Олег Кириллов - ВСЕ НА ЗЕМЛЕ

— Люди все в сборе? — спросил Рокотов.

— Да, Владимир Алексеевич. — Лебедюк двинулся за Рокотовым, за спиной первого секретаря разводя руками так красноречиво, что Насонов, поняв все, молча пошел следом.

Первым выступил Насонов. Тихим голосом рассказал о ходе прорывки свеклы, мягко пожурил отстающих, похвалил горожан, напомнил о сроках. Сел, вытирая со лба обильно выступивший пот.

В зале шептались. Собрание шло непривычно, не выбирали президиума, не несли к столу стопки бумаг для протокола и воду. Руководство колхоза было явно сконфужено, и это не укрылось от глаз присутствующих. В то же время приезд на собрание районного начальства говорил о том, что собрали людей в это горячее время совсем не для пустяковины.

И вот Лебедюк предоставил слово Рокотову. Сказал мягко:

— А сейчас, товарищи колхозники, перед вами с информацией по нашим делам выступит первый секретарь районного комитета партии товарищ Рокотов. Предлагаю послушать его внимательно.

Рокотов начал с положения по прорывке свеклы в районе. Зачитал сводку, где по итогам последних дней колхоз смотрелся неплохо. Потом отложил в сторону бумагу:

— А сейчас я хотел бы о другом… Мы приехали сюда для того, чтобы поговорить о вашем председателе Иване Ивановиче Насонове. Считался он у нас на неплохом счету. Да и вы его, насколько мне известно, уважаете. Но вот произошел случай, который руководство района считает очень тревожным. Вы знаете, что комбинат построил за свой счет вам новый свинарник. Хорошее дело сделано. Но вот оказывается, что сделано все это на одном обмане. Товарищ Насонов выдал руководству комбината бумагу, из которой явствовало, что вы, на таком же вот собрании, решили уступить землю, на которой расположены ваши села Матвеевка и Красное, для сооружения карьера. Теперь же, когда дело доходит до решения исполкома, ваш председатель является туда и заявляет, что бумага, которую он выдал, — подделка и не имеет силы. Мы еще будем обсуждать вопрос о поступке коммуниста Насонова, но предварительно мы хотели бы узнать, как смотрите на него вы?

По залу пошел шумок. Задвигались люди на проходе. У открытой входной двери задымились нетерпеливые цигарки.

Пожилой мрачноватый человек в первом ряду поднял руку. Лебедюк махнул рукой:

— Давай, Иван Ефремович… — Рокотову шепнул на ухо: — Гостев, кладовщик…

— Я вот что спросить… Так поскольку Иван Иванович признался во всем, бумага его силы не имеет?

— Да, конечно, — Рокотов поднялся, — я прошу вас, товарищи, понять одно: нельзя хорошее дело грязным методом делать. Кого обманул товарищ Насонов? Государство, Да-да, нашу страну, а значит, всех нас с вами.

Молчание в зале. Потом, с прохода, одинокий голос:

— Нехай Насонов скаже!

Лебедюк склонился к Рокотову:

— Как, Владимир Алексеевич?

— Вы ведете собрание, а не я.

Лебедюк от волнения снял очки, положил их перед собой на шикарную папку, которую так и не открыл, и объявил:

— Слово имеет председатель колхоза товарищ Насонов Иван Иванович.

Вот тут-то и стал ждать поворота Михайлов. Хоть и сидел с непроницаемым лицом, а дай бы волю, так за голову схватился бы. Что делает Рокотов? Что делает? Собрание не готовили, выступающих не предупредили. Тексты не проконтролировали. Все на самотек. Ай-яй-яй… Ну, Владимир Алексеевич, такого уж я от тебя не ждал. Не зря Гуторов отбивался из последних сил. Не желал быть замешанным в эту историю. Ну сейчас Иван Калита выкатит яблочко. А потом как оно все Пойдет дальше-то? Ай-яй-яй… Тут и ему, Михайлову, может перепасть. Спросят, а где же ты, товарищ Михайлов, был? Партийный работник со стажем? Первый секретарь молодой, а ведь ты ж с ним рядом? Ты его опора и поддержка? Куда же ты глядел? Вот беда-то.

Он схватил клок бумаги и, брызгая чернилами перьевой ручки, написал Лебедюку: «Ты что делаешь? Давай слово членам парткома, которые высказывались на заседании… Сейчас вразнос пойдет». Сделал торопливый росчерк и сунул записку в руку Лебедюку. Тот прочитал и тревожно воззрился на Михайлова: Насонов уже грузно вылезал из-за стола, готовясь идти к трибуне. Да, было поздно. Иван Иванович откашливался, будто в горле что-то мешало, а сам по залу так и шарил глазами. По лицам знакомым, будто определяя, кто как воспринял его вину? Ах, шельма… Ну, что будет дальше — Михайлов теперь уже знал. Сейчас соловьем споет арию. А что потом начнется? А у Рокотова Лицо совсем каменное, будто не понимает ничего.

— Я виноват, товарищи колхозники, — начал Насонов. — Вины с себя не складываю. Все, как обсказано, было в точности. Виноват на все сто. Только одно хочу сказать, не в оправдание, нет… Мы с вами сколько времени вопрос про тот свинарник решали? Ну, кто скажет? Ты, Коробков? Ну… Верно, с шестидесятого года, И перед кем же я только на коленках не стоял? Всех строительных начальников в области уговаривал. Что получил? Извиняюсь за грубость, дулю. Никто нам строить не берется. Нашел шабашников. С югу приехали. Молодец к молодцу. Переплата вдвое, ну да ладно, решили мы их подрядить. Помните, на собрании ихний бригадир выступил, клялся до Октябрьской свинарник в строй ввесть. Год сроку — красота. А тут что выходит? И в этот самый момент приезжает до меня Дорошин со своим разговором. Эх, думаю, Иван Насонов., Кто ты такой есть в своем существе? Разве в тебе вся заковырка? Ну сымут тебя, придет другой, зато Память по себе оставишь. Скажут, кто колхозникам доход поднял чуть не вдвое за три года? А ему в ответ! Иван Иванович Насонов старался, свинарник строил. За то и пострадал. Так что шел я, товарищи колхозники, на это ложное дело в самом полном сознании и в надежде, что для миру стараюсь. А теперь прошу меня простить, коли что не так сделал или сказал кому. Все. Больше балакать не к чему.

Десятки людей в зале завертели головами, обменивались мнениями. Шум стоял такой, что нельзя было услышать отдельных выкриков. Лебедюк вынул список членов парткома, перекрывая пронзительным тонким голосом всеобщий взволнованный разговор, объявил выступление механизатора товарища Куличкова. Огромный плечистый парень встал среди зала, недоуменно оглядывался по сторонам:

— Я ж слова не просил…

— Давай сюда, Куличков, — звал Лебедюк. — Ну, не задерживай… Приготовиться Андрею Насонову, старшему бухгалтеру.

Куличков выбрался к трибуне:

— Я хочу сказать так: ежели как полагается, то Насонову, конечно, надо было не так сделать… Чтоб по правде все. А с другой стороны, я понимаю таким вопрос… Кто же для колхоза строить должен? Кому только сказать, что денег в кассе полно, а построить ничего не можем. Не дело, если прямо, по правде говорить. А Насонов, он, конечно, неправильно сделал.

Да, дела… Михайлов лихорадочно набрасывал тезисы выступления. Если Рокотов разрешит, тогда он выступит. Тут же черт знает что… А завтра уже в обкоме знать будут.