Тамара Каленова (Заплавная) - Не хочу в рюкзак. Повести.

Выловив из толпы коротышку Надю, Лида спросила:

— Где наши, Надя? На площадке?

— Ой, Лидь Фингенна, — обрадовалась Надя. — Я вас не заметила... А наши там, за сараем, змею долбят!

— Пойдем со мной. Девочка засеменила рядом.

«Что было бы, если бы среди детей не было таких, как Надя? — подумала Лида. — Доверчивая, послушная, добрая... И что было бы, если бы преобладали Косовские? Учитель, наверное, с ума бы сошел на третий день...»

Надя не обманула. За сараем действительно собралась толпа ребят.

Лида протиснулась в круг.

Со слезами на глазах тихий Витя Капустин, про которого вся школа знала, что он мухи не обидит, тыкал палкой в темный неподвижный узел. А все кругом яростно кричали:

— Так ее! Бей, заразу! Лида схватила Витю за плечо.

— С нее уже хватит! Дай палку...

Витя поднял влажные глаза, в которых ясно читался страх и отвращение, и с облегчением отдал палку.

Все зашумели:

— ...А мы гадюку в подвале нашли...

— Подыхать приползла.

— А может, она полезная?..

— Зачем же тогда Витя колотил ее? — спросила Лида.

— Пусть Капуста убивать научится, — веско ответил Юрка Косовский.

— Убивать научится?! — растерянно повторила Лида. — Что ты говоришь, Юра?!

— А что? — с вызовом переспросил Юрка. В это время Лиду дернул за платье Витя Капустин и измученным голосом спросил:

— Лидь Фингенна, а вдруг уж, а? Или ужиха, а?

— Пойдемте со мной, — приказала Лида твердым голосом. — Позовите девочек. А змею — на помойку! Быстренько!

— Девчо-о-нки! — заорал кто-то. — Сюда-а! Лидь Фингенна зовет!

Собрав ребят, Лида повела их от сарая. Чьи-то руки отобрали у нее сумку. «Наташа», — благодарно подумала Лида.

Косовский шел где-то сбоку и вызывающе сплевывал на землю.

— Что вы знаете о змеях? — неожиданно тихим голосом, не останавливаясь, спросила Лида.

— У-у! — загудели девчонки. — Противные!

— Это уж точно, — чуть насмешливо согласилась Лида. — А еще?

— Ну, ядовитые...

— А еще?

— Не знаем...

— Тогда послушайте.

И Лида стала подробно рассказывать, как же отличить безвредного ужа от гадюки... Какие змеи живут в тропиках... Про капюшон кобры... Про взгляд гремучей змеи. Про смелых охотников за змеиным ядом и про отважную мангусту, маленького зверька, который ненавидит пресмыкающихся и сражается с ними.

«Вот и пригодился Брем, — подумала Лида, радуясь, что находит в своей памяти все новые и новые факты. — Кто это сказал: «У литератора не может быть лишних знаний»?»

Но, взглянув на ребят, она вдруг каким-то чутьем поняла, что они воспринимают все эти истории как развлекательные, ни к чему не обязывающие. Лида задумалась: ей не хотелось, чтобы это впечатление у них закрепилось. И тогда она заговорила о схватках, о мужестве человека, о том, что убить в бою и убить из-за угла — не одно и то же...

— Лидь Фингенна! То был уж? — не выдержав, вдруг перебил ее Витя.

— Молчи, Капустин, не мешай! — зашикали на него со всех сторон.

Лида ответила не сразу.

«То» был уж. Старый, бессильный, неизвестно как забредший в подвал. Но Лида знала, что стоит ей сказать «да», как эта чуть присмиревшая было стихия тотчас начнет жалеть, искать виновного и вновь вершить свой скоротечный суд. А Капустин... Он же замучает себя раскаянием!

— Нет, — сказала Лида. — Гадюка. Но... она была очень похожа на ужа. Понимаешь, Витя?

— Лидь Фингенна, вы про Маугли начали... Давайте, а? — нетерпеливо перебил кто-то, помогая ей уйти от нелегкой темы.

Лида отыскала глазами Косовского. Он, как и все, ждал про Маугли.

Понял ли он, что и на его вопрос отвечала она? Что она по-настоящему испугалась, услышав: «Пусть Капуста убивать научится!» Понял ли? Но в том-то и горе педагога, что ответ ему может дать только время...

Вздохнув, Лида стала рассказывать про Маугли.

К очередному выходному скопилось много дел, отложенных на неделе. Постирать, дошить платье, проверить письменные работы. Наконец, просто выспаться.

Тетради выносить за пределы школы не разрешалось. Но Лиде разрешили, благо домик тети Зины находился почти что на территории школы. Очень уж хотелось Лиде остаться наедине с первыми для нее тетрадями.

Лида сладко потянулась. Потом быстро встала, умылась во дворе под кривой сливой, заглянула к тете Зине — та еще не пришла с ночного дежурства — и сразу же села за тетради.

«Бог с ней, стиркой! Не убежит! — решила она. — Посмотрю лучше, что они, мои хорошие, насочиняли...»

Она пододвинула поближе дорожное круглое зеркало — чтобы видеть себя, склоненную над ученическими тетрадями. Раскрыла первую. Ого, клякса! Посмотрела на обложку — так и есть, Косовского! Эти кляксы у него не выводятся. Ох, Юрка, Юрка!

Лида задумалась. Потом улыбнулась своему отражению в зеркале, вспомнила, как прошел вчерашний урок по литературе.

Началось с того, что к уроку она готовилась пять дней. Перерыла всю методическую литературу приготовила карточки со словами, тысячу раз повторила правила для заучивания. И в последний момент карточки оставила дома, правило испарилось из головы!

Но в класс влетела отчаянно смело. Еще с порога приказала:

— Откройте тетради и пишите...

А что писать? Выдумывала тут же, лишь бы с деепричастными оборотами...

Но вскоре примеры иссякли. А до конца сорокаминутного и без того усеченного урока оставалось... тридцать пять минут.

Заглянула в план. Под рубрикой «Если останется время» значился рассказ по картине. Спасительная репродукция была с собой. Лида кнопками прикрепила ее на доске.

Ребята с интересом уставились на картину.

— Ну, как озаглавим сочинение? — спросила их Лида.

Выбрали название «Передышка между боями».

И вот теперь лежали перед Лидой тетради со вчерашними сочинениями.

У Косовского рассказ получился коротким, как сигнал «отбой»:

«Солдаты в передышке между боями отдыхали».

«Жулик, — покачала головой Лида. — «Солдаты» только и прибавил к заголовку».

Но ставить первую двойку очень не хотелось. И она поставила ему три с минусом и приписала: «Слабо раскрыта тема».

Потом хотела зачеркнуть, потому что приписка получилась глупой, но передумала, чтобы Косовский не догадался о ее колебаниях.

Следующая тетрадь удивила ее не меньше.

«Солдаты сидят и думают каждый о своем личном. У кого недопахано, у кого недожато, у кого доменные печи остались без присмотра...»

Лида не выдержала и улыбнулась. Это сочинение принадлежало Наде. Лида с удовольствием подумала: «Ох ты моя заботливая!» — и поставила ей крупную, ладную пятерку.

В дверь постучали.

— Войдите! — пригласила Лида, с неохотой отрываясь от работы.

Тетя Зина вкатилась, неся перед собой разбухшую авоську, и комнатушка сразу стала тесной.