Л. Пантелеев - Том 4. Наша Маша. Литературные портреты

С Машкой он, как и полагается парню, да еще старшему по возрасту, снисходительно грубоват, иногда посмеивается над нею, но, в общем, играет с ней, кажется, с неподдельным удовольствием.

Рисовали, играли в «колпачки», играли в «дочки-матери», обедали и ужинали за маленьким Машкиным столиком.

Машка блаженствует.

– Толечка, Толечка, – только и слышишь.

Познакомилась она с ним и освоилась быстро. Еще в пальто (вернувшись из парка) ринулась на кухню и сразу:

– Здравствуй! Тебя как зовут? Сколько тебе лет?

И так далее – полная анкета.

Толя у нас ночевал. Утром они вместе занимались гимнастикой. Он ей показал свои упражнения, она ему – свои.

Вообще присутствие этого мальчика в нашем доме со всех сторон полезно Машутке.

Быстро ест (Толя в интернате к этому приучен), быстрее одевается. Учится быть хоть и в маленьком, а все-таки в коллективе.

Сейчас уходят втроем (Валя, Толя и Машка) в парк. Берут с собой ваньку-встаньку и большой мячик.

– Мячик понесу я, – говорит Толя.

– Нет, я, – довольно любезно отвечает Маша.

– Ты куколку понесешь.

Через минуту опять Машин голос:

– Я понесу мячик!

И уже чувствую – вот-вот вырвется из нее: «Это мой мячик!»

Зову ее к себе. Объясняю:

– Толя – у нас гость. И ему надо уступать. И надо все самое лучшее давать.

– Почему?

– Потому, что такой закон у людей. И неплохой, очень даже хороший закон.

. . . . .

Вчера вечером пришла ко мне и просит почитать ей «Часы». Я не стал читать – некогда было. И, кроме того, объяснил ей, что у нее – гость.

А сегодня она, по словам мамы, спрашивает у Толи:

– Толя! Почему ты все-таки в детском доме живешь? Ты что-нибудь украл, да?

– Надо было видеть ужас, написанный на Толином лице, – рассказывала мне Элико.

– Маша! – воскликнул он. – Я никогда в жизни ничего не крал!

Могут спросить: откуда это у Машки? Это влияние художественной литературы, в частности творчества Машкиного отца.

25.9.61.

Играли в лото. Перед этим я провел с Машкой «разъяснительную беседу». Объяснил, что плакать и сердиться, когда проигрываешь, нехорошо, некрасиво. Надо взять себя в руки, улыбнуться и поздравить того, кто выиграл.

– Почему? – удивилась она.

– А потому, что гораздо приятнее видеть, как человек радуется, чем когда он нос вешает. Мне приятно, когда ты выигрываешь. И когда Толя выигрывает. И я с удовольствием вас поздравляю.

Играли две партии. Первую выиграл Толя.

Машка вскакивает, протягивает руку:

– Поздравляю, Толя!

Я видел, что к этому она готовилась заранее, когда за столом стали говорить, что, кажется, выигрывает Толя. В этом, конечно, был элемент игры. И поздравить Толю было не менее интересно, чем выиграть.

Не заплакала, когда и вторую партию выиграла не она, а тетя Валя.

Разыгрывали рижский марципан.

Толя поделился с Машей своим выигрышем. Сделал это без подсказки. И я благодарен ему за этот добрый пример.

. . . . .

– Я все-таки, мама, некоторых вещей не понимаю, – говорит Машка. – Вот Каринэ! Ведь она хорошая девочка, воспитанная, и Маринэ – тоже. И мама у них приличная женщина. А папа у них пират. Ведь пират – это же разбойник?

– Да, разбойник. Но кто тебе сказал, что он пират?

– Ты сама мне сказала.

И тут маму осенило:

– Не пират, Машенька, а оператор! Кинооператор!

27.9.61.

Цирка еще не видела, но играет (в парке Ленина) в Маргариту Назарову.

– Сейчас будет цирк! Буду тигра в рот совать… Буду кормить. Буду мясо давать. Не бойтесь, не бойтесь!

Обращается ко мне:

– Испугайся! Папсинька, раскинь вот так руки и «ох» вот так!

. . . . .

На днях в Зоопарке. Семейство жирафов в двух загонах-клетках. В одном – самец, в другом самка и жирафенок.

Машка про жирафа-отца:

– Как ты, папа! Да? В другой комнате.

. . . . .

Вчера была в Русском музее на выставке ленинградских художников.

Смотрела с удовольствием.

– Папочка, запиши! Запиши вот эту!

Кое в чем наши вкусы совпали.

30.9.61.

Дочитали «Часы». Слушала до конца хорошо.

Но не все еще держит ее память. То и дело перебивает меня, задает вопросы.

– Это кто? Петька?

– Какой Петька? Это же о Пятакове речь идет!

Не сердиться надо, а писать понятнее!..

. . . . .

Прибегает к маме.

– Мама, загадка!

– Что такое?

– Угадай, что такое «грузинская чепуха»?

– Не знаю.

– Наш обед!

В этом нет никакой дерзости и ни малейшей попытки унизить кулинарные способности мамы или бабушки. Третьего дня и вчера у нас на обед был грузинский суп чихиртма. Вот эта чихиртма (которую, кстати сказать, Машка очень любит) и превратилась в чепуху.

. . . . .

Нашел старую заметку. Летом в Дубулти стоит в саду под балконом и скандирует:

И так каждое утро.

2.10.61.

Вчера весь день провела без меня. Гуляла с мамой и с Толей. С Толей, говорят, ссорилась из-за велосипеда. «Я, я!» – «Нет, я!»

На моих же глазах, то есть в моем присутствии, была с Толей нежна.

Вечером я показывал «кино»: «Снегурочку», «Трех медведей» и «Упрямого котенка». Машка сидела на одной скамеечке с Толей, держала его за талию.

А он все рвался от нее, оглядывался, ему интересно было посмотреть, что я делаю с аппаратом и как это кино получается.

Утром они с Машей играли в школу, писали цифры. Вечером повторили эту игру у меня. Учителем на этот раз был я.

Толя, кажется, впервые попал в мою комнату. Оглядел со страхом и уважением мой большой книжный шкаф и спрашивает:

– Алексей Иванович, это вы все эти книги написали?

– Нет, это не я написал.

– А что? Это все еще надо вам написать?

По-видимому, решил, что это одни переплеты стоят, а я должен заполнить их – стихами, сказками, рассказами и арифметическими задачами.

. . . . .

Сегодня оба проспали. Машке – той ничего, а Толя опоздал в интернат. Узнав, что опаздывает, плакал.

. . . . .

Все еще стоит бабье лето. За открытым окном – солнце, голубое небо.

Мама и Маша собираются к Мариинскому театру – заказывать Маше стельки для ее плоскостопиков.

. . . . .

Все чаще: «А помнишь?» или: «А помнишь, когда я была маленькая?»

Сегодня за завтраком:

– Помните, когда я была маленькая, у нас скатерть загорела?

– Не загорела, а прожгли, наверно, скатерть, Маша?

– Да. Прожгли. Вот такая дырка была! Помните?

Помним. И нисколько это нас не радует. А для нее это счастливые воспоминания детства.

. . . . .

Но и о будущем тоже думает.

В планы ее входит – быть одновременно: медицинской сестрой, балериной, художницей и учительницей.

Сегодня видела, как наш Кисо вышел за окно на железный карниз.