Владимир Рублев - На окраине города

До самого рассвета Леня мысленно рассказывал девушке о своей любви, шептал десятки нежных слов, которые нужно было сказать ей, но проснувшись утром, вдруг понял, что едва ли осмелится заговорить с Надей об этом.

Незадолго до обеденного перерыва Володя Горелов спросил его:

— А баян ты, Лешка, с собой возьмешь?

— Баян? — переспросил Леня, а сам подумал, что и Володька, оказывается, тоже думает о поездке на озеро. — Можно брать, а можно и не брать, — и вздохнул: — Мне все равно.

— Нет, нет, надо взять, — горячо заговорил Володька, подвигаясь к Лене. — Мы же танцы там устроим!

— А с кем ты думаешь танцевать? — подозрительно покосился на него Леня.

Володька загадочно улыбнулся:

— Есть с кем. Девчат для нас хватит.

— Ну, а все же — с кем? — наступал Леня. — Ты брось от меня скрывать, я же тебя по-товарищески спрашиваю.

— Дашь слово, что никому? — посерьезнел Володька, строго глядя на Леню.

Тот отмахнулся:

— Ладно, ладно, даю. С кем?

— С Леночкой, дочкой коменданта, ясно?

— А-а, — облегченно вздохнул Леня. — Что ж, давай. Только как бы тебе Илья Антонович шкуру по-свойски не спустил. Он, знаешь, строго обходится с ней. А так, ничего, хорошая девушка, — польстил он Володьке, хотя сам считал, что лучше Нади едва ли найдется девушка.

— Хорошая, говоришь, правда? — встрепенулся Володька и снова полез в карман за папиросами. Вытянув две папироски, он протянул одну Лене: — Давай еще покурим, а?

Жучков посмотрел на часы:

— До конца работы почти полчаса. А нам еще надо поставить эти двери.

— Успеем, Лешка, — махнул рукой Володя. — За двадцать минут вставим. Знаешь, а что ты ни с кем не дружишь, Лешка, а? Ну вот хотя бы с секретаршей из девчачьего общежития, с Надей? Она на тебя, знаешь, по-особому как-то посматривает.

— Ну уж… Не болтай… — покраснел от удовольствия Леня. — Получше меня ей найдутся.

— Слушай, а давай сегодня вечером так сделаем: возьмем водки, вина и пригласим Леночку с Надей в нашу компанию, а? Ты не думай, тут ничего плохого не будет, просто мы поговорим с ними, за знакомство выпьем немного, а?

Леня мотнул головой:

— Нельзя так, Володька. А другие что будут делать, когда мы вчетвером уйдем от них? Обидно им будет.

— А для других есть другие, — быстро подхватил Володька. — Найдут, Лешка, все, чем заниматься. Кирюшка вон Козликов шахматистов своих соберет, ему воспитатель задание дал, я могу для начала в волейбол игру организовать.

— Подумать надо, — сказал Леня и поднялся: — Ну, давай за дверь примемся, — но вскоре снова окликнул Горелова:

— Слышь, Володька… А как нам эти… как их… бутылки увезти незаметно на озеро? Говорят, сам Рождественков поедет.

— Ну, это я беру на себя, — засмеялся Володька.

— Не выдумывай только Надю просить, — спохватился Леня.

— А зачем? Мне никто из девчат не откажет, — тряхнул Володька кудрями, выбившимися из-под кепчонки.

— Ну, давай, — кивнул Леня, и топоры их застучали уверенней и проворней.

Виктор встретил их на лестничной площадке второго этажа, когда они спускались вниз.

— Во-первых, здравствуйте, а во-вторых, у меня к тебе серьезный разговор, — сказал он, и посмотрев на Горелова, добавил: — Мне кажется, что и Владимир может принять участие в нем. Разговор пятиминутный, но важный.

— Важность государственная, — улыбнулся Леня.

— А что? — внимательно глянул на него Лобунько. — Пожалуй, что и государственная. На озеро ребята собираются?

— А как же? — почти в один голос ответили Жучков и Горелов.

— Водку запасают?

Леня и Володька молчаливо переглянулись, это не укрылось от взгляда Виктора.

— Да вы, небось, сами припасли, а?

— Н-нет еще, — опустил глаза Леня.

— Еще нет, — значит скоро побежите в магазин, — хмуро заметил Виктор. — Не вздумайте. Между прочим, я хотел попросить тебя, Леня, чтобы ты передал ребятам мою просьбу: пусть никто не берет водки, и без нее обойдемся. Как ты на это смотришь?

Леня оказался в очень затруднительном положении.

— Хорошо, Виктор Тарасович, — упавшим голосом произнес он. — Но не все могут послушать меня, это я честно говорю.

— И все-таки попытайся. Я надеюсь на тебя, — протянул руку Виктор.

Втроем они спустились вниз, и Виктор направился в контору к Рождественкову, узнать, в котором часу подъедут машины.

Леня с Володькой молча брели к общежитию, не глядя друг на друга.

Киселев проснулся в тот момент, когда машины подошли к общежитию. Из коридора слышались торопливые шаги, громкие голоса и частый стук дверей. В открытое окно доносилось ритмичное пофыркивание автомашин, несмолкаемые разговоры, громкий смех. Потом Петру послышалась, как Груздев, перекрывая все шумы, опросил:

— Ничего не забыли? Жучков, ты все взял?

— Все, все, — крикнул Жучков.

«Куда это они все поехали? — силился понять Петро, ощупывая гудящую голову. И вдруг вспомнил: — Так это на озеро они поехали?! А меня так никто не разбудил».

Киселев вскочил и выглянул в окно. Одна машина уже выезжала от общежития на дорогу.

— Эй, вы! Подождите! — крикнул Киселев ребятам, сидящим во второй машине, и начал торопливо одеваться, беспокойно думая, что, еще чего доброго, уедут, черти, а руки никак не хотели влазить в рукава тельняшки. Скрипа раскрывшейся двери он не расслышал и потому вздрогнул, когда знакомый голос сказал:

— А ты куда собираешься?

Николай стоял у двери и внимательно смотрел на него.

— Как куда? Ехать.

— Ты никуда не поедешь, Киселев. Можешь не собираться. — Груздев подошел к раскрытому окну и крикнул ребятам: — Поезжайте, поезжайте! — и снова повернулся к Киселеву. — Во-первых, воспитатель не разрешил тебе, во-вторых, и я сам не позволил бы.

— А ну вас… вместе с воспитателем! — махнул рукой Петро, подбегая к двери, но Николай опустил ему руку на плечо и без особого усилия оттеснил к стенке.

Вывернувшись, Киселев неожиданным рывком подскочил к окну, но тут же остановился: взгляд его упал на бегущую далеко по шоссе машину с ребятами. Он устало, в бессильной злобе, облокотился на подоконник.

— Слушай, Киселев, ты знаешь, что тебя судить будут товарищеским судом? — заговорил за его спиной Николай.

Киселев медленно повернул к Груздеву лицо. Потом выпрямился и зло усмехнулся:

— Чем стращать, лучше судили бы.

Николай с сожалением покачал головой:

— Дурак ты. Храбришься, а как дойдет до точки — плакать будешь, — и добавил: — Я не шучу. Это сегодня сам Рождественков сказал, когда увидел тебя пьяным. А ты знаешь, что он повторять не любит в таких случаях. При мне наказал воспитателю оформить на тебя дело.

Мгновенье Петро не мигая смотрел на Груздева широко раскрытыми глазами, потом запальчиво крикнул: