Виктор Подольский - Елена

— Но я без боя не сдаюсь, учти — повернулся, махнул рукой и двинулся к выходу. — Не сдаюсь, — снова повторил он.

В тот же вечер Александр послал в город телеграмму: «Дорогая Леночка, жить без тебя не могу, давай поженимся. Саша».

— Сумасшедший, ну в самом деле сумасшедший, — счастливо смеялась Елена, читая послание. Она только что возвратилась домой. Чувствовала себя еще слабой, но оставаться у Коржовых больше не могла. Нужно было срочно разгрузить записную книжку. Ей хотелось не только повторить уже известные факты, но и рассказать о судьбе своего героя. Ведь жизнь Коржова, батрацкого сына, ставшего благодаря своему труду народным героем, новатора, а ныне и кандидата в депутаты парламента великой страны, давала повод для раздумий и обобщений. При каком еще строе мог достичь таких высот простой крестьянин?

— Не спеши к автобусу, Елена батьковна, — сказал, заходя в дом Константин Алексеевич. — Меня вызывают в область… Сейчас запрягу «Москвича» и махнем…

— С доставкой на дом?

— Обязательно и в полной сохранности, — пошутил Коржов.

Чаевничали у Елены. Иван Федорович по этому случаю поставил самовар, считая, что иные способы приготовления чая недостойны высокого гостя. Приготовили ужин. Разыскали в глубине буфета бутылку.

— Сейчас не положено, — решительно отодвинул ее Коржов. — Приехал по официальному вызову. Как-нибудь в другой раз.

За столом Коржов рассказывал смешные и грустные истории, вспоминая боевых друзей, весело пародировал их.

— Да вы же прирожденный оратор, артист, — восхищался Иван Федорович.

Заехав к Захарову, Константин Алексеевич рассказал о болезни Лены.

— Хорошая она у вас, — тепло отозвался Коржов. — Нас с первых дней поняла.

— Поняла? Так мы же для этого и поставлены, Константин Алексеевич.

— Не все такие, Василий Захарович, не все…

— Бывают исключения, сдаюсь. Встречаются. А вас от души поздравляю. Будем с удовольствием голосовать за нашего кандидата. И еще, Константин Алексеевич. Не всегда наш корреспондент успевает вовремя выехать. Если будет у вас что-нибудь интересное, напишите сами. Пожалуйста. Условились?

Зазвонил телефон.

— Да, да, у меня, — взял трубку Захаров. — Хорошо… передам. — И, повесив трубку, сказал: — Григорий Петрович приглашает вас на 15 часов.

Коржов уезжал из города в наилучшем настроении. В обкоме партии, где сразу же оценили начинание бригады и дали ему широкий ход, тепло приняли бригадира. Беседа с Корниенко была откровенной и сердечной. Секретарь обкома внимательно слушал механизатора, записывал в блокнот и советы Константина Алексеевича, полезные для других хозяйств, и претензии, и просьбы. Интересовался как партийная организация колхоза, райком партии помогают новаторам, как прошёл семинар, на котором он из-за отъезда не смог побывать. А на прощанье, протянув руку, как бы невзначай сказал:

— Вот через месяц будет пленум обкома партии. Может быть, выступите на нем? А? Расскажете о своих исканиях, трудностях и находках?

— А не рано ли? — засомневался колхозник. — Еще и половины не сделал того, что задумал. Да и какой я оратор?

— Думаю, что не рано. Самое время. Об этом говорят цифры, — Корниенко пододвинул к себе листок. — Хорошие цифры. Если бы по всей области такие привесы скота и такая себестоимость — мы бы в героях ходили. А ораторами, как и солдатами, Константин Алексеевич, не рождаются. Вам, как будущему депутату Верховного Совета, не раз придется встречаться с людьми. Так что подумайте над моим предложением. Подумайте, посоветуйтесь с товарищами. А самое главное: вам есть что сказать.

Пока Коржов был в обкоме и редакции, Лена листала исписанные странички блокнота. Но так и не могла сосредоточиться. Она думала о телеграмме, о Саше и на сердце становилось радостно и тепло.

— Леночка, а ответ все же надо дать. Парень ждет, — тактично напомнил Иван Федорович, глядя на дочь, — горячий он, однако, у тебя.

— Я люблю его, папа.

— А ответ?

— Ну какой ответ? Он же сумасшедший, понимаешь, лапа, сумасшедший. Наверно, все на телеграфе хохотали.

Елена весело засмеялась.

— Ну раз ответ, так ответ… — и, позвонив на телеграф, отправила ответную телеграмму: «Ты сумасшедший тчк Я согласна».

Выступление Коржова на пленуме напечатали областная и городская газеты. «Заря» дополнила ее передовой статьей, в которой рассказала о том, сколько коржовских бригад уже работает в области, какой эффект они дают, что сдерживает их развитие. Елена писала передовую вечером, когда все полосы были сверстаны и готовы к печати. Дежурный замсекретаря, укоризненно поглядывая на Ивченко, забирал у нее каждый исписанный листок и относил машинистке, чтобы хоть этим ускорить сдачу статьи в набор и не сорвать график выхода газеты. Так поздно, как правило, местные материалы в текущий номер не сдавали: всегда есть достаточный их запас. В ящиках ответственного секретаря хранятся папки, официально именуемые редакционным портфелем. Они, эти папки, всегда полны материалами, подготовленными в отделах. Тут есть статьи, очерки, корреспонденции, заметки, рассказы и стихи. На любой вкус и выбор. Правда, критически настроенные товарищи не без основания считают, что в этих папках действительно есть все… кроме того, что сегодня крайне необходимо газете.

Однако они не могут отрицать того, что эти распухшие папки денно и нощно, не щадя сил своих, пополняют работники отделов, собкоры, специальные штатные и нештатные корреспонденты. А раз так, то вряд ли требует доказательств истина, что материалы для газеты, в основном, готовятся заблаговременно, заранее внимательно вычитываются, проверяются.

Но на сей раз все получилось иначе. И на это были свои особые причины. Подготовить передовую должен был Танчук. Но Марк появился в редакции лишь в конце дня. Лицо его было багровым, волосы растрепаны, он нетвердо держался на ногах.

— Встретил, понимаете, голову колхоза Ильчука Федора Ипполитовича, — объяснил Марк, путая слова, — вы его знаете. А может, и не знаете. Хороший, добрый хлопец.

В последнее время в коллективе с тревогой замечали: Танчук пьет. Марк Андреевич и раньше не чурался рюмки, но то, что происходило ныне, внушало опасение. За время длительной работы в сельхозотделе у Танчука появилось немало друзей в районах. Почти ежедневно приезд кого-нибудь из них в город служил Марку Андреевичу поводом для постоянных «обмываний» наград, премий, выполнения обязательств, пополнения семьи. Месяц назад во время дежурства в типографии Танчук допустил грубую ошибку, которую тяжело переживал весь коллектив. Партбюро вынесло ему выговор. Марк Андреевич клялся положить всему этому конец, отрубить раз и навсегда голову «зеленому змию», но снова и снова срывался, хотя на дежурства уже приходил подтянутым и внимательным. Лена, многим обязанная своему наставнику, приобщившему ее к трудной сельскохозяйственной тематике, настойчиво уговаривала Танчука взять себя в руки.