Павел Зальцман - Щенки. Проза 1930-50-х годов (сборник)

Кое-кто смеялся и говорил, что просто стрелка ведет нас куда хочет. Вообще все мы думали, что это китайский фокус.

Местность была дачная, разбитая на ровные лужайки; город звенел далеко за спинами; потом пошли разбегаться овраги, шурша мостами. Нам поднадоело, но мы решили рвануть еще раз.

При этом мотылек сразу же вильнул в сторону, и первая машина, которая свернула за ним, села тут же за шоссе на бугре дифером в землю. Конечно, шасси у наших машин были совершенно не приспособлены к неровностям.

Часть общества осталась снимать ее. Мы с ругательствами хотели подобрать стрелу, но она не далась, и тогда мы все решили на нее плюнуть.

Но один из наших молодых людей оставил нас, сел за руль во вторую машину и все-таки хотел наехать на нее. Он дал себя увести по дорогам. Когда стреле вздумалось перелететь через крокетную площадку, он свернул туда же, разогнал шары и перемял ворота. Несколько девушек в черных спортивных футболках и штанах старались попасть в него своими молотками. Потом он опять очутился на дороге и вдруг появился среди нас. А газетный мотылек, сделавши круг и вернувшись к нам, сел на дорогу. Вот так штука!

Тогда этот молодой человек, видимо, упрямый, вылез и пошел ловить его пешком. А мы занялись машиной и перестали о нем думать.

Через некоторое время он очутился в каком-то пригородном квартале. Кирпичные заборы редко прерывались фасадами. Стрела упала у порога полуоткрытой двери.

Молодой человек еще раз протянул за ней руку. Он ясно видел газетные строчки и буквы, но не мог прочесть ничего связного, да и не интересовался, естественно, самим листком, а хотел разглядеть его удивительную форму. Но как сделана эта стрелка, понять было нельзя.

От его движения она перепорхнула порог и влетела в дверь.

Он вошел за ней в темный вестибюль с черным цементным полом.

Увидевши лестницу вверх, он подумал: «Ага! дело идет к концу. Куда же я попаду? Но неужели она может взлететь по лестнице? Очень странная штука!»

Он шагнул к стрелке, и она двинулась вперед, но влетела в темную дверь направо, которая, как оказалось, вела к другой лестнице, спускавшейся вниз.

Эта крутая лестница несколько раз переходила в короткие коридоры, от которых отходили другие.

Он не особенно запоминал дорогу, удивляясь тому, как эта стрела падает и перескакивает через ступеньки.

Только он нагибался к ней, она вылетала у него из-под рук и лежала совсем близко, освещенная редкими лампочками в сетках, какие бывают в проходах, складах и погребах.

Он колебался и подумывал бросить, но любопытство привязало его.

Ее повадки были так сознательны, что он был в известного рода упрямой ярости.

Уже давно он перестал нагибаться за ней. Она лежала у самых его ног. Он повернулся, чтоб уйти. Она осталась.

Он опять сошел и стал медленно тянуть к ней руку. Она лежала. Он кинулся. Она вылетела так, что он чуть не упал. Он спустился еще на ступеньку и опять стал тянуть руку. Он продолжал тянуть едва уловимо. Не было ни движения воздуха, ни шума. Его пальцы были уже близко. Стрела лежала неподвижно. Он решил не уступать обманывающей мысли о неожиданном броске.

Он почти дотрагивался пальцами до бумаги; и тогда он заметил, что и стрела уже давно неощутимо сдвинулась. Но теперь она не уходила вперед, как прежде, а поворачивалась вокруг своей оси так, что хвост, к которому приближались его пальцы, удалялся от них. Одновременно с этим стрела медленно отползала в сторону, как живое существо.

Это привело его в ужас. Он бросился по ступенькам вверх. Но тут он понял, что заблудился.

Пустые комнаты вели к коридорам. Он пересекал площадки. Вдруг ему померещился за одной из дверей какой-то звук. Он быстро пошел туда. Но кто-то неожиданно удержал его. Он оглянулся. Это место было освещено, но он увидел совершенно темную фигуру, от которой отшатнулся. Потом он разглядел, что это негр, который, извиняясь, прикасался к своей фуражке.

Он был одет как рассыльный, но, кажется, без пуговиц и галунов.

В руке он держал маленький поднос, на котором молодой человек сперва ничего не заметил. Но поднос шевельнулся, и он увидел на нем черный конверт.

Он спросил:

– Как отсюда выйти?

Негр опять прикоснулся к фуражке и протянул поднос.

– Что такое?

– Это поручено передать вам, – отвечал негр торжественно.

При этом молодой человек заметил, что он все время держит глаза опущенными, глядя на свой поднос.

– Покажите, где выход.

– Велели передать вам, – ответил негр. При этом он почтительно улыбнулся, прикрывши рот свободной рукой, очевидно, из вежливости.

– Кто велел? – удивленно спросил молодой человек.

– Говорили, что для вас будет хорошо получить это.

Молодой человек оттолкнул поднос и прикрикнул на негра:

– Покажите выход!

Негр, пожимая плечами, указал на лестницу, и молодой человек стал быстро взбираться по ней. Он поднялся к коридору, кончавшемуся двумя дверями, и ударил кулаком в одну из них.

Она открылась. Из нее вышла женщина. Она была хорошо сложена, в легком костюме, кажется спортивном, вроде тех девушек с крокетной площадки, у которых он перепортил ворота. Но при этом на ней была набекрень вечерняя шляпа с большими полями, страусовым пером и густой черной вуалью.

Эта нелепость заставила молодого человека вздрогнуть.

Он отодвинулся, а женщина придвинулась к нему и, вынувши из плюшевой сумочки, подала ему черный конверт.

Но он убрал руки и закричал:

– Где здесь выход, черт бы вас всех побрал, покажите, как выйти!

Женщина сказала:

– Сейчас же возьмите это.

– Я не желаю. Пустите!

Молодой человек подбежал к двери, из которой она вышла, но там было темно.

Она повторила:

– Возьмите!

В отчаянии и нерешительности он остановился и протянул руку, заглядывая ей в глаза. Но сколько он ни высматривал за опущенной вуалью, он за ней не мог различить никаких глаз.

В ужасе он кинулся ко второй двери, которая была заперта.

Женщина сказала:

– Еще раз – возьмите это.

– Нет.

Тогда она подошла к нему и, помедля несколько секунд, – открыла дверь.

Он увидел свет, оглянулся и бросился вон. Потом он присоединился к нам.

Вечером мы сошлись в комнате, похожей на зимний сад. Хозяйка принимала здесь не всех. Для большинства был магазин – днем. Но мы были ее приятели. Мы катали ее на машине.

А здесь были местные растения, цветы, и много тюльпанов. Она выпрашивала луковицы у моряков.

Тут же, под волосатой пальмой, на циновке играл ее мальчишка, сын, которого она тоже выпросила у моряков. Он был похож на нее – маленький для своих девяти лет и желтовато-бледный.

Сама она вышивала в плетеном кресле белый кружевной платок.