Бела Иллеш - Избранное

Перевод с венгерского

… На белой кровати в подушках неподвижно лежит человек с очень живыми, даже веселыми глазами; он непрерывно курит свои трубки, рассыпая на снежные простыни крошки табака и пепел. Он говорит и слушает как ни в чем не бывало, а между тем вот уже много лет прикован тяжелой болезнью к постели. И хотя из окон его больничной палаты видны горы Буды и берег голубого, вернее, седого у венгерской столицы Дуная, тем не менее воображение переносится на много лет назад, в другой город и в другую квартиру, где вот так же лежал неподвижно на спине и продолжал работать человек по имени Николай Островский.

Разумеется, судьбы различных людей можно сравнивать только условно. Венгерский писатель Бела Иллеш, о котором идет здесь речь, принадлежит не столько по возрасту, сколько по своему духу, по характеру к людям племени Николая Островского. Бесспорно, что встречи с Н. Островским, знакомство с его книгами, так же как встречи с Д. Фурмановым, А. Фадеевым и другими советскими писателями в годы жизни Б. Иллеша в Москве, существенно повлияли на его писательскую и человеческую судьбу. Есть малоизвестная фотография, еще не публиковавшаяся в нашей печати: Н. Островский в длинном кожаном пальто с поднятым воротником и В. Иллеш в шубе и в брюках-гольф стоят на камнях у берега моря под Севастополем в декабре 1930 года. Н. Островский трогательно держит своего венгерского друга под руку. Эта фотография, историю возникновения которой еще предстоит раскрыть, служит наглядным подтверждением близости двух родственных душ.

Путь Белы Иллеша в жизни и в литературе весьма характерный для венгерской культуры и заслуживает внимательного изучения.

Б. Иллеш принадлежит, несомненно, к художникам-публицистам нового, социалистического типа, сам характер жизни и творчества которых представлял новый ценностный фактор в нарождавшейся социалистической венгерской культуре. Научное изучение творчества писателей-коммунистов 20-30-х годов в Венгрии только началось. (Мы имеем в виду прежде всего исследования М. Саболчи и Л. Иллеша, опубликованные в последние годы.) Советское литературоведение также в долгу перед плеядой венгерских писателей-коммунистов, которые в межвоенные годы жили и работали в Советском Союзе. Между тем жизнь их полна пафоса борьбы и драматизма поисков, не свободна она и от ошибок, раскрыть закономерность которых — значит приблизиться к пониманию путей формирования и развития новой, социалистической литературы, проходящей проверку практикой как в нашей стране, так и у народов других социалистических стран.

Сорок лет назад, в первых критических статьях советских литературоведов о творчестве Белы Иллеша, исходным был тезис о том, что он пришел в литературу от венгерской революции (см., например, книгу: М. Живов. От Пемете до Тисы. Творческий путь Белы Иллеша. Библиотека «Огонек», 1932, № 710). Этот тезис совершенно верный и сохраняет свою силу и сегодня. Но сегодня сказать так уже недостаточно. От революции, вернее от переломной революционной эпохи 1917–1919 годов, пришел в венгерскую литературу не один Б. Иллеш, а целый ряд поэтов и писателей — начиная с Аттилы Йожефа, который был на десять лет моложе Иллеша, а закончил свой путь совсем молодым — в 1937 году, до ныне здравствующих крупнейших поэтов и писателей современной Венгрии — Дюлы Ийеша, Ласло Немета, Йожефа Лендела и других.

В чем своеобразие пути, пройденного в венгерской литературе XX века именно Белой Иллешем?

Мысленно вернемся на полвека назад. Представим себе на мгновение юношу не без способностей из карпатского городка, попадающего в Будапешт — центр венгерского рабочего движения. Бела Иллеш родился в 1895 году в небогатой еврейской семье в Закарпатье. Впечатления детства ярко и точно описаны им самим в романе «Карпатская рапсодия», который публикуется в настоящей книге. Это избавляет нас от необходимости говорить о сложном переплетении национальных и социальных отношений в этом своеобразном уголке земного шара.

Начал писать Бела Иллеш в конце первой мировой войны в жанре полубеллетристическом-полудокументальном. Повесть-сатира «Доктор Пауль Утриус» и публицистический очерк «Спартак» создали ему репутацию скорее публициста социалистического направления, чем писателя. Так, собственно говоря, и было: сам Иллеш вспоминал впоследствии, что долгое время он вовсе не чувствовал себя профессиональным литератором и рассматривал свои «писания» как нечто второстепенное и производное от основной организаторской и революционно-пропагандистской работы.

И действительно, бурные события первой мировой войны, во время которой Бела Иллеш хлебнул окопной жизни на итальянском фронте, затем буржуазная революция в октябре 1918 года в Будапеште, когда на развалинах австро-венгерской монархии была объявлена демократическая республика, незабываемые дни и месяцы венгерской пролетарской Коммуны 1919 года, в которой Иллеш принимал непосредственное участие, наконец, поражение Коммуны и годы скитаний в эмиграции, а затем активнейшее участие в жизни и строительстве первой страны социализма — все это определило во многом не только судьбу, но и образ жизни и творчества писателя и революционера Иллеша.

«Дело, видимо, обстоит так, — признавался он в одной из своих автобиографий, — что есть писатели, которых жизнь не баловала богатством впечатлений, а с другой стороны, есть такие, кто столько пережил, что не успевает рассказать обо всем… Я, наверное, принадлежу ко второй группе: вот уже почти сорок лет я являюсь свидетелем всемирно-исторических событий и даже, можно сказать, участником их… У меня есть о чем рассказать, нужно только время, но я все еще не выполнил этого своего долга…»

Своеобразие творческого пути писателя и человека Белы Иллеша и заключается, на наш взгляд, в том, что он был прежде всего профессиональным революционером и только потом литератором, что его биография борца была главным источником его творчества. В этом смысле Б. Иллеш продолжал боевую гражданскую традицию венгерской передовой литературы, заложенную еще Ш. Петефи, чья жизнь была примером полного слияния слова и дела. Все это заставляет подробнее остановиться на биографии писателя Б. Иллеша.

В 1920 году Иллеш вновь вернулся в свое родное Закарпатье и стал сотрудничать в местной рабочей газете, которая называлась «Мункаш-уйшаг». Иллеш избрал нелегкий жанр, — его правдивые репортажи о жизни карпатских бедняков часто не пропускала цензура. Тогда Иллеш придумал вымышленный населенный пункт Помете и перенес действие всех своих репортажей в него, назвав репортажи художественными рассказами. Вскоре Пемете стало как бы нарицательным названием для обозначения разгула беззакония в Закарпатье. Так продолжалось до тех пор, пока цензура не раскусила, в чем дело, и не пригрозила закрыть газету, если она будет печатать новеллы Белы Иллеша.