Борис Изюмский - Призвание

— Все? — с оскорбительной небрежностью в голосе спросил Корсунов и встал.

— Нет, не все, — с трудом сдерживая себя, медленно ответил Волин, тоже вставая, — то, что я сейчас говорил, — мои категорические требования. Попрошу продумать их и принять к исполнению.

Серафима Михайловна имела обыкновение вечерами и в воскресные дни заходить домой к своим ученикам посмотреть, как они живут, поговорить с родителями, просто самой отдохнуть. Бокову везде принимали, как родного человека, советовались, жаловались, делились наблюдениями, не отпускали, не напоив чаем, огорчались, если приходила редко или ненадолго.

Бокова была и у Плотниковых — они жили в многоэтажном доме рабочего поселка, — знала, что отец Толи — сержант-артиллерист — погиб в уличных боях за Мелитополь в сорок третьем году, а мать работала обмотчицей на заводе.

В первый же приход Серафимы Михайловны Плотникова почувствовала в учительнице близкого человека и доверчиво стала поверять ей свои печали.

— Трудно мне приходится, — говорила она тихо.

Преждевременные морщины, словно иссеченная над губами кожа, придавали ее лицу особый отпечаток усталости и душевных тревог.

— Есть у меня еще и меньшенький, до работы отвожу его в детский сад. Как получила извещение о гибели мужа, Толя совсем от рук отбился, на улице пропадает, — она смотрела на Серафиму Михайловну с тоской в глубоких, темных глазах, и учительнице было мучительно жаль эту рано увядшую женщину. «Ей надо помогать больше, чем кому бы то ни было», — решила она.

— Ничего, Раиса Карповна, мы за ним в школе присмотрим. Он непоседа, а душа у него золотая. Но и вы за ним, по возможности, приглядывайте.

— Я и хочу, да не всегда время есть, при том же малограмотная…

— Пусть вас это не останавливает, — учительница положила свою руку на руку Плотниковой, — вы просматривайте его тетради. Есть кляксы, криво, грязно написано, — заставьте переписать. Потребуйте, чтобы вслух урок рассказал.

— Это я могу, — приободряясь, согласилась Плотникова.

В классе Толя первое время сторонился учительницы, не поддавался ее ласке. Его недоверчиво-насмешливый взгляд говорил: «Я сам по себе, вы меня не трогайте». Глядя на него, Серафима Михайловна невольно вспоминала одну из присказок Волина: «Колется, как еж, в горсть не сгребешь». И правда, так сразу не сгребешь.

О своем разговоре с Толей Борис Петрович рассказал Серафиме Михайловне в тот же вечер, когда они вместе были на семинаре пропагандистов в райкоме партии, и Бокова решила, что ей надо в ближайшие дни снова заглянуть к Плотниковым, поддержать Толин порыв.

Она зашла к Плотниковым в субботу, в час, когда Раиса Карповна была на работе.

Дверь открыл Толя, с ложкой в руке. Он, видимо, обедал и встретил учительницу настороженным взглядом.

— Мама дома? — делая вид, что не замечает настроения нерадушного хозяина, спросила Серафима Михайловна.

— Нету… на заводе, — недружелюбно ответил он, и учительница удивилась: куда только исчезли обычные для Плотникова ужимки, он был серьезен и замкнут.

— Я посижу минутку, отдышусь, да и пойду, — как ни в чем не бывало сказала учительница и села на табурет у стола, выскобленного добела.

Комната была небольшая, но чистая и старательно убранная. За ширмой стояла детская кровать, на которой опал Толин братишка. По стенам развешаны карта Советского Союза и вырезанные из какого-то журнала фотографии артиллеристов. «Хозяйничает здесь он», — подумала Бокова.

Толя устроился против нее, рукавом ситцевой рубахи стыдливо прикрыл тарелку.

— Что это у тебя? — поинтересовалась Серафима Михайловна.

— Каша, — неохотно объяснил Толя и убрал руку.

— Вкусная? — спросила учительница таким тоном, будто хотела узнать рецепт приготовления.

— Да! — скупо ответил мальчик и подозрительно насторожился.

— А кто ее приготовил? — не смущаясь его тоном, продолжала расспрашивать Серафима Михайловна.

Толя покраснел. С трудом подняв глаза, сказал:

— Я сам. — И с грубоватой решимостью предложил: — Дать вам?

Не дожидаясь ответа, отделил на своей тарелке половину красновато-желтой тыквенной каши и, достав еще одну ложку, предложил:

— Вот, попробуйте!

Это было диковинное кулинарное творение с избытком постного масла и кусками недоваренной тыквы, но учительница бесстрашно взяла в рот полную ложку каши и, не показывая вида, как трудно проглотить ее, воскликнула:

— Превосходная каша! Я давно хотела поесть такую и совсем не предполагала, что ты мастер, готовить.

И вдруг произошло удивительное превращение: Толя оживился, лицо его просияло и глаза стали приветливыми. Отделив учительнице еще каши, он хлебосольно предложил:

— Кушайте… Да вы кушайте… в другой раз, как придете, я не такую еще сварю!

Он стал доверчиво рассказывать: какие обеды готовит, как мама его бранит за то, что он тратит много масла, да разве можно жалеть? Для вкуса надо!

Потом, понизив голос, чтобы не разбудить брата, — стал рассказывать страстным полушепотом:

— В кино «Гигант» новая картина идет, ребята говорят — здорово интересная! А я еще не был. — Он вздохнул: — Денег мама не дает.

Серафима Михайловна обещала, что картину пойдут смотреть всем классом, поблагодарила за вкусный обед и, довольная своим посещением, отправилась домой. «Надо ребятам сказать, — думала она дорогой, — чтобы они почаще у Плотникова бывали, и с Сергеем Ивановичем посоветоваться, чем его комсомольцы могут помочь».

Шел урок географии. Серафима Михайловна показывала через эпидиоскоп картины.

— Вы понимаете, ребята, в какое время мы живем? — увлеченно говорила она, — мы покоряем Арктику, стремимся ввысь в стратосферу, подчиняем себе реки и ветры. Империалисты только и думают о новой войне. А мы с вами хотим мирной жизни, и вас уже ждет страна для великих дел.

Толя Плотников сидел, сложив кулаки у подбородка, устремив глаза на экран, жадно слушал рассказ учительницы.

То он видел перед собой дрейфующую льдину, и на льдине он — Плотников… То представлялось ему, что он изобретает машину, которая и по воде плавает, и по земле ходит, и по воздуху летает!

А учительница убежденно говорила:

— Вы, именно вы, сейчас пионеры, потом комсомольцы, коммунисты, будете знаменитыми шахтерами, токарями, построите рабочие дворцы, откроете залежи ценных металлов, изобретете способы продлить жизнь человека…

На экране возник караван судов в Северном Ледовитом океане. На пловучих льдинах морж и медведица с медвежонком. Стаи птиц кружатся в свинцово-сером небе. Караван пробивает путь меж льдов.

— А что сделаешь ты, если будешь полярным летчиком? — опросила учительница Петра Рубцова.