Антонина Коптяева - Том 5. Дар земли

Барков сразу заинтересовался чудо-установкой, а Федченко плелся за ним и Груздевым и раздраженно бурчал:

— Конечно, коллективно создали эти ценности, а похвастаться хочется каждому. Вон Маховкин. — Технолог кивнул на разбитного крепыша, бригадира такелажников, поднимавших тридцатиметровую колонну в соседнем цехе платформинга. — Орел в своем деле, а никогда не скажет: наша бригада. Обязательно: моя бригада, я поднял, я установил. А кой черт «я»? Десять молодцов да шесть тракторов даны им на подмогу. Но не отнимешь: интуиция у него богатейшая!

Груздев с невольно прорвавшейся досадой бросил:

— Интуиция, Федот Тодосович, годится только в жмурки играть, а здесь требуется точнейший расчет.

— Большой спрос на полипропилен? — спросил Барков, входя в отделение грануляции, где было чисто и светло, словно в операционной. — Много заявок вам делают?

Груздев посмотрел удивленно: дескать, какие могут быть разговоры, однако пояснил с большой охотой и даже с удовольствием:

— Со всех концов страны шлют письма. Как только узнали, что появился такой полимер, пишут и пишут, другие интересуются, просят поделиться опытом. Вот поговорите с заместителем начальника установки. — И он указал на Юрия Тризну, который вместе с оператором хлопотал возле грануляционной машины.

Что-то не получилось в процессе, и вместо готовой продукции — мелких гранул — с головки большой машины, напоминающей мясорубку, тянулась вязкая черная масса, похожая на загустевшую смолу.

— Щё це таке? — полушутя обратился Барков к усачу Федченко.

— Брак получился… отход, — невнятно ответил Юрка, огорченно следя за тем, как оператор перекручивал руками тягучий, но не липкий жгут, помогая ему выходить из отверстий в головке машины.

— Ничего, не расстраивайтесь, и на эту тянучку поступил запрос из Института резиновой промышленности, — подбодрил Груздев. — Они там проводят опыты по совмещению каучуков с пластиками. Но катализатор нам все-таки надо улучшить, свой создать. Все самим приходится, и поневоле превращаемся в натуральное хозяйство, — пожаловался Груздев Баркову. — Глядите, Федченко уже помчался к начальнику установки! Хотя у нас здесь начальница, Голохватова, действительно ухватистый, деловой товарищ.

Выбитый из колеи неподвластным ему сейчас ходом процесса, Юрка сказал виновато:

— Федченко теперь душу из нас вытрясет. А идею о собственном катализаторе, которую вы сейчас подали, тоже не упустит.

— Жадный? — Барков вспомнил разговор в машине.

— Нет, не жадный, — быстро, не успев вникнуть в суть вопроса, возразил Юрий. — У него своих детей трое да двух чужих вырастил. Недавно младший приемыш Павлик попал в аварию, остался без ног. Так Федот Тодосович ему инвалидную машину купил. Плакал он навзрыд, когда Павлику ноги отрезало. — Юрка придвинулся к Груздеву, порозовев от усилия казаться спокойным, — сказал с наигранной небрежностью: — Надя Дронова решила перевестись к нам из Новокуйбышева.

Груздев ответил почти в таком же тоне, с повышенным вниманием разглядывая штабель еще не вывезенных мешков с гранулами:

— Пожалуйста. Инженер она, наверное, толковый.

— Институт с отличием окончила…

Все вместе вошли в операторную.

Развеселившийся Юрий шагал чуть не вприпрыжку.

— Нынче привез я домой порошок полипропилена. Мама и Юлия думали, что это толченый мел. А когда узнали, что из него можно сделать не только любую ткань, но и детали для турбобура, то это даже на Юлию произвело впечатление. Насыпала себе в туалетный флакон, а я ее припугнул, говорю: если в помещении насытить воздух порошком из расчета шесть граммов на один кубометр воздуха, то может произойти взрыв.

— Шутка? — поинтересовался Барков, еще не имевший дела с новым полимером.

— Нет, в самом деле. Поэтому он транспортируется по пневмосистеме воздуходувками с помощью инертного газа — азота. — И уже без всякой дипломатии Юрка, забежав вперед, заглянул в лицо Груздева: — А где у нас будет работать Надя? Ей хотелось бы в цех контрольно-измерительных приборов.

— Зачислим дежурным инженером. Кроме того, пусть возьмет поручение по автоматизации теплиц.

По ответу Груздева можно было понять, что он уже задумывался над тем, куда определить девушку: теплицы являлись предметом его особых забот.

В операторной, похоже, произошло бурное объяснение между Федченко и начальником установки Голохватовой. Невысокая, но крепкая женщина, подбоченясь, стояла посреди помещения и смотрела на главного технолога сурово-цепкими, как у ястреба, глазами. Подкрашенные губы ее гневно кривились. На директора и незнакомого гостя она и внимания не обратила.

— Повоевали? Сразу видно, горячая была баталия! Ну, мы и не торопились, чтобы вам не мешать.

Голохватова обернулась к Груздеву, складка между ее бровями разгладилась.

— Мы с Федотом Тодосовичем сроду не ругивались! Как можно? Да я ему по гроб жизни обязана. Ведь это он, дорогой человек, выручал, когда вы, Алексей Матвеевич, меня в заместители начальника цеха сунули!

— Вот я же и виноват! — с веселым изумлением воскликнул Груздев. — Выходит, я вас против вашей воли в цех сунул?

— А то? Кем я была? Накрашенная молоденькая девчонка. А в цехе одни мужики. Да какие: закаленные мастера, операторы, сквозь огонь прошедшие. Они меня поначалу в грош не ставили! Что слез пролила, знает только подушка… И не пуховая, из ватника сложенная. Ведь день и ночь тогда при заводе мотались, новые цехи осваивали. Если бы не Федот Тодосович, сбежала бы. А вы говорите — баталия!

Федченко, не ожидавший подобного оборота, подумал, разглаживая усы:

«Сбежала одна такая!.. Химички не просто девчонки или женщины, а одержимая порода человеческая!»

Юрка, как и многие заводские работники, начинал исподволь подчиняться веянию моды, докатившейся наконец до отдаленных городов и поселков, хотя его длинные ноги казались совсем тонкими в узких брюках, а клетчатая блуза висела на широких плечах, словно на вешалке. Наде он все еще казался милым мальчишкой, но ей нравились его влюбленность в жизнь завода и почти восторженное отношение к Груздеву.

— Не выношу людей с психологией буржуазных забулдыг! — с раздражением сказал Юрка в летнем ресторане и, поставив на стол две бутылки крем-соды, вытер платком лицо.

Юлия и Надя в легких платьях сидели возле самого барьера и, как из ложи, смотрели сверху на парк, прорезанный аллеями, на Светлогорск, раскинувшийся по всей долине за блестящими зеркалами прудов.

Отсюда город, расположенный на склоне противоположного холма, казался сплошь застроенным высотными, многоэтажными домами, в окнах которых ослепительно светились тысячи золотых солнц. Над белыми стенами густо синело неправдоподобно яркое небо.