Сергей Лисицкий - Этажи села Починки

Ровное рокотание мощного двигателя, заключающего в себе десятки лошадиных сил, успокаивающе действовало на тракториста. Вся его сила, вся его мускулистая энергия как бы сливалась с мощью машины, удесятерялась, все возрастала, и не было, не существовало, казалось, таких преград, которые бы эта сила не сокрушила.

Для Митрия такое состояние не только не казалось неестественным, наоборот, за долгие годы работы он испытывал потребность в нем. Это состояние доставляло ему, кроме физического удовлетворения, психологическую уравновешенность, трудноизъяснимую радость труда. Правда, по окончании смены он чувствовал усталость порой такую, которая не всегда была приятной. Но разве есть иные какие нагрузки, которые бы безболезненно переносил человек?.. Самая даже хорошая, любимая музыка — слушай ее с утра до вечера — надоест.

Дух отчей земли. Он врывается свежим веянием в кабину трактора, превозмогая резкие запахи металла, горючего, масла, перемешанных с гарью отработанных газов.

Сладок и свеж волнующий запах весенней пашни! Паром расстилается-клубится воздух, вешним теплом отдает сырая земля, обдуваемая южными ветрами, пряно пахнущая стерней и прошлогодними травами. Радостно-тревожные думы наполняют душу и сердце хлебороба-землепашца, вкусившего этот трепетный запах с далеких незапамятных детских лет, навевая ему думы о предстоящем ливневом лете и грядущем урожае…

Но ни с чем не сравнимы запахи осенней пашни. Отличить их от весенних может только знающий человек, испытавший на своем веку не одну страду в поле. Куда богаче и разнообразнее они! И какая устойчивость и глубина их! Кажется, веет от земли былыми дымами, гарью древних костров, горечью углей и пепла. Солью отдает из свежевспаханной борозды, от пролитых здесь когда-то крови и пота.

Не торопись, поглубже вдыхай этот извечный дух земли. Вглядись, и ты, может быть, увидишь коричневый осколок кремня, матово поблескивающий на дне борозды. Разве он не подтверждает твоих дум о далеком прошлом твоей родины, твоей земли, земли твоих отцов и дедов, своим неповторимым запахом, который выжгла искра при ударе о него стального лемеха?.. И пахнет отчая нива — а в дни осени особенно полно — хлебами, житным духом, в котором — все, что идет от земли.

Легко думается Митрию в такие минуты. Душа полнится желанными мечтами будущего. Споро растет, раздвигаясь, черная полоса справа. И с такою же быстротою уменьшается щетинистая от золотистой стерни, словно тающая светлая льдинка, — слева. Ровно, горячо дышит мотор, спокойны, крепки руки тракториста на вздрагивающих рычагах.

Смирин не увидел, как на краю пахоты появился «газик». Он остановился у светлой полосы, где должен разворачиваться трактор для очередного загона. Открылась дверца, и из кабины выскочил управляющий. Он деловито осмотрел борозду, лежавшую у носков сапог, запыленных и давно не чищенных. Припадая на правую ногу, зашагал навстречу двигающемуся трактору.

Грызлов торопился. Упрек, брошенный в его адрес Романцовым, не давал ему покоя. То, что Смирин сегодня заканчивал восьмидесятигектарный клин под зябь, его радовало. «Теперь побыстрей бы засеять и первый участок будет обставлен», — думалось ему.

Митрий увидел гостя еще издали, когда подъезжал к краю пашни для очередного разворота. Узнал его по серой капроновой шляпе. «Чего бы ему тут надо?»

Грызлов поднял руку: остановись, мол.

Митрий остановил машину, спрыгнул на землю.

— Заканчиваешь? — улыбаясь, спросил гость, поздоровавшись.

— Десяток-другой заходов — и баста.

— Молодец! Сегодня, надо полагать, закончишь?

— До обеда всего-то делов.

Управляющий недоверчиво оглядел своего собеседника.

— Ну, до обеда не до обеда…

— Я зря не говорю, оказал — до обеда.

— Ишь ты, — Грызлов опять изучающе посмотрел на тракториста. — Вот что: завтра с утра сеять. Как думаешь, в две смены за день осилим?

— А чем сеять? — вопросом ответил Митрий.

— Семенами.

— Ваши семена дают всего шестьдесят процентов всхожести, и сеять ими я не собираюсь, Леонид Петрович.

Грызлов побледнел, его водянистые глаза, кажется, еще больше посветлели.

— Это что же, вы думаете, как у Колосова, своевольничать можно… понимаете… — Управляющий в сердцах выплюнул сигарету. — Я этого не позволю, понимаете.

Митрий готов был взорваться. «Понимаете, понимаете», — мысленно передразнил он управляющего.

— Засорять землю не стану.

«Ладно, попробую его убедить», — подумалось Смирину.

— Вы же сами, Леонид Петрович, ратуете за высокий урожай. Помните, даже замечание мне сделали, когда я в соцобязательствах пропустил пункт по качеству. Так ведь?

— Ну? — Грызлов насторожился, ему хотелось понять: к чему клонит собеседник.

— Какой же прок от такого поля, если я засею его некондицией?..

— Это мы посмотрим.

— И смотреть нечего. Сегодня же Голованову доложу, а если надо — и Романцову.

Управляющий притворно улыбнулся.

— Не забывайте: здесь не колхоз, не у Колосова это своевольничать.

— Вы меня Колосовым не попрекайте. Он не вам чета, может быть. Во всяком случае, такое распоряжение он бы не стал давать. — Митрий хотел сказать «такое глупое распоряжение», но опять сдержался.

— Добро, посмотрим, — пообещал Грызлов, — поглядим, как заговоришь завтра. — Он окинул холодным взглядом тракториста с ног до головы, круто повернулся и зашагал к машине.

Сначала Митрий хотел было все бросить и ехать к Голованову. Потом прикинул, что в это предобеденное время в управлении вряд ли кто будет, и решил прежде всего закончить пашню. «Вечером все на месте будут — и агроном и директор», — успокоил он себя.

Настроение его сменилось с быстротой, с какой меняется погода в осеннее время, когда после скупого солнца тучи заволакивают небо и идет нудный серый дождь и тут же вслед ему летят мокрые хлопья снега.

Под однотонное однообразное гудение думались невеселые думы. Митрий возлагал большие надежды на перемены, которые открывались перед ним в связи с переходом в совхоз. Да поначалу все вроде так и складывалось. А вот поди ж ты: раз с управляющим так пришлось разговаривать на первых порах — добра теперь не жди. Спорить с ним — что против ветра плевать. И как оно все получается, рассуждал Митрий, чего бы не быть по-хорошему?

Закончив работу, он взглянул на часы, было половина третьего — пора домой. А тут еще снег повалил…

Марина сразу заметила, что муж был не в духе, но не подавала виду.

— Обедать, — бросил он, глядя куда-то в сторону.

Когда на столе все было готово, он сел на свое место в углу, задумался.

Марина знала повадки мужа, когда тот был не в настроении. Он поймал ее взгляд, повелительно перевел глаза в сторону буфета, и та, не говоря ни слова, достала и поставила на стол бутылку с самодельным вином.