Бела Иллеш - Избранное

В роллановском отзыве содержался ценный совет найти собственную интонацию в литературном творчестве. С чуткостью большого художника Р. Роллан попытался определить в творчестве Б. Иллеша характерную черту и отличил его голос в общелитературном хоре оттенком «мужественной горечи».

С другой стороны, Горький, как позже вспоминал об этом сам Иллеш, «строгал стружку» с быстро продвигавшегося по литературной лестнице венгра. Особенно запомнились Иллешу слова Горького, сказанные ему после того, как Б. Иллеша и некоторых других венгерских писателей приняли в члены только что организованного Союза писателей и стали в печати называть просто «советскими писателями». «Я, конечно, верю, — горячился Алексей Максимович, — что, если надо, вы готовы умереть за советскую страну. Но настоящий советский человек из вас получится только в том случае, если всегда будете помнить о своей Венгрии. Подлинный интернационализм обязательно предполагает любовь к родине» [3] Б. Иллеш. «Анекдоты, встречи, истории». Будапешт, 1964. .

В этих словах основоположника социалистической литературы в России сквозила забота о судьбе всей мировой революционной литературы, о судьбе социалистического реализма как нового этапа в историческом развитии искусства. Глубокий интернационализм Горького проявился в том, что он не постеснялся затронуть самый щепетильный момент, связанный с приходом в советскую литературу зарубежных писателей. На какое-то время они действительно вынуждены были в силу исторических причин оторваться от родной почвы и продолжать свое творчество в идейно близкой, но инородной языковой и культурно-исторической среде. Благородный пафос, рожденный их участием в грандиозном строительстве первого в мире социалистического государства, нередко сочетался в их творчестве с риторикой, что было неизбежным следствием нехватки для писателя-эмигранта родного воздуха и привычной психологической среды. Риторика как бы компенсировала бескорневую систему питания некоторых произведений эмигрантской литературы, шедших от умозрительной схемы.

В рассказах Б. Иллеша этого периода, наряду с венгерской темой («Золотой гусь» и др.), впервые появляются сюжеты из советской жизни («Ковер Степана Разина» и др.), в которых с большой доброжелательностью писатель пытался раскрыть черты нового человека.

Характерно, что схематизм, как детская болезнь нарождавшейся пролетарской литературы, был присущ самым различным социалистическим художникам, работавшим в разных странах. Примерно в те же годы на него указывал и крупнейший поэт-коммунист Аттила Йожеф, творивший в чрезвычайно трудных условиях хортистской Венгрии. «Опуская формальные точки зрения, любого поэта, выступающего с социалистической претензией, — писал он в рецензии (1928) на сборник стихов современного ему поэта Ц. Брихты, известного своей декларативностью, — необходимо — именно в интересах социализма — подвергнуть проверке прежде всего в том, насколько он пережил, прочувствовал социализм как поэзию, или, точнее говоря, насколько идейное содержание своей поэзии ему удалось обратить в состояние своей души. Это важно с социалистической точки зрения, ибо без этого даже классовая борьба пролетариата может быть изображена антисоциалистически…» [4] Б. Иллеш. «Анекдоты, встречи, истории». Будапешт, 1964.

Может показаться, что мы здесь несколько отклонились от темы, связанной с творчеством Б. Иллеша. Но это не так. Впоследствии, подытоживая свой литературный путь, он сам обращался к будущим историкам венгерской социалистической литературы с просьбой и даже требованием не забывать и не обходить молчанием важный период его жизни — период работы в Москве. «Следует обстоятельно проанализировать те годы, хотя бы потому, что, живя одной жизнью с советскими писателями, я в то же самое время был участником жизни венгерской эмиграции в Москве», — писал Б. Иллеш в 1956 году.

И действительно, Бела Иллеш всегда находился в самом центре общественной и литературной борьбы, с охотой принимал на себя различные организационные функции, не щадя для этого ни времени, ни сил. В 1930 году он был избран ответственным, а с 1932 по 1935 год был Генеральным секретарем МОРПа (Международного объединения революционных писателей), вел огромную организаторскую работу по объединению сил международной революционной и прогрессивной литературы. Известное участие принимал в эти годы Иллеш и в выработке программы венгерской пролетарской литературы, по поводу которой уже в те годы возникли острые споры.

Вкратце дело заключалось в следующем. Венгерские писатели-эмигранты, активно включившись в жизнь первой страны социализма, закономерно стали играть все более ведущую роль в передовом венгерском искусстве межвоенного двадцатилетия. Но, осознавая свою историческую миссию, они нередко недооценивали тех своих соотечественников, которые продолжали борьбу в самой Венгрии, в условиях хортистского террора, и подчас глубже видели реальные трудности, стоявшие перед венгерским пролетариатом. Венгерская политэмиграция в Москве стала претендовать на роль арбитра в определении путей всего венгерского революционного искусства. Эта тенденция нашла свое крайнее выражение в период расцвета деятельности венгерской секции РАППа (1930–1931 годы), объявившей себя чуть ли не единственным полноправным представителем венгерского пролетарского искусства. В этом духе и был выработан «Проект платформы венгерской пролетарской литературы», содержавший ряд методологически и политически ошибочных положений. Таким образом, наряду с тем весьма положительным, что содержалось в деятельности и творчестве объединившихся в Москве венгерских пролетарских писателей и художников (активное участие в жизни советского искусства и в рабочем международном движении, борьба за идеологическую чистоту и социальную функцию революционного искусства), им были свойственны и многие левосектантские ошибки.

Позднее Бела Иллеш трезво оценивал годы работы и жизни в Москве. «Я, разумеется, не могу говорить об этом времени беспристрастно, — писал Иллеш спустя тридцать лет, — но признаюсь, мне очень больно, когда о нашей тогдашней работе умалчивают… Да, мы ошибались и много возможностей упустили, но мы дали толчок развитию социалистической литературы. Мы совершали ошибки двоякого рода: во-первых, часто не понимали, что партия требует от нас высокохудожественной литературы. Короче говоря, мы грешили левачеством и наносили тем самым большой вред общему делу. Во-вторых, мы частенько переоценивали значение литературы, не понимали, что только тогда, когда литература овладеет читателями, она приобретает политическую силу». Этим признанием Б. Иллеш преподал полезный урок следующему поколению борцов за венгерскую социалистическую литературу.