Иван Истомин - Живун

«Жена ждет. Наверно, беспокоится, не случилось ли что-нибудь со мной в пургу, — думает Няруй. — Заботливая жена. Спасибо Советской власти, русской учительнице Ольге Павловне Шубиной. Быть бы Нельве третьей женой кулака Яузы, если бы Ольга Павловна тайно не увезла Нельву из стойбища кулака, а Советская власть не призвала его к порядку».

О, Няруй помнит этого живодера с маленькой головой на толстой, длинной шее и с космами волос до плеч. Помнит его глаза, как у росомахи, и сытое лицо с бородавками. Омра сам с отцом, как и сирота Нельва, батрачил на Яузу. Сколько раз кулак, подозревая о взаимной привязанности Омры и Нельвы, угрожал убить пастуха и однажды хореем повредил Нярую два ребра. Теперь сам, наверно, гниет в земле. Говорят, где-то за Уралом подавился осетровой костью.

Хорошо сделала русская учительница, взяв к себе Нельву. Когда Омра, как и другие пастухи, вступил в колхоз. Нельва уже в школе уборщицей работала: полы мыла, печи топить умела. Даже читать научилась. Совсем другой девушкой стала. Омра стал беспокоиться: может, Нельва теперь не выйдет замуж за темного, неграмотного ненца. А она вышла за Омру, видно, крепко любила его. Хорошей женой оказалась Нельва: дочку и сына родила. Дочь уже замужем, а сын в Ленинграде учится.

А плохо только одно, что жена заставляет Омру ходить в ликбез. Каждую неделю посылает мыться в баню. В такие дни между ними часто происходят споры. При этом жена ведет себя совсем спокойно, всячески убеждая мужа.

«Чудная все-таки Нельва, — размышляет Няруй, устало подходя к чуму. — Говорит, тело чистым будет, дышать будет легче. Если устанешь, все равно тяжело дышать».

Потом, видя, как Нельва выглянула в дверь, Омра подумал: «С чем она ожидает меня? На этот раз, видно, удивлю и опечалю ее».

Но жена, маленькая, как подросток, ненка, вопреки ожиданиям мужа, нисколько не удивилась и не опечалилась, а, как показалось Омре, даже повеселела.

— Чему радуешься? — с удивлением спросил Няруй, сняв малицу и отряхивая с нее снег перед железной печкой. — Не думаешь, что мне придется краснеть? Все скажут: слово дал, а не выполнил.

— Вон в сундуке лежит шкурка. Сдай ее — даже перевыполнишь обязательство, — посоветовала Нельва, ставя на маленький столик большую эмалированную чашку с дымящимся вареным мясом.

Няруй испуганно посмотрел на жену и, небрежно бросив малицу в угол, строго сказал:

— Нехорошие слова болтает твой язык. Наверно, пока я пропадал в тундре, ты опять каких-нибудь книг начиталась.

Жена улыбнулась, спросила спокойно:

— Ну, чего ты боишься? Думаешь, больше удачи у тебя не будет, если первую добычу раньше срока сдашь? Ты все веришь в какие-то сказки.

— Это не сказка. Это нашими дедами и прадедами не раз проверено.

— А ты вот сам проверь, — не унималась жена, хлопоча возле стола.

— Глупая, — первый раз назвал ее так Омра, подходя к умывальнику, — ты хочешь, чтобы я потом всю зиму попусту таскал лыжи по тундре?

Нельва засмеялась, и на ее круглых щеках показались ямочки. Черные как смоль волосы были причесаны по-русски, клубком на затылке. Вообще она старалась придать себе вид русской женщины. Ее в колхозе считали активисткой, хорошей общественницей.

Глядя на мужа. Нельва сказала:

— Помнишь, в прошлом году я нечаянно наступила на капкан? Ты его выбросить хотел, говорил: «Опоганила, теперь ни один зверь не попадет в него». А когда все же поставил — лису добыл. Да и можно ли ради такого дня считаться с каким-то поверьем? Подумай, голова седеющая!

Омра, усаживаясь за стол, вздохнул, проворчал:

— Учит, как будто я сам не понимаю. Но вот дальше-то как буду промышлять?

Афанасий Медведев, высокий блондин с веселыми голубыми глазами, сидел перед лампой «молнией» и подготовлял сводку для заготовительного отдела рыбкоопа. Чтобы не поддаться дремоте, он часто потирал виски, облокотясь обеими руками о широкий стол со стопками квитанций и ведомостей по приемке пушнины. Он не спал уже больше двух суток. Дверь заготпункта почти не закрывалась. Был конец срока взятых обязательств, и Медведев круглые сутки принимал пушнину.

На стене между висящими сплошь пышными шкурками песцов, лисиц, волков, выдр, горностаев и росомах мягко тикали часы-ходики, показывая шесть часов. Ровно через сутки начнутся выборы.

Афанасий Медведев готовил рапорт об успехах охотников тундры. Сводка уже была почти готова, но отправку ее задержала пустая графа против фамилии Няруя Омры. Он один не выполнил своего обязательства, и у Медведева не поднималась рука заполнить графу: Омра Няруй — один из лучших охотников. Не может быть, чтобы Омра удовлетворился достигнутым, не выполнив полностью своего слова. Медведев слышал — Няруй в пургу ушел на охоту. Неужели с ним случилось несчастье?

Заготовитель нетерпеливо оглянулся на часы и, размышляя, начал прохаживаться по комнате, бесшумно ступая меховыми пимами.

Афанасий Медведев шестой год работал пушником-заготовителем. Родился и вырос он на Иртыше, около Тобольска. До войны сам был охотником. А вернувшись с фронта, приехал на Ямал. Здесь тоже несколько лет охотничал, а потом по путевке рыбкоопа учился в Салехарде на годичных курсах пушников-заготовителей. Приняв отдаленный торгово-заготовительный пункт, Медведев быстро завоевал признание и уважение населения тундры. Правда, в первый год работы пушником встретил он много трудностей: не знал ненецкого языка, плохо был знаком с бытом и обычаями ненцев.

Но Афанасий Медведев прекрасно знал свои обязанности, свою работу, в любую погоду выезжал на самые отдаленные охотничьи участки, чтобы своевременно обеспечить промысловиков продуктами питания, боеприпасами, чтоб на месте принять пушнину, не отрывая охотников от промысла. Не раз он обмораживал пальцы рук, отпуская ненцам муку и другие продукты прямо в тундре, в пятидесятиградусный мороз и в пургу.

Пушнину принимал он безошибочно, и это особенно сильно поднимало авторитет молодого пушника. С первых дней своей работы Понька, как по-простому звали ненцы Афанасия Медведева, стал учить охотников правильно обрабатывать шкурки, то есть бороться за качество пушнины. Бывая в тундре, в чумах охотников, Медведев разъяснял населению политику партии и правительства, часто оказывал первую медицинскую помощь. В осеннее время привозил в школу-интернат детей, оторванных от учебы.

Как-то в первый год работы Афанасий Медведев, находясь в тундре, предложил охотникам крупу, но оказалось, что ненцы не умеют варить кашу. Медведеву пришлось в нескольких чумах для показа самому варить кашу и угощать ею охотников. Каша ненцам понравилась, и впоследствии они сами просили привезти им «кашки» — крупы.

Теперь, когда Медведев уже довольно свободно владел ненецким языком, по тундре самостоятельно ездил на оленях, в каждом чуме считался своим человеком, ему гораздо легче стало работать.