Виктор Стариков - Звезда победы

— Он занимался ремонтом резервной дробилки.

— На кой чорт тогда нужны дежурные механики? Мы по вашей просьбе ввели их. Их прямая обязанность — обеспечивать нормальную работу своих смен, делать все аварийные и текущие ремонты. Ваши объяснения несерьезны. Ставлю на вид вам, дежурному механику и дежурному инженеру.

С минуту было тихо. Немчинов смотрел таблицы.

— Товарищ Кудрявцев, — обратился Немчинов к начальнику транспортного цеха, рассматривая одну из таблиц, — Виталий Павлович! К вам много претензий: вот уже вторую неделю не выполняете плана перевозок.

— Долго рассказывать, Георгий Георгиевич.

— А вы попробуйте коротко, — посоветовал директор.

— Совпали ремонты, временно уменьшился парк электровозов.

— Как это совпали? А ваши ремонтные графики? Они что, для красоты. Сегодня зайду к вам. Перевозки сегодня обеспечите?

— Постараемся…

— Надо не стараться, а выполнять. Отвечайте точно.

— Георгий Георгиевич, я уже говорил… Нам трудно.

— Уже слышал. Требую установленные перевозки выполнить. Начальники цехов, какие имеются претензии?

Спичечный коробок в руках Данько все крутился и крутился, издавая громкий треск. Нахмурясь, парторг слушал все эти разговоры.

Фомичеву было так тяжело, как будто все упреки Немчинова относились лично к нему. Он невольно сравнивал, как сам проводил эти «оперативки» и как ведет ее Георгий Георгиевич. И это сравнение было не в его пользу. Вот какой у Немчинова властный тон. Видна твердая, хозяйская рука. Bo-время явился Георгий Георгиевич!

Начальник отражательного цеха Вишневский пожаловался, что ему не дали нужного количества чаш для вывозки шлака, и уровень шлака в печи сейчас выше предела.

— Виталий Павлович, — обратился Немчинов к начальнику транспортного цеха. — В чем же дело? Почему не даете своевременно чаши?

— Пять уже подали, — обиженно ответил начальник транспортного цеха.

— Получили? — спросил Немчинов.

— Да! — ответил Вишневский. — Но этого мало, — и словно в пояснение добавил: — Сегодня Фирсов работает.

— Ладно, ладно, — заговорил начальник транспортного цеха. — Отправили им еще три чаши. Только пусть они их не задерживают.

— Откуда у вас столько шлака? — недоуменно спросил Немчинов и посмотрел на Фомичева. — Очевидно, плохо наполняете чаши. Проверьте, Вишневский.

— Хорошо.

Этот разговор заинтересовал и Фомичева: на двух прошлых «оперативках» Вишневский тоже жаловался, что не успевает «скачивать» шлак.

— Товарищи, я недоволен вашей работой, — теперь директор обращался ко всем. — Завод не выполняет обязательств в соревновании. Плохо мы свое слово держим. Не слышу у начальников цехов тревоги за выполнение обязательств. Предупреждаю: планом становятся наши обязательства. Приказ об этом вы получите. Вот этот план и будете выполнять. Прошу начальников цехов принять меры. Долг свой завод обязан вернуть.

Он выключил микрофон.

— Сегодня заседание партийного комитета, — сказал Данько Немчинову и Фомичеву. — Помните?

— Конечно, — ответил Немчинов.

— Прошу не опаздывать. Вечером увидимся, — произнес Данько и вышел.

— Что с ним? — спросил Немчинов. Ему хотелось до заседания партийного комитета поговорить с парторгом о заводских делах.

— Расстроился, — сказал Фомичев.

Его тоже задела непривычная сухость и сдержанность Данько. Фомичев очень ценил и уважал парторга не только как старшего партийного товарища. Он шел к нему советоваться по всем делам. Казалось, что беседуешь с другом, перед которым ни в чем не надо таиться, он тебя поймет с полуслова, за что-то пожурит, но зато и подбодрит, подскажет правильное решение.

Но сегодня Данько не по себе. Понятно… Потушили звезду! Как он крутил спичечный коробок… С ним это бывает только в минуты больших душевных волнений.

Фомичев встал.

— Я ухожу в металлургические цехи.

Немчинов, надев роговые очки, углубился в чтение бумаг, накопившихся за время его болезни, и только молча кивнул головой.

Фомичев медленно шел по заводскому двору, обдумывая, что он будет говорить в докладе на заседании парткома. Солнце поднялось и было душно, как перед грозой. На центральном проходе рабочие, ограждая молодые деревца и газоны, ставили чугунные решетки, сваривая их в стыках. Женщины высаживали цветочную рассаду в клумбы.

Ближе всех был конверторный цех. Держась за горячие металлические перильца, Фомичев поднялся в цех и остановился. В больших конверторах, похожих на горизонтально поставленные бочки, гудел воздух, выжигая из меди серу. Газ уходил в широкие раструбы. Внизу рабочие грузили на открытую платформу тяжелые слитки меди.

По узенькому железному трапу — переходу через разливочный зал — Фомичев прошел к конторке начальника цеха.

Михаил Борисович Гребнев, светловолосый, голубоглазый молодой инженер, был не один. Напротив него за столом сидел рабочий лет 20—23, с очень широкими плечами и застенчивой улыбкой на смуглом лице, в спецовке, видимо, пришедший прямо из цеха. Перед ними на столе лежали чертежи.

Инженеры поздоровались. Фомичев протянул руку рабочему.

— Фурмовщик Катериночкин, — назвал его Гребнев. — Наш стахановец и рационализатор.

Катериночкин застенчиво улыбнулся.

— Сейчас мы закончим, — сказал Гребнев. — Вот, Катериночкин, — обратился он к фурмовщику. — Чертежи твои готовы, скоро все на деле проверим. А учиться осенью обязательно поступай, а то не захочу тебя в цехе видеть. Просто стыд — семилетки не кончил. Товарищи твои вон уже в техникум поступают. А ты чем хуже их?

— Говорил вам, Михаил Борисович: война помешала. А теперь все сразу трудно — работать и учиться…

— Разве я говорю, что тебе легко будет? Но нужно. Сам потом будешь жалеть, что время упустил. Ну, куда ты без знаний пойдешь? Или так и думаешь фурмовщиком оставаться?

— Зачем же, — Катериночкин опять застенчиво улыбнулся, влюбленно посмотрев на своего инженера.

— А для этого учиться надо, — твердо сказал Гребнев.

Катериночкин ушел.

Фомичев считал Гребнева лучшим начальником цеха и самым способным инженером. Цех он вел отлично, неутомимо возился с цеховыми изобретателями и рационализаторами, сам проводил исследовательские работы. Две его статьи были напечатаны в техническом журнале, и Фомичев прочитал их с интересом. Гребнев любил работать. Зимой он успевал в цехе работать и лекции читать в вечернем техникуме. Фомичев слышал отзывы студентов — его лекции были самыми интересными.

В последнее время Гребнев занимался вопросом сокращения варки меди в конверторах. Он побывал на нескольких медеплавильных заводах, знакомился с работой других конверторных цехов, заезжал в исследовательский институт.