Олег Кириллов - ВСЕ НА ЗЕМЛЕ

Были в их отношениях темы, которых они не касались. Это о ее бывшем муже и о семье Ряднова. Она знала, что каждое воскресенье, в любую погоду, он уезжал на хутор, где жила его мать и другие родственники. Возвращался оттуда в понедельник на заре, и Галина Сергеевна не знала, спит ли он вообще в эту ночь, потому что он как-то проговорился, что от ближайшей железнодорожной станции до хутора свыше десяти километров. Недавно он уехал, завернув в мешковину два розовых куста. «На могилу отца», — пояснил он, и она даже не рискнула сказать ему, что в середине лета никто не садит розовые кусты, что они не примутся, погибнут.

— Бузит Володька… — Петр глянул на нее, будто спрашивая совета, и Галина Сергеевна стала его убеждать в том, что Рокотова сейчас понять можно, он хочет как можно скорее узнать смысл всего сделанного ими за эти полтора месяца. Ведь днями выйдет Дорошин на работу. В комбинате говорят, что на следующей неделе. Это значит, у Рокотова пять дней, а лаборатория ничего ему не дает, они не торопятся, потому что руководит делом жена Михайлова.

Ряднов усмехнулся. Если б Галина Сергеевна знала то, что знает он! Два дня назад, прогуливаясь вечером, увидел он две тени в рокотовском окне. Потом одна исчезла. Осталась вторая: тень одевающейся женщины. Ряднов подумал о том, что Володька когда-нибудь загубит себя этой кавалерийской лихостью, потому что при его положении сейчас нельзя давать пищу для рассуждений досужим кумушкам. Он прошел до угла, размышляя о дренажной системе, которая не давала ему покоя вот уже несколько дней. Если пробурить в той же последовательности, как на старом руднике, все села вблизи окажутся без воды. Значит, надо закладывать в проект водопровод в Красное, которое ближе всего к Кореневской площадке. А где брать воду? Он понимал, что его репутация специалиста по коммуникациям и дренажу требует какого-то оригинального решения, но как его найти? Он присел на лавочку в сквере, закурил. Сигарета была плохая, и он тотчас же затоптал ее. Поднялся и пошел обратно. Из дверей рокотовского Дома вышла женщина, глянула по сторонам, словно скрываясь от кого-то… Из окна выглянул Володька. Она махнула ему рукой и быстро пошла навстречу Петру. И хотя свернула за два дома от того места, где они могли встретиться, Ряднов узнал ее. Это была жена Михайлова, Жанна, старая любовь Володьки. Не-ет, она не будет затягивать анализ. Видно, результат не такой, какой ждет Рокотов. А вот это уже будет обозначать для Ряднова почти катастрофу, потому что сделанная уже часть работы может оказаться бросовой. И Кореневский вариант, с которым так носится Володька, станет фикцией. Им хорошо, они теорию считают с Григорьевым. А он как жук навозный считает дренаж и коммуникации. Этим, по-хорошему, должны заниматься десятки людей. А все лежит на безотказном Пете Ряднове. Нет, дураки перевелись на этом свете. Все теперь умные и даровой работы делать не будут.

Он бурчал тихо, хотя его никто не слушал. Задачка с этим дренажом. Вот выкрутить бы идейку. Дорошин, конечно, сразу же потребует расчеты, когда вернется. Мужик он справедливый, хоть замысел Володьки для него как пугало. Петр представлял себе, как шеф глянет его эскизы и расчеты, а там уже есть на что глянуть, и скажет:

— А все-таки ты умница, Петька… Умница… Бог.

И не надо Ряднову от него больше ничего, даже той однокомнатной квартиры, которую обещал Дорошин ему еще четыре года назад, а теперь делает вид, что не помнит о своем обещании, а он, Ряднов, не напомнит ему об этом никогда, даже если ему придется жить в общежитии еще пять лет.

На следующий день после вечерней встречи Ряднов зашел в лабораторию. Жанна сидела у себя в кабинете, заполняя очередную сводку для Крутова. Увидав его, засмеялась:

— И ты, Брут? Тут уже были и Григорьев, и Паша… Всем хочется знать, на что можно рассчитывать после возвращения Дорошина. Не волнуйся, Петя, тебе, кроме матов, ничего не достанется. Ты, как всегда, только исполнитель.

— Что раскопали? — спросил он.

— Определенного ничего. Завтра-послезавтра приходи. Лучше послезавтра.

Похорошела. Глаза сияют. Эх, бабы… А Михайлов все докладики готовит. Ничего не видит, ничего не слышит. А она вон прямо в глаза людям смеется. Совести нет.

Ушел, а на душе тревога. Чего там три дня с рудой возиться? Тут на два часа дела. Если за пятьдесят процентов содержание металла — это дело. И слой если подходящий. А если кварциты — то пропала Володькина затея. Пропала. Надо бы к буровикам самому смотаться. А то тут тайна, покрытая мраком. Конспираторы. Как работать — так Петя, а как сведения — так небось от Пети подальше… Как же, он — неустойчивый товарищ. В первый же момент откажется. Послать бы вас всех подальше куда, а самому в санаторий, на берег моря, к шашлыкам и персикам… Два года не отдыхал. Зимой как лошадь работал, чтобы проект до лета дотянуть. Дудки. Запрягли опять. Надо с Галиной Сергеевной поговорить. Галина Сергеевна… Договорились, что он будет называть ее Галей. Она так потребовала. А он все по имени-отчеству… Она ж на три года моложе. Все равно не может по-другому. И она его все никак не может по имени просто. Тоже Петром Васильевичем величает. Хорошо ему с ней, просто. Будто с отцом, когда можно про все свои сомнения рассказать, как в детстве.

Что ж с дренажем? Где взять воду для села и как убрать воду на площадке? Как?

— Так, — сказал Рокотов, стараясь хоть выражением лица своего не выдать растерянности, охватившей его. — Так… Вот такие, значит, пироги. Семь-восемь метров богатой руды… Шестьдесят три процента железа. Остальное — кварциты… Рудное тело под углом. Восемь метров… Это практически ничего. В дорошинских разработках — до семи — десяти метров богатой руды. Сплошной слой. Бери экскаватором и черпай. Кварциты внизу. Что делать, Жанна?

Она взяла у него из рук бумагу, села в кресло:

— Послушай, я иной раз удивляюсь тебе… Ну зачем делать трагедию из пустяка? Что они вообще значат, эти две деревушки? Там твой дом? Зачем тебе ссориться со всеми из-за какой-то глупой, прости меня, совсем неоправданной принципиальности? Выбрал месторождение не ты? Чего ж тебе воевать?

Была она сегодня немного непривычная для Рокотова. Сидела в кресле эффектно, так, чтобы были видны до самого возможного предела великолепные ноги. Волосы отсвечивали свежим лаком, и в комнате витает запах тонких французских духов. Когда он, в прошлое ее посещение, дал ключ от квартиры, она засмеялась:

— Это мне понимать как знак доверия, да, Вовка?

Ему не нравилась ее ненатуральность, театральность в движениях и поступках, но теперь уже было поздно рассуждать. Теперь оставалось ждать, чем все это кончится. И он был готов к этому.