчет номенклатуры продукции, так не расходуйся.

— Насчет номенклатуры, — спокойно подтвердил Галан и, не ожидая приглашения, сел и расстегнул пальто, словно устраиваясь надолго. Люди, знавшие Двоеглазова, осудили бы подобное поведение: тот допускал в своем кабинете споры любого тона — от кошачьего визга до грохота минского самосвала, — но развязности не терпел. Стекла его очков грозно заблестели. Галан, казалось, ничего этого не замечал. Он неторопливо разъяснял свою просьбу. От него требуют, чтобы он смонтировал на фабрике двадцать пневматических комплектов. Как бы это провести официально в смысле финансирования?

— Ты что-то безбожно путаешь, — начал злиться плановик, — монтируются электрические регуляторы, а не пневматика, финансирует их Промбанк. С такой чепухой можно было не ходить — справки даю по телефону.

На лице Галана появилось изумление… Как, разве Даниил Семенович не знает, что все изменено? Двоеглазов грубо прервал его:

— Ну чего ты, ей-богу, тянешь кота за хвост? Что изменено? Почему изменено?

— Да я думал, что все это с тобой согласовано, — оправдывался Галан. — Начальник лаборатории решил электрические регуляторы отставить и пустить в ход пневматические, те самые, что я по бризу…

— Ах, вон оно что! — зловеще протянул Двоеглазов. — Ну, это не так просто, голубчики! — Он сдержал возмущение и заговорил с грозным спокойствием, — Знаешь, дорогой Александр Ипполитович, ты мог бы и не так кустарно сработать это дельце. Думаешь, я не понимаю, что это ты уговорил Лескова? Тебе-то, конечно, выгодно — крупная премия. Только, боюсь, ничего у вас не получится.