Глеб Алёхин - Тайна дразнит разум

— Поднимайте выше, Вероника Витальевна, второй день уже в чека!

— В чека?! — изумилась мадам Шур, роняя шарф. — Шутите?

— Наш с вами шеф не любит шуток…

— Как наш? — насторожилась она. — Ты о ком?

— Все о нем. — Он указал книгой на дверь спальни. — Сейчас укажет: куда и как…

— Он здесь?

— Придет. Эта квартира вне подозрения. — Леша поставил книгу на чистую полку и деловито заметил: — Пройдите в спальню, опустите шторы…

— Почему в спальне, обычно в столовой?

— Окна спальни выходят в сад, наверно, поэтому, — ответил Алеша, думая: «Не знает о бегстве, значит, не первый помощник».

Раздался телефонный звонок. Мадам Шур подошла к столику и сняла трубку. Непонятный разговор закончился ясной фразой:

— Придет, приезжайте…

Повесив трубку, мадам доверительно бросила Леше:

— Отец Осип…

Она задержалась возле лестницы, неожиданно заговорила о Карпе:

— Ты играл с ним в футбол. Не замечал в нем странность? — Ее голос стыдливо размяк. — Только что говорил о свадьбе, беспокоился обо мне, искал, а сегодня утром в магазине вдруг заявил: «Возвращаюсь домой». Ушел от меня на Ильинскую, в коммуну. Разве примут без партбилета?

— Карп второй день работает на моем месте в угро. Это он вынул оружие из ящиков…

— А как он проник в магазин?

— Друзья помогли…

— Боже, какое коварство! — Она перекрестила грудь и, зевнув, ладонью прикрыла рот. — Я сутки не спала. Попробую хоть чуть сомкнуть глаза…

Она открыла дверь спальни и остановилась на пороге:

— Алеша, не заходил сюда Зубков?

— Сегодня ночью его арестовали, и он покончил с собой.

— Святая Мария! До или после допроса?

— До! Чекисты не знают, откуда гранаты.

На лице мадам выступил нежный румянец. Она, видимо, окончательно поверила, что Леша — один из приближенных Рыси. Она сказала:

— Я-то ломала голову: кто это информирует эмиссара о делах чекистов. Молодец, Алеша!

— Спасибо! Но я лишь второй день в чека…

— А кто же тогда… информировал?

— Знаю. Но шеф повесит меня на этой лестнице…

Помешал парадный звонок. Мадам Шур скрылась за дверью спальни. В библиотеку хозяйка привела худенького мужичишку с козьей бородкой. Леша обрадовался, что «черные ангелы» прислали Боженьку. Он не знал в лицо младшего Смыслова…

— Вейц будет вечером, — сказал Леша. — Хочешь — подожди, хочешь — оставь адрес. Хозяин пришлет записку с верным человеком…

— Меня ждут. До вечера не смогу. Уж лучше адрес, мил-человек. — Боженька шапкой указал на окно: — Знаешь Рдейскую пустынь?

— Бывал разок.

— Так пусть постучится к игуменье. А матушка уже доставит нам записку. Низко кланяюсь…

Алеша проводил его долгим взглядом. Осторожность Боженьки не удивила его. Чекист смотрел на «черного ангела», думая о своем: «Кто в чека предатель? Почему же он не предупредил Рысь о ночной операции в магазине? Возможно, его исключили по сокращению? И не он ли убил Рогова? И не он ли припрятал дневник уполномоченного?»

Чекист внимательно обшарил библиотеку, ящики стола, но не нашел роговской тетради с лошадью на обложке.

Снова прозвенел колокольчик. Следом раздался звон посуды на кухне. Резкий звонок, видимо, напугал хозяйку — она выронила тарелку. Густой бас Жгловского извинялся, указывая на примету к счастью. Поп не пожелал идти в библиотеку. Слышно было, как он жадно пил воду. К нему подошла мадам Шур. Они оживленно обсуждали события на мосту.

Леша воспользовался шумом, позвонил Пронину и попросил начальника срочно выслать в дом Вейца оперативников.

Мадам Шур и священника Жгловского арестовали в доме Вейца. Но доставили в чека ночью. Леша понял, почему не тронули хозяйку… Рано или поздно Рысь даст о себе знать Елизавете Ивановне…

Чоновцы во главе с Ахмедовым окружили Рдейскую пустынь и без боя забрали «черных ангелов». Они крепко спали у монашек в кельях. Операция протекала на рассвете. Леша не принимал участия: ему поручили следить за Солеваровым.

В десять часов ночи старик вышел из дома и побрел на Соборную сторону. Конечно, хотелось, чтобы староста привел на явочную квартиру. Ни мадам Шур, ни отец Осип не знали адрес Рыси. Пронин просил Алешу проявить максимум старания…

Солеваров свернул в Чертов переулок, постоял немного. Видимо, боялся слежки. Затем дошагал до рябины, придвинулся к деревянному домику и тихонько постучал по оконной ставне.

Дверь в темноте открыла Капитоновна:

— Проходи, кормилец мой…

Прислужница гадалки сотрудничала с Федей Лунатиком. Он проникал к ней в дом через черный ход. Второй ключ лежал на дверной перекладине. Лучше всего войти в дом незамеченным. Чем черт не шутит, может быть, Капитоновна работает и на нас, и на Рысь…

Леше помог мягкий снег. Он бесшумно подкрался к черному входу, шагнул на крылечко, нащупал в указанном месте ключ, смочил его слюной и осторожно вставил в скважину…

У молодого чекиста забилось сердце. Он представил, как сейчас окажется свидетелем тайного совещания заговорщиков под водительством Рыси.

Только не спугнуть бы…

Два поворота ключа — два пружинных скрипа, и дверь ослабла…

Свояк не вернулся домой. Попадья позвонила регенту, жена Вейца ответила: «Молитесь богу» — и повесила трубку. Солеваров догадался, что отца Осипа арестовали. И мадам Шур наверняка в чрезвычайной комиссии.

Сейчас придут за ним, церковным старостой. Он главный поставщик оружия. Ему поручили поехать в деревню — осмотреть иконостас и заодно с образами упаковать сабли, винтовки, обрезы. Оружие осталось еще от «зеленых». Мельник вынул из ямы содержимое и ночью на своих лошадях доставил в часовню.

Вспомнилось совещание в темной комнате регента. Выступал эмиссар патриарха. Говорил он душевно, убедительно. Тогда всем присутствующим казалось, что Русса и вся Россия — огромная бочка с порохом: достаточно поджечь фитилек — и красные обручи разлетятся вдребезги.

Но свершилось светопреставление! Даже собственная жена взбунтовалась против мужа. Вера Павловна не хуже обновленки клянет патриарха Тихона и весь церковный сброд Старой Руссы. Она, грозя кулаками, кричала на старика:

— Чего тебе не хватало?! В храмах служба, в магазинах торговля! Молись, наживай! Так нет, снюхался с рыжим попом! Это же вы подбили головореза Пашку Соленого и его братию! В святом месте побоище учинили! Невинных с моста побросали! На комиссию руку подняли! Бунтовать вздумали! На что благословил вас патриарх Тихон? На убийство! Эх ты, христианин! Глаза б не глядели на тебя! Старый пес! И меня не пощадил! Чего в ящики натолкали! Чтоб вас с отцом Осипом на одном суку вздернули! Ироды библейские!..

Сопя носом, старик надел шубу, меховую шапку с бархатным верхом и захромал к двери.