Михаил Костин - Корж идет по следу

Грачев ушел.

Алексей Петрович снова погрузился в раздумье.

Больше всего его интересовал вопрос: кто такой Воронков теперь?..

Случайно отстал он при эвакуации заключенных из Пинского лагеря, сделал ли это умышленно — неизвестно. Но так или иначе, а он попал к немцам. Это определенно.

Можно предположить, что Воронков обучался в шпионско-диверсионной школе и лишь после этого был заброшен сюда. Из записки, найденной в сторожке, видно, что он прибыл недавно. А к немцам попал еще в первые дни войны.

Вопросов возникало много, но ответами на них могли быть лишь предположения и догадки.

Алексей Петрович решил не ломать пока голову и прошел к начальнику Управления.

Новиков внимательно выслушал Коржа, задумчиво проговорил:

— Неужели фашистская разведка пронюхала об Н-ском заводе?.. Ничем иным, как охотой за реактивным снарядом, я не могу объяснить усиленную заброску парашютистов.

— Действительно…

— В первую очередь немцы, конечно, будут интересоваться технологией производства. Документация хранится в заводе. Значит, разведчики будут стремиться или проникнуть туда сами, или завербовать кого-то из работников.

Нужно тщательно проверить весь инженерно-технический состав завода и внимательно приглядываться ко всем вновь поступающим. Направьте туда своих людей.

В это время на пороге кабинета появился сержант-радист с листком бумаги в руках.

— Разрешите?

— Пожалуйста.

— Товарищ начальник, перехвачена немецкая шифровка…

— Ага, наконец-то! — оживился Новиков. — Что там, давайте!..

Корж настороженно придвинулся ближе. Новиков прочитал вслух:

— «Рация прибыла. Все в порядке». Подписано — «ОВС».

На минуту в кабинете воцарилась тишина.

— Что, по-вашему, означает ОВС? — Новиков посмотрел на Коржа.

— Может быть, сокращенно — Оливарес…

— Весьма похоже… Если так, то пропавший нашелся… Запеленговали передатчик? — спросил он радиста.

— Не успели, товарищ начальник. Вся передача велась полминуты по условному коду…

Новиков сурово двинул бровями.

— Н-да!.. Следить за эфиром день и ночь! Передатчик запеленговать обязательно! Поняли?

— Так точно.

— Впредь обо всем докладывать не мне, а капитану Коржу. Передайте это шифровальщикам на случай, если вас не будет на месте.

— Есть.

Когда за радистом закрылась дверь, Новиков встал за столом, высокий, подтянутый. Стукнул костяшками пальцев по стеклу на столе.

— Итак, Алексей Петрович, «они» начали. Нам нужно их опередить!

Дворник Кобылко вернулся в свой подвал злой.

С утра дожидавшийся его Волчок, радостно виляя хвостом, кинулся было навстречу хозяину, но, получив увесистый пинок в бок, шарахнулся под стол и обиженно заскулил, облизывая ушибленное место. Кобылко нагнулся к нему и поднес к мокрому и холодному носу собаки здоровенный грязный кулак.

— Вот! — прорычал он. — Пискни еще — и блин из тебя сделаю! Пся крев!..

Собака, словно поняв, забилась еще глубже и замолкла.

Кобылко, яростно ругаясь на смеси польско-русского и украинского языков, с остервенением сбросил с себя старую кепку и повалился на койку. Некоторое время он лежал молча, потом потянулся в карман за кисетом, но, вспомнив, что он с утра пуст, разразился новым потоком брани.

Сегодня, в день рождения, ему так не везет! Денег, которые он сумел скопить, не хватало даже на водку. А к ней обязательно нужно было колечко хотя бы ливерной колбасы.

Он заранее представлял себе, как вернется с покупками, оденет старомодную, но отлично сохранившуюся пару, хромовые сапоги бутылками, украинскую, богато расшитую сорочку. Это не беда, что за столом придется сидеть одному. Он давно уже привык к одиночеству и ничуть не тяготился им, а был даже доволен. В конце концов, чем не компаньон Волчок? Маленький кусок колбасы, и он не отойдет от тебя весь вечер, будет преданно смотреть в глаза, слушать твою пьяную болтовню и радостно повизгивать, надеясь на новую подачку.

Но где взять еще денег?.. Взаймы никто не дал, продавать больше нечего. Сорочка, суконная пара и сапоги составляли все богатство дворника. Не с последним же расставаться…

В конце концов, скрепя сердце, Кобылко решил продать сапоги. Он долго доказывал себе, что при его должности и годах носить хромовые сапоги как-то даже неприлично, и, убедив себя в этом, решительно поднялся и полез под кровать.

Сапоги запылились и сморщились. Следовало бы смазать их гуталином, но баночка из-под него давным-давно валялась пустая. Вздохнув, Кобылко вытер пыль тряпкой, а голенища и головки протер керосином. После этой несложной операции сапоги приняли более привлекательный вид.

Часа через три Кобылко вернулся подобревший. Выкладывая на стол покупки, ласково обратился к собаке, встретившей его на этот раз без особого энтузиазма:

— Шо, цуцик, жрать хочешь?.. Эге ж! Зараз все сгарбузуем…

Видя в хозяине перемену к лучшему, пес обрадованно замахал хвостом.

И все-таки сапоги жаль. Кобылко надел, было, костюм, но он так не вязался с опорками, что пришлось снять его и уложить обратно в сундучок.

Дворник нарезал колбасу аккуратными ломтиками и положил на тарелку. На другой, с отбитым краем, разложил хлеб. Стакан налил по самые края и поднял его осторожно. Повернувшись к зеркалу, ухмыльнулся и подмигнул.

— С праздником, Онисим Андреич! Бувай здоров на сто годов! Нехай жизнь твоя будет такой же полной, как ций стакан с горилкой!

Он выпил водку залпом и почмокал губами, готовясь посмаковать крепкий напиток, но вдруг разразился безудержной бранью.

— Цо то делается, матка бозка! Будь же ты проклята, стара кочерга, — яростно пожелал он старухе, у которой покупал водку. — Щоб тебя на том свити черти поили такой горилкой!… Пропали триста грошей!.. Тьфу, стерво старо! Таки сапоги сгубить и за що?!..

Водка оказалась разбавленной.

Сгоряча дворник хотел бежать на базар искать старуху. Но на улице уже сгущались сумерки, базар был закрыт.

— Ну що зараз робыть?.. — чуть не плакал дворник.—

Вот же какой поганый день выдался!..

Все же, допив бутылку, дворник захмелел. В стародавние времена Кобылко от такой порции даже бы не поморщился. Эх, эти стародавние времена!.. Прошли они, как сон, и сейчас даже вспоминать о них можно только тайком…

Вконец разобиженный Кобылко посадил на колени Волчка, прямо с тарелки скормил ему остатки колбасы и, размазывая по дряблым щекам пьяные слезы, долго и нудно жаловался на свою судьбу.

Так за столом он и уснул, уронив большую косматую голову на пустые тарелки…

Его разбудил лай собаки и настойчивый стук в дверь. Кобылко тяжело поднял голову, силясь понять, кому понадобился он в такую пору..