Анатолий Емельянов - Запоздалый суд (сборник)

Посчитав разговор оконченным, Алексеи Федорович поднялся.

— Когда созвать собрание?

— Не тяните. Чем скорее, тем лучше. Ставьте меня в известность, и, как договорились, я приеду.

— Хорошо.

— До свидания, Алексей Федорович! Правильно сделал, что пришел, — Валентин Сергеевич проводил его до двери, еще раз попрощался: — До скорого свидания. И — выше голову!..

— Есть выше голову! — шутливо отчеканил он, берясь за дверную ручку.

Васю Берданкина разбудил телефонный звонок.

Он рывком откинул одеяло, вскочил и, еще плохо соображая, что и к чему, а лишь чувствуя вс всем теле свинцовую тяжесть, подошел к телефону.

— Але!.. Да, я, Федот Иванович. Салам!.. Да, только встаю. Башка гудит… Что-что? Валька на работу не вышел?.. Нет, я его еще не видел… Поляковой? Я сам все, что надо, сделаю, сам сяду на трактор… Нет, не забыл. Самочувствие-то как, Федот Иванович? Ну, и крепки же вы, как я погляжу! А у меня голова шумит, как осенний лес… Ладно, ладно, все будет сделано.

Положив трубку, Вася, не мешкая, спрыгнул в подполье, нацедил в первую попавшуюся под руку плошку пива и выпил. Все сразу же словно бы пришло в равновесие, тяжесть из головы начала уходить, рассасываться. А после умывания даже аппетит появился. Добрый признак! Значит, все встает на свои места… Правда, аппетит-то появился, да завтрака никто ему не приготовил. Вася знает: вернулся поздно — наутро завтрака не жди. Жена ребятишек отводит к своей матери, а сама уходит на работу. Васю нарочно не будит: авось продрыхнет, а на работе какая-нибудь неполадка случится, хватятся бригадира, а он спит с похмелья — глядишь, и снимут с бригадиров, и заживет она спокойно… Глупое, конечно, рассуждение, да что с нее взять: баба! Ей, видишь ли, хочется, чтобы по шерстке гладили. Но если мужчина живет под башмаком жены — какой он мужчина — он и есть подбашмачник… Пусть себе душу тешит: пусть не будит и завтрака не готовит — перебьемся. А подвернется случай выпить — опять выпьем, ноги занесут на чужой двор — зайдем. Если не пить да жизни не радоваться — зачем и жить-то на земле, спрашивается…

Вася взглянул на часы: скоро девять. Ого-го! Сладко же спалось! И другой бы на месте председателя хорошую взбучку дал. А Федот Иванович понимает. Он знает, что Вася свое нагонит и где нужно не подведет. На Васю можно положиться… Вот сейчас сядет сам на трактор и сделает так, как велит председатель. А заодно — заодно и отомстит этой гордой недотроге. Подумаешь, семнадцатилетняя барышня! А подумала бы: баба ты — баба и есть, хоть жмись, хоть не жмись — девкой опять все равно не станешь. И ничего бы не случилось, и тебя бы не убыло… Своего коротыша Петьку ждешь? Это еще вопрос, приедет он к тебе или нет, а вот сама передо мной еще на колени встанешь. Как начну кромсать твой огород — по-другому запоешь…

Вася вышел из дому и прямым ходом направился к трактору, который Валька оставил на плотине.

Было еще очень рано, еще только-только поднялось солнце, как дед Ундри пришел к Розе.

— Ты, дочка, на всякий случай ко всему будь готова. Михатайкин не любит слов на ветер бросать и так просто вряд ли тебя оставит. Чует мое сердце: пришлет нынче трактор, поставит на своем.

— Так что я еще могу поделать? — развела Роза руками. — Нет у меня больше никаких сил.

— А ты вот что сделай. Ворота, что ведут в огород, запри на замок, а сама уйди из дому. Ограду они не посмеют ломать. А сломают — подашь в суд.

Дед Ундри ушел и вскоре же вернулся со старым, изрядно поржавевшим замком.

— Бери ребенка и иди к нам. А я послежу, посторожу. Поглядим, как дела будут разворачиваться.

Он запер ворота на замок, затем не спеша поправил, где надо, огорожу, прочистил канавку за сараем и, только сделав все эти дела, зашагал домой.

— А может, зря я ее взбулгачил? — рассуждал сам с собой но дороге дед Ундри. — Может, Михатайкин напустил страху да тем и удовольствуется? Тем более что он знает, что ходила Роза к прокурору, и какой ему резон из-за какого-то никому не нужного огородишки с прокурором отношения портить?!

Рассуждения эти прервал надвинувшийся со стороны хмельника мощный рев трактора. Дед Ундри остановился, минуту постоял в нерешительности, затем повернул обратно.

Он успел как раз ко времени.

Доехав до Розиного огорода, Вася Берданкин остановил трактор, спрыгнул с него и подошел к воротам.

— Что ты тут потерял, добрый молодец? — мирно, почти ласково спросил дед Ундри.

Из-за шума трактора Вася, должно быть, не услышал его слов. Как ни в чем не бывало бригадир дернул ворота. Те подпрыгнули, но остались на своем месте. Вася дернул еще раз посильнее, но с тем же результатом. И только тогда увидел, что изнутри они заперты на огромный замок.

Дед смотрел за всеми действиями бригадира с нескрываемым интересом и столь же явным удовольствием. Улыбка так густо собрала морщины у глаз, что их стало почти не видно — одни узенькие щелочки остались. И тонкогубый стариковский рот тоже растянулся в улыбке, обнажив уцелевшие четыре — два верхних да два нижних — передних зуба.

— Где Роза? — обернулся Вася к деду Ундри.

Старик выразительно показал пальцами на свои уши и покачал головой: не слышу. Тогда Вася подошел к деду Ундри поближе и заорал прямо на ухо:

— Где Роза?

— Я не слышу, — невозмутимо ответил тот. — Останови свой трактор.

Хочешь не хочешь, пришлось Васе бежать к трактору.

— Где Роза? — заглушив мотор, спросил он в третий раз.

— Не понимаю.

— Что тут понимать-то? — теряя терпение, взъярился бригадир. — Где Роза?

— Не понимаю, зачем меня-то об этом спрашиваешь? — все так же ровно, спокойно ответил дед Ундри. — Я ее не сторожу.

— Иди позови. Пусть откроет ворота.

— Коли надо, позови сам.

Вася в сердцах сплюнул, затем — а что делать? — перепрыгнул через огорожу и пошел вверх по тропе.

«Вчера ночью и то везде было открыто, а нынче днем все на запоре, — недоумевал Вася. — Вот тебе на́ — и избяная дверь на замке. Разве на работу ушла?..»

Васю все больше разбирала злость. Что ж, так он и будет ходить вокруг да около? Черта с два. Возьмет, разломает одно звено огорожи, да и вся недолга.

— Ну, что, хозяйка дома? — осведомился дед Ундри, когда Вася вернулся.

— Дома, — соврал он.

Перебравшись на другую сторону огорожи, Вася один кол покачал, другой… Нет, крепко стоят. Не зря Петька старался, когда после женитьбы заново перебирал огорожу л ставил на место сгнивших столбов свежие, дубовые. Крепко стоят, будь они неладны!..

— Постой-ка, хулиган. Зачем огорожу ломаешь, — тут как тут оказался дед Ундри и вцепился в рукав Васиного пиджака. — Зачем, говорю, ломаешь?

— Твое какое дело? — огрызнулся Вася. — То почему меня спрашиваешь, знать ничего не знаю, то пристал, будто я в твой огород лезу… Отойди отсюда, старая обезьяна!