Юрий Смолич - Избранное в 2 томах. Том 2. Театр неизвестного актера. Они не прошли
- Название:Избранное в 2 томах. Том 2. Театр неизвестного актера. Они не прошли
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Государственное издательство художественной литературы
- Год:1960
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Юрий Смолич - Избранное в 2 томах. Том 2. Театр неизвестного актера. Они не прошли краткое содержание
Во втором томе избранных произведений украинского писателя Юрия Смолича представлены повесть «Театр неизвестного актера» и роман «Они не прошли».
Повесть «Театр неизвестного актера» посвящен памяти неизвестных героев — рядовых многочисленной армии театральных актеров, которые в тяжелые годы гражданской войны своим искусством помогали победе революции.
Роман «Они не прошли» рассказывает о деятельности подполья в оккупированном фашистами Харькове.
Избранное в 2 томах. Том 2. Театр неизвестного актера. Они не прошли - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Считайте! — приказал профессор.
— Восемнадцать, — сосчитала сестра.
— Считайте вы, — приказал профессор дежурному врачу.
— Восемнадцать.
— А вы? — предложил он мне.
Я сосчитал. Было восемнадцать. Хирурги заставляют всех присутствующих пересчитывать приготовленные для операции салфетки. Потом, после операции, до того, как зашить живот, окровавленные салфетки пересчитываются снова для полной уверенности, что в животе больного не осталось ни одной, — потому что окровавленную салфетку невозможно отличить от кровоточащих тканей брюшной полости. Последним сосчитал сам профессор. Салфеток было восемнадцать.
— Наркоз! — приказал профессор.
Наркоз впрыснула дежурная. Я стоял возле профессора. Мне важно было не пропустить ни одной детали и хорошенько разглядеть внутренности Тарнавского. Сестра подала профессору скальпель. Он натянул кожу на животе и одним длинным взмахом сделал разрез по линии альба сантиметров на пятнадцать. Я держал наготове зажимы. Кровь обагрила первые салфетки.
— Йод!
Я посмотрел на йод, и сердце мое сжалось. Мой пантафаг должен был бы заменить йод. Но я еще не изобрел его.
Когда желудок был уже на поверхности, ко мне подошла санитарка. Ей передали из коридора, что меня зовет к телефону Екатерина Алексеевна Думирец. Пальцы профессора осторожно исследовали желудочную ткань, ища место прорыва.
— Пусть передадут товарищу Думирец, — прошептал я едва слышно, потому что профессор не выносил никакого шума, когда оперировал, — что я на операции и подойти к телефону не могу. Пусть позвонит минут через пятьдесят.
Профессор, толкнув меня ногой, кивнул на желудок. Я видел уже и без него — красные пятна на поверхности желудка, под которыми внутри были язвы, простирались по короткой стенке до самого пилоруса. Их было несколько. Мои выводы оказались правильными. А вот и место прорыва.
— Ножницы! — приказал профессор.
Санитарка прошептала мне на ухо, что товарищ Думирец дала номер телефона, по которому просила позвонить, как только освобожусь. Я кивнул. Профессор тем временем сделал кривой разрез. Пораженные кусочки желудка с местом прорыва упали в ванночку, придвинутую сестрой. Теперь желудок дворника Тарнавского будет узким и длинным, зато здоровым.
— Как вы думаете, — спросил профессор, — обойдется он таким желудком или сделать еще и анастомоз?
Мы решили сделать анастомоз. Мурлыча под маской сквозь зубы заключительную арию Татьяны: «Онегин, я тогда моложе и лучше, кажется, была», — профессор накладывал на желудок швы. Потом сделал еще разрез на месте будущего второго выхода в тонкие кишки.
— Как вы думаете, — спросил он меня снова, — я поспею еще на четвертое действие?
Пальцы его с исключительной ловкостью передвигались вдоль разреза, накладывая швы. Операция продолжалась уже пятьдесят минут. Было около десяти. Профессор мог еще поспеть к концу третьего действия.
Наконец живот Тарнавского был зашит. Мы перенесли оперированного в палату и посадили возле него специальную послеоперационную сестру. Я условился, что она каждый час будет звонить мне, пришел ли в сознание больной и как он себя чувствует. В случае икоты и кровотечения — профессора Маленко можно до конца спектакля найти в опере, а потом в ресторане «Красная».
Разыскав санитарку, я спросил, какой номер дала ей Катря. Она показала мне бумажку. Потешно! Да это же был мой номер, номер моего домашнего телефона. Значит… Значит, Катря уже у меня и ждет меня!
Напевая вместе с профессором арию Онегина, я надел пальто и в швейцарской у выхода подошел к телефону. Непривычно набирать свой собственный номер, — я набирал его впервые в жизни.
— Слушаю! — раздался голос Катри. Да, да так оно и было: Катрин голос звучал из моей комнаты, по моему телефону. Катря была у меня!
— Катруся, это я. Я уже свободен, уже в пальто и сейчас бегу…
— Слушай, — перебила меня Катря, и от тембра ее голоса мне вдруг стало страшно. — Слушай, ты понимаешь, я должна тебе сказать… Получается, что мне, по-видимому, все-таки придется поехать в экспедицию.
— В какую экспедицию?
— Ну, на Яблоновый хребет…
— Хребет…. — начал было я, и сердце у меня похолодело. — Я сейчас бегу, Катрусенька, и мы поговорим…
Но Катря снова перебила меня:
— Постой, я хочу, чтобы ты сам взвесил, необходимо ли это. Понимаешь, даже для того, чтобы разработать материалы, привезенные мною с Хан-Тенгри, я должна иметь пробу минералов из Ингодской котловины Яблонового хребта. Ты понимаешь, по предварительным данным тут наблюдается абсолютная идентичность? Так что без этой пробы я не могу делать выводов. — Катря волновалась и торопилась. — А не сделать этого, значит наша экспедиция на Хан-Тенгри была ни к чему. Зря растрачены время, работа, государственные средства… И моя диссертация тоже… А взяв пробу в Ингодской котловине, я смогу сделать выводы там, на месте, сразу же приступить к разведке на Яблоновом хребте и одновременно закончить диссертацию. Ну вот, ты и скажи…
— Что ж, — вздохнул я, — тут двух мнений быть не может. Тебе надо ехать.
Я слышал, что и Катря вздохнула.
— Спасибо тебе, милый. Но понимаешь, дорогой, я должна уже собираться и…
— Я уже бегу, — крикнул я, — и сейчас мы с тобой обо всем, обо всем поговорим!
Я быстро повесил трубку, но телефон под моей рукой сразу же зазвонил. Я машинально снова снял трубку:
— Алло! Я уже бегу! Бегу!
— Алло? Алло? — зазвучал совсем не Катрин голос. — Алло? Это клиника? Алло?
— Клиника. Я слушаю вас.
— Будьте добры, там у вас в операционной доктор. Передайте ему: пусть как только освободится, немедленно позвонит в институтскую лабораторию.
— Я у телефона, слушаю. В чем дело? Что случилось? — Но тут я узнал голос. — Мария Ивановна, это вы?
— Я, я, доктор! Я уже звонила вам домой. Я только сейчас заступила на ночную смену. Произошло недоразумение: Васса Павловна, которая дежурила днем, смотрела все время не на подопытный бульон, а на контрольную пробирку и…
— Ну, ну?
— И давала вам неправильные сведения…
— Ну?
— А я, как только пришла, посмотрела и… Доктор, бульон прозрачен…
— Что? — закричал я. — Что? Говорите громче, я вас плохо слышу!
— Он посветлел, доктор! Раствор прозрачен, как аква дистиллята. А контрольный — мутный, как…
Через пять минут я уже был в лаборатории. В пальто и в шляпе, позабыв даже снять галоши, я вбежал в рефрижераторную. Очевидно, лицо мое было страшным, потому что Мария Ивановна, встретив меня на пороге, преградила мне путь. Она погладила меня по щеке и попросила не волноваться. Потом взяла за руку и вывела обратно в переднюю. Там она заставила меня снять шляпу, пальто и галоши. И только тогда, взяв снова за руку, повела в лабораторию. Ноги мои скользили по холодному сверкающему паркету. В горле пересохло. Я не мог вымолвить ни слова.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: