Николай Золотарёв-Якутский - Из тьмы

Рыбак ласково взглянул на сына, который исподлобья следил за князцом, глотая голодную слюну.

Хахаров, сыто икнув, отодвинул пустую посудину.

— Так вот, Никифор…

Бедняки затаили дыхание, почувствовав, что сейчас будет сказано что-то очень важное.

— Вчера было наслежное собрание. Все сошлись на том… — Хахаров важно кашлянул, выдерживая паузу.

«На чем сошлись?» — затрепетало сердце у Елены.

— На том, чтобы послать вашего сына в город учиться.

«Не отдам!» — беззвучно закричала Елена и прижала мальчика к груди. Известие ошеломило Никифора. Он с недоумением воззрился на Хахарова.

— Учиться? Как это?

— А вот так. Пришел указ государя-солнца отправить мальчика девяти лет. Твоему как раз девять.

— Почему же нас не спросили? Куда это годится — отнимают сына, даже не спросив у отца-матери.

— Да ты пойми, указ государя-солнца!

— В указе не написано небось, чтоб забрать моего сына! — Никифор даже привстал, готовый силой защищать единственное чадо.

— Мало ли что! Такова воля общества. Смотри: все старшины поставили печати. Восемь печатей! — Князец свирепо взмахнул перед носом рыбака бумагой, испещренной черными метками. — Против печатей пойдешь, что ли?

— Не отдам сына! — упрямо твердил рыбак.

Князец сокрушенно вздохнул, вытер вспотевший лоб.

— Чудак! — начал он вразумлять Токура. — Тебе же лучше! Сам говорил — улова нет. Не отдашь сына в люди, так подохнет дома. А в школе будет и сыт, и одет. За все казна платит! Выучится — писарем будет: опять же тебе не в убыток. Денежным человеком станет, тойоном! Благодарил бы лучше государя-солнце.

— Что-то не верится мне, что сын бедняка может выучиться на писаря. Такого вовек не бывало, — с сомнением в голосе промолвил несколько успокоенный Токур.

— Все дети одинаковы. Рогатые писарями становятся, что ли?

— Не рогатые, а богатые. У сытого всегда башка лучше варит. А мой голодует с рождения, что толку от него?..

— Не о чем с тобой толковать, — не на шутку обозлился Хахаров. — Завтра же отправим мальца в город. Все!

Его, по-видимому, глубоко уязвило, что он так и не смог убедить упрямого рыбака.

— Утром капрал Семен прискачет. Чтоб парень был готов к его приезду. А не отдашь — смотри! Составим протокол и исправнику пошлем. За решетку угодишь!

Князец вышел, с силой хлопнув дверью.

— Что же это будет? — заголосила Елена. — Единственное дитё отнимают!

— Видишь, царь повелел, — почесал затылок Токур.

— Нет! Нет! Не оторвут от меня кровинку мою! Пусть хоть сам царь придет!

Уосук за всю свою коротенькую жизнь никогда ничего не слыхал о школе. Из всего, что услышал, он понял, что человек, съевший их лучших карасей, собирается отнять его у отца и матери и куда-то отправить. Он со страхом прижался к материнскому плечу.

Неужели мать не защитит его, неужели позволит этому страшному тойону увезти сына?..

Никифор медленно подошел к камельку, поворошил тлеющие поленья. Огонь с треском вырвался из-под пепла, осветив неприглядную обстановку юрты. На стене закачалась огромная тень кожемяки, напомнившая мальчику только что уехавшего тойона. Уосук в страхе отвернулся.

— Да, царь повелел, — пробормотал Никифор, закуривая трубку.

— Не отпущу, пока жива, — твердила Елена.

— Судить будут!

— Пусть судят.

— Как это «пусть судят»? Ну и голова у этой бабы. Лучше придумала бы что-нибудь. Вот что… Поеду-ка я завтра вместе с Семеном. Бухнусь в ноги большим господам. Может, и пожалеют. Мало детей, что ли? Вон у соседей наших шестеро. А наш один.

— Правильно, — оживилась Елена. — Обязательно поезжай. Только смотри, хорошенько проси!

— Да уж найду что сказать, — оборвал жену рыбак. — Чем мужа учить, лучше бы сыну одежку залатала. Стыдно в город в таком тряпье везти.

— Сначала поесть надо. Вез ужина, что ли, спать ляжем! — Елена вытряхнула из тымтая добытых днем карасей. Она заметно успокоилась, как будто все, что замыслил муж, уже сбылось.

Отлегло от сердца и у мальчика. Ехать с отцом — это совсем другое дело! Уосук ни разу не был еще в городе, не имел о нем ни малейшего понятия и теперь не терпелось побывать там, откуда отец изредка, после хорошего улова, привозил цветастую тонкую материю, чай, табак, белую мягкую пыль под названием мука, сахар и другие, не менее удивительные вещи. Муку и сахар мать откладывала на рождество. Этого праздника приходилось ждать очень долго. Он приходил в дни, когда за стенами юрты лютовали такие страшные морозы, что Уосук боялся нос высунуть наружу. В канун праздника отец вносил в юрту несколько охапок сена и разбрасывал его по земляному полу, а мать пекла сочные розовые оладьи. Тогда тошнотворный рыбный дух отступал в углы, а его место на несколько дней занимали запахи трав и цветов. Они сладко напоминали о лете, щекотали ноздри и радовали душу мальчика, и Уосук то прыгал от радости, то катался по сену.

— Отец, а ты муку покупать будешь? Вот интересно посмотреть, откуда она берется!

— Нет, сынок, — вздохнул Никифор. — Не на что. Нет у нас хороших карасей.

— Идите есть, — глухо позвала Елена.

Долго горел в эту ночь огонь в юрте.

В Вилюйске. «Где это видано, чтобы твоего сына учили, кормили и одевали, а ты не платил ни гроша?»

— Уосук, смотри, вот он — город, — протянул руку Никифор.

Уосук протер глаза. Впереди, среди редких приземистых сосен, белело множество крыш. Так вот что такое город! Оказывается, это такое место, где сразу много юрт. Только они совсем не похожи на его родную юрту: большие-большие, из толстых бревен, с высокими окнами.

Остановились на окраине, у дальних родственников капрала. Почти с порога рыбак стал сетовать на горькую судьбину, отнимающую у него «почти взрослого» сына.

— Как! Твоего парня определили в училище? — с изумлением спросил хозяин дома.

— На сходке так порешили, — отозвался капрал, переливая чай из чашки в блюдце.

— Правда, правда! — подтвердил Токур. — Сговорились! Меня-то на сходке не было. Эх, если б знал я, что так случится! Не пожалел бы дня, пошел на сходку.

— Никто не хотел своих детей отдавать. Я вот тоже побоялся, — добавил капрал. — Что за радость навсегда с дитем распроститься.

— То есть как навсегда? Ну и чудаки в этом Салбане! — рассмеялся хозяин. — Да кому он нужен навсегда? Поучат маленько, чтоб читать-писать умел, да и назад. Из других улусов дети богачей прибыли, я слыхал. Удивительно, как ваши не скумекали.

— Так ты говоришь, вреда не будет? — с сомнением спросил Токур.

— Даже не представляешь, как тебе повезло! Такие случаи бывают раз в сто лет. Да ты подумай: где это видано, чтобы твоего сына учили, кормили и одевали, а ты не платил ни гроша? Тебе царь подарок сделал — скоро триста лет, как Романовы на троне сидят, вот он и хочет, чтоб ты тоже радовался.