Александр Доронин - Перепелка — птица полевая

Атякшову вспомнилась прошлая сессия… Тогда на новое место было четыре претендента. Все они, четыре кандидата, сидели за столом президиума, разговаривали шепотом, улыбались, как коты, и о других думали, наверное, так:

«Эй, друг, подошвы не чешутся?»

Понятно, Атякшов свои мысли держал при себе, старался их скрыть. А то скажут еще: вот, мол, хвост к земле прижал…

В начале выступления он говорил, что у него много дел, крутится, как белка в колесе, с утра до вечера… По-другому сказать, отвел свою кандидатуру. А вот второй секретарь райкома партии не сразу отступил. Тот, зануда, долго «мылил» собравшихся в зале, вспомнил те недостатки, которые встречаются в районе, камни, конечно же, бросал «в огород» Герасима Яковлевича, и наконец-то закончил свою речь так:

— Я, товарищи, историк. Главой района нужно избрать того, кто хорошо знает сельские дела, — и назвал имя Атякшова. «Умный» гусак: сначала поругал, сейчас начал хвалить», — рассердился Герасим Яковлевич, но свой гнев умело сдержал. Пока слушал — вспотел. Чтобы успокоиться, потрогал влажный лоб (когда нервы были на пределе, он всегда так делал) и стал ждать, что будет дальше.

Третьим шел архитектор района Борисов. Его имя назвал агроном колхоза «Светлый путь» Комзолов, у которого, как слышал Атякшов, недавно умерла жена. Встал — и начал расхваливать Борисова: умный, говорит, человек, советуется со всеми, далеко глядит…

Борисов четвертый год у них в районе. Закончил Московский институт. Специалист хороший, по его проектам в Кочелае построили новый кинотеатр, детский сад, стадион. Стоит, говорят, за кооперацию.

Да вот и он сам встал за трибуну. Высокий, белокурый, лет тридцати. Стал рассказывать, что бы делал, если был бы председателем исполкома райсовета. Нужно, говорил, поднимать культуру: строить новые музыкальные школы, дома культуры и другие социальные объекты. Строительство, по его мнению, оставляет молодых людей жить в родном селе. Где, выступал он, молодежь — там будущее…

— Другие деньги куда бы израсходовал, в карманы чиновников? — крикнул кто-то с задних рядов.

Борисов не смутился: время, ответил, к селам подвести асфальтированные дороги. Двадцатый век уже подходит к концу, а мы всё по грязи ходим. И действительно, сколько техники сломано на дорогах, сколько людей из-за этого покинуло село.

Атякшову стало неприятно: как будто он, архитектор, один работает за всех, а другие сидят сложа руки. Не выдержал Герасим Яковлевич, повернулся к Митряшкину, сидевшему сзади, и спросил: «Он что делает?»

Митряшкин, заведующий отделом райсовета, будто ждал вопроса. Действительно, нужно остановить того, кто лезет не на свое место…

— Ты у нас в районе живешь недавно, человек из другого района, — обратился к Борисову Митряшкин. — Со стороны люди, знаем, какие. Они похожи на загнанных в клетку волков: как ни корми мясом, все равно в лес смотрят. Скажи-ка: мы выберем тебя, не убежишь на родину?

Борисов этот нескромный вопрос пропустил мимо ушей.

— Ты вот напоминал нам: нужно расширить кооперацию, — не оставлял его Митряшкин. — Разве не слышал о Кочелаевских кооператорах? Они настоящие лодыри, те, кого выгнали с работы! В райцентре открыли шашлычные и живут припеваючи, за чужой счет.

— Как, Вадим Петрович, я не слышал об этом? Я всех их знаю. Не ошиблись: кое-кто не своим мясом кормит нас, — отвечал архитектор. — Да ведь это же от нас зависит. А к тем, кто правильно понимает слово «кооперация», надо относиться по-людски. Суть кооперации ведь в чем? Это, во-первых, надо заставить людей трудиться. Когда им прилично платят, то работать они будут хорошо и производить больше. Торговцы шашлыком нарушают законы? Пусть их останавливают милиция и прокурор. Я призываю к другой кооперации, к тому, что поднимает большие дела. Взять, к примеру, дорожное строительство. Оно в районе никудышное. Как говорят, одной рукой тяжесть не поднимешь.

«Посмотри, как легко «ведет дело», будто орехи грызет. Языком я и сто мостов построю, да почему-то бетонные плиты сами в Кочелай не летят», — размышлял Атякшов. И вспомнился ему последний заход в республиканский госплан. Оттуда хоть и не выходи. За каждую тонну цемента кланяешься. Те, кто может пролезть в любую щель, у кого есть знакомые толкачи, те и трактор через окно вытащат. В госплан он заходил по поводу кочелаевского моста, о котором говорили на сессии. Там только кивали, мол, не хватает стройматериалов, ждите. «Тогда откуда нашли тысячу плит для соседнего района?» — не выдержал тогда Атякшов. «Барин» госплана смерил острым взглядом, будто перед ним стоял не руководитель района, а так себе, и пальцем показывая вверх, грубо бросил: «Сказано вам — каждая плита у нас на счету».

По пути домой Герасим Яковлевич остановился у соседей. Суняева, председателя райсовета, нашел на квартире. Пообедали, пошли смотреть новый животноводческий комплекс. Его возвели в конце поселка Урклей у Суры. Вокруг росли высокие сосны и бегущий в поле березняк.

Длинные кирпичные строения покрыты железом, окрашенным в зеленый цвет. Не комплекс, а дворец!

— Люди не станут роптать? — не забыл, спросил тогда Суняева Атякшов. — Все вокруг изуродуете. Сюда не коровники — дом отдыха бы поставить…

— Ни-че-го, недавно секретарь обкома похвалил их. И для коров нужны лекарства! — расхохотался тот во весь голос.

Здесь какой-то архитектор учит… И многих ведь потянул за собой! Десять депутатов. «Наконец-то всю власть отдали исполкому! Партию потеснили. Кое-какие понятия, говорит, устарели, сейчас их нужно переосмысливать».

Вспоминая об этом, Атякшов даже рассердился: будет тебе смысл, если у тебя на шее огромные планы. Чего только не просят! Кто пропагандисты, сколько вывезено навоза, каких коров держите… Эти отчеты посылают в республиканское статуправление. Гора бумаг! При их составлении даже голова кружится. И все это делается для показухи: вот как работаем!

А в жатву собирать нечего. Бывает и по-другому. В прошлом году председателю колхоза Вечканову два раза объявляли партийные выговоры — задержал посевную, а он все равно не отступил: пока, говорит, земля не подсохнет, в грязь зерна не брошу. И лето отплатило ему богатым урожаем. Зерна собрали в Вармазейке вдвое больше, чем соседи. Но колхоз из долгов не вылезает. Выходит, хорошо или плохо работаешь, платят одинаково. Тогда зачем лодырю горбатиться?

Атякшов знает: районный бюджет делается от выращенного на своей земле и за счет налогов. Соберешь их — вновь ни копейки себе не останется. Все забирает Саранск. Оттуда потом по сережке раздают. Сережка достанется — одну будешь носить? Стыдно.

Или вот еще что… К примеру, взять больницу. Нынешняя деревянная — сколько ее ни топи, не согреешь. Ну, экскаватором вырыли канавы, залили фундамент, сложили рядов десять кирпича — и стройка встала. Кончился кирпич — кончилась и стройка. А где его возьмешь? Атякшов уже обошел все кабинеты. Даже заходил к первому секретарю обкома, просил помочь. Но тот, усмехнувшись, ответил: «Трудно сейчас с этим делом, потерпи немного. У тебя кресло не маленькое, сам доставай».