Николай Коротеев - Операция «Соболь»

Полночь миновала, но Казин и не думал останавливаться. Он гнал собак с такой настойчивостью, словно нарочно выжимал из них последние силы.

Упряжка достигла перевала, когда рассвело. Старик оглянулся назад. Поземка не утихала. Долина тонула в снежном тумане. Окинув пристальным взглядом пустынную местность, Епифан принялся разгружать нарты.

Впереди на тропе лежал огромный камень, перегораживающий путь. Слева, между скалой и камнем, был лишь узкий проход, в который с трудом могли пройти только собаки, нарты же пришлось бы протаскивать боком. Справа от камня белела ровная снежная площадка. Но Епифан не ступил на нее. Он хорошо знал, что площадка эта — нависший над обрывом снежный карниз, который мог рухнуть, не выдержав тяжести груженых нарт.

Старик выпряг шесть собак, сложил с нарт большую часть груза, привязал для страховки к ним веревку и пустил их по карнизу. Пустые нарты благополучно проехали по снежному надуву и, миновав опасное место, остановились.

Казин перевел остальных собак через узкий проход между скалой и камнем, перетащил клетки с соболями и тщательно заровнял следы, хотя знал, что поземка и без того заметет их. На снежном карнизе остался четкий след нарт.

Собаки бежали весело. Они словно чуяли, что у подножия сопок есть охотничья избушка, где они смогут отдохнуть и где их, наверное, хорошо покормят. Подъезжая к наспех сложенному срубу с плоской крышей, Епифан еще издали заметил, что там побывал незваный гость: в снежном намете на крыше зиял черный провал. Собаки настороженно зарычали.

Епифан скинул с плеча ружье и, подойдя к двери, прислушался. В избушке было тихо. Тогда он медленно приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Сначала ничего не увидел в полутьме, потом различил валявшийся на полу разорванный мешок, обглоданные кости. На мгновенье под лавкой вспыхнули две крупные зеленые искры. Приглядевшись, Епифан увидел зверя величиной с большую дворовую собаку.

— Росомаха! Вот тебе и завтрак! Все сожрала, проклятая! Придется из НЗ брать. Незадача… — По манере людей, привыкших к долгому одиночеству, охотник вполголоса разговаривал сам с собой и не замечал этого.

Казин вскинул ружье, прицелился, но не выстрелил. Усмехнувшись, отошел от открытой двери, позвал за собой собак и обошел избушку снаружи. Приблизившись к тому месту, где, по его расчетам сидел ночной вор, Епифан постучал прикладом о бревно. Обождав минутку, снова вернулся ко входу. У дверей начинались свежие следы, отдаленно напоминавшие следы медвежонка.

Собаки взвыли, принюхавшись к снегу.

Епифан зло закричал на них, замахнулся остолом. Привыкшие к суровому нраву хозяина, псы замолкли.

Старик выпряг вожака и впустил его в избушку. Остальные девять, получив свою долю промерзшей вяленой рыбы, принялись ожесточенно ее грызть.

Вскоре в печурке затрещали смолистые дрова. Епифан сидел на лавке и, не мигая, смотрел в огонь. Пес-вожак, сожрав юколу, догладывал остатки от обеда росомахи. Покончив с едой, он принялся ходить по избушке, недовольно фыркая. Ему явно не нравился поступок хозяина. Он не понимал, почему тот отпустил зверя. Обнюхав еще раз углы, избушки, вожак сел напротив хозяина и заскулил.

— Что? — проговорил старик, глядя на пса затуманенным, отсутствующим взором. Пес вильнул хвостом.

— Не понимаешь! Тепло ты любишь? Мясо любишь?

И вдруг, чуть пригнувшись, Епифан изо всех сил ударил собаку по морде. Вскинувшись от удара на задние лапы и неловко, судорожно переступив ими, словно протанцевав, вожак отлетел в дальний угол.

Старик деревянно рассмеялся. Потом похлопал себя по колену. Собака несмело подошла к человеку, которого считала своим хозяином.

— А! Любишь тепло? Любишь вонючую юколу? Жизнь, сволочь, любишь? — и он снова замахнулся. Пес отпрянул. Но Епифан протянул руку, и собака подползла к хозяину, лизнула его ладонь. — Я тоже хочу жить, шкура…

В четыре прыжка одолев лестницу, ведущую в радиорубку, Тимофеев рванул дверь. Она была заперта. Не раздумывая, майор вышиб ее ударом ноги. Выхватил пистолет.

Посредине комнаты лежал опрокинутый стул. Лихорев стоял у рации с наушниками на голове и смотрел на майора испуганными глазами.

— Руки вверх!

Лихорев поднял руки.

— Что передаете?

— Метеосводку.

— Какую?

— Обычную. В час ноль-ноль я передаю метеосводку.

— Почему не предупредили? — уже спокойно спросил Тимофеев.

— Обыкновенное дело… Разве вы не знаете?

В эту минуту свет трижды померк.

— А это?

— Н-не знаю.

— Видите! Рация работает!

— Не знаю… Может быть, товарищ Тимофеев. Но… может, и не рация… А может… Все-таки, наверное, рация.

— Прервите передачу, следите за передающей станцией.

Не спуская глаз с пистолета, Лихорев кивнул головой.

— Садитесь.

Продолжая коситься на пистолет, Лихорев подсел к рации.

— Скорее! Да шевелитесь же! Ищите на десятиметровых волнах. Вы умеете работать быстро? Мы же опоздаем, провороним передачу!

Только теперь заметив, что Лихорев косится на пистолет, майор сунул его в карман.

Пальцы радиста быстрее забегали по ручкам рации.

Свет больше не мигал. Майор впился глазами в ритмично мерцавший волосок лампочки. Неизвестная рация молчала, ритм не нарушался.

— Черт возьми! — майор стукнул кулаком по столу. — Проворонили! Надо же…

В это время нить опять замерцала не в лад ритмичным постукиваниям движка. Тимофеев схватил карандаш и стал скоро и аккуратно записывать сигналы лампочки. Лихорев лихорадочно завертел виньер настройки. Скоро он обнаружил станцию, посылавшую в эфир сигналы. Еще несколько мгновений лампочка мигала, врываясь в ритм движка, и одновременно из громкоговорителя слышалось прерывистое попискивание, как это бывает при работе телеграфным ключом; сигналы в точности повторяли мерцание света. Потом динамик замолчал.

— Все, — произнес Тимофеев.

— Как вы догадались?

— Со светом-то? — Тимофеев искоса взглянул на него и улыбнулся. — Моим соседом был радиолюбитель. Когда он работал, в моей комнате мерцал свет. Станция его брала много энергии. У нас в доме привыкли к таким вещам. Кто знал телеграфную азбуку, тот был в курсе всех радиоразговоров моего соседа… У кого же здесь может быть рация?

— Не знаю. Все служащие живут в одном месте. Пятеро нас.

— А какие постройки получают энергию от движка? Кроме тех, что расположены на центральной усадьбе.

— Хозяйство охотника Казина.

— Значит, рация у Казина?

— Но… может быть… Подключился кто-нибудь?

— Значит, рация в том доме, — твердо сказал Тимофеев и, обернувшись к Лихореву, спросил: — Почему вы думаете, что это не так?

— Старик с директором нашим, с Медведевым, соболей ловит. Они давно в тайгу ушли. И пасынок вот уже неделя как в тайге. Тоже соболя промышляет. Дома только бабка Степанида. Не она же передачи ведет. Поехать-то туда очень надо! Может, кто чужой к бабке забрел и орудует. Браконьер какой. Набил соболей…