Петр Сажин - Капитан Кирибеев. Трамонтана. Сирень
- Название:Капитан Кирибеев. Трамонтана. Сирень
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Советский писатель
- Год:Москва
- Город:1963
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Петр Сажин - Капитан Кирибеев. Трамонтана. Сирень краткое содержание
В книгу Петра Сажина вошли две повести — «Капитан Кирибеев», «Трамонтана» и роман «Сирень».
Повесть «Капитан Кирибеев» знакомит читателя с увлекательной, полной опасности и испытаний жизнью советских китобоев на Тихом океане. Главным действующим лицом ее является капитан китобойного судна Степан Кирибеев — человек сильной воли, трезвого ума и необычайной энергии.
В повести «Трамонтана» писатель рассказывает о примечательной судьбе азовского рыбака Александра Шматько, сильного и яркого человека. За неуемность характера, за ненависть к чиновникам и бюрократам, за нетерпимость к человеческим порокам жители рыбачьей слободки прозвали его «Тримунтаном» (так азовские рыбаки называют северо–восточный ветер — трамонтана, отличающийся огромной силой и всегда оставляющий после себя чудесную безоблачную погоду).
Героями романа «Сирень» являются советский офицер, танкист Гаврилов, и чешская девушка Либуше. Они любят друг друга, но после войны им приходится расстаться. Гаврилов возвращается в родную Москву. Либуше остается в Праге. Оба они сохраняют верность друг другу и в конце концов снова встречаются. Для настоящего издания роман дополнен и переработан.
Капитан Кирибеев. Трамонтана. Сирень - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Слышь, Лексаныч, — сказал Данилыч, когда я присел к костру, — шо Мыкола говорит? Хотел здесь в заводе рибу сдать — не принимают: вези, говорят, до сэбе… А пока до сэбе доберешься, риба вонять начнеть… И шо это себе министр думает? Быдто нельзя пойти наверх и сказать, шо такой порядок не годится: народу нужна свежая риба, а не соленые дураки! Ну шо, завод не мог принять рибу, дать квитанцию: Кто тут теряет, а? — Глубоко вздохнув и насупив брови, он снял крышку с котла, запустил ложку в бурлящую юшку, зачерпнул и, щурясь, подул на ароматное каленое варево, с присвистом, чтобы не обжечься, попробовал и сказал: — Чистая сказка!
Он не торопясь снял котел с треноги, достал из «сидора» сухари, извлек из каких–то тайников третью ложку для капитана Белова и сделал мне глазами знак, что, мол, ради такой встречи не грех было бы и это самое… Я не отозвался на его знак. Он было нахмурился, но, как только мы начали, обжигаясь, глотать юшку, просветлел от наших похвал и, приговаривая: «Кушайте, кушайте», словно нарочно старался реже опускать свою ложку в котел, заполняя паузы рассказами о том, как я во время беспамятства то рвался в море, то требовал, чтобы он, Данилыч, оставил меня и отправился за капитаном Беловым.
После еды Данилыч занялся уборкой посуды, а мы с капитаном Беловым отошли к лодке. Я достал карты и попросил его объяснить, что скрывается под знаком трех крестов.
Он загадочно улыбнулся и, попыхивая трубкой, сказал:
— Хорошо… А не скажете ли, Сергей Александрович, что вы сами увидели там?
Я согласился. Слушая мой рассказ, он сосредоточенно следил за карандашом, которым я водил по карте в районе трех крестов. Через полчаса, когда я закончил, капитан Белов вынул трубку изо рта и, не сдерживая волнения, сказал:
— Ну, Сергей Александрович!.. Да знаете ли, что вы мне сообщили? Да ведь это ж…
Но ему так и не удалось закончить фразу: в камышах раздался шорох, и тотчас же, ломая сухое будылье, оставшееся от прошлогодних порубок, перед нами появился черный как уголь, теперь уже совсем похожий на цыгана, Семен Стеценко.
Он сообщил, что машина отремонтирована и сейнер готов к отплытию. Капитан Белов, сказав, что он скоро будет на месте, отпустил посыльного, подошел к карте, выпустил густую струю дыма и начал рассказывать.
Распрощавшись с нами, капитан Белов пошел к сейнеру. Он шел походкой истого моряка, привыкшего большую часть своей жизни проводить не на спокойной земле, а на качающейся палубе. Свои короткие, но цепкие ноги он ставил по–моряцки прочно. Данилыч, так же как и я, глядя вслед капитану Белову, положил руку на мое плечо и восхищенно сказал:
— Идет чисто крейсер!
Мы долго смотрели вслед капитану Белову: он шел быстро, не оглядываясь. Когда над камышами возвышалась лишь голова его, я взобрался на борт шлюпки и, расстелив карту, стал внимательно рассматривать ее.
Нетерпеливое покашливание Данилыча заставило меня оторваться от карты.
— Что, Данилыч? — спросил я.
— Хочу спросить, Мыкола сказал тебе чего о крестах–то?
— Сказал… Расскажу, как только отойдем… Давай собираться!
— Значит, собираться? — сказал он и, не дождавшись ответа, запрыгал к костру.
Рассматривая карту моря (в который раз!), я задумался. Сначала мысль моя была занята капитаном Беловым, потом на память пришли старые друзья — зверопромышленники и рыбаки Севера, биологи с Новой Земли, охотники на белух в Охотском море. Какие же это чудесные люди! О каждом хоть сказки складывай. Но Белов… После разговора с ним я понял: такие люди не только сберегут море, а еще создадут ему прекрасное будущее. Капитан Белов еще и еще раз доказал, что на Азовском море можно не только развивать формы сущие, заменять малополезные более полезными, но и акклиматизировать, как говорится, новые объекты или виды. Его опыт лишний раз подтвердил, что идея переселения некоторых видов из одного моря в другое перестает быть достоянием теории. Наука уже располагает рядом блестящих примеров. Ну, хотя бы переселение на самолетах в Каспийское море «на племя» в тридцатых годах азовской кефали. Сейчас кефаль на Каспии — промысловая рыба. Отлично прижился там и азовский моллюск — митилястера, ставший на новом месте самым распространенным донным жителем. Потрясающий эффект дал переселенный в Каспийский бассейн азовский кольчатый червь (основная пища осетра и севрюги) — нереис. В 1939–1941 годах в Каспийском море было выпущено всего лишь шестьдесят пять тысяч штук нереиса, сейчас он исчисляется там в миллионах центнеров! А не поучительны ли такие факты, как существование на Каспии тюленя, лососей, белорыбицы и некоторых видов ракообразных! Они не аборигены каспийской фауны, а «варяги», пришедшие сюда с далекого Севера несколько тысячелетий тому назад и отлично прижившиеся на новом месте, и никому в голову не придет теперь сомневаться в том, что они не коренные каспийцы. Сравнительно недавно через Марийскую систему водных путей под днищем корабля в Каспии зайцем проехал гидроидный полип кордилофора. Ему очень понравилось на новом месте, и теперь он «прописался» на постоянное жительство.
Осуществляется акклиматизация тихоокеанского лосося в Атлантике и в морях Белом и Баренцевом. В северные моря выпущен еще и камчатский краб…
Примеров много. Опыт капитана Белова интересен не только тем, что он произведен в пределах одного бассейна, очень неровного по своей среде, но главным образом потому, что это «побуждение» природы дало отличные результаты. В этом опыте резервируются большие возможности. Не есть ли это рычаг, с помощью которого можно будет «поворачивать» жизнь в море и даже управлять морем в интересах государства?
Когда я рассказал об опыте капитана Белова Данилычу, он сначала никак не мог понять моего восторга. Пришлось прочитать ему популярную лекцию о «пищевых цепях» и о «флористике и фаунистике».
Под этими двумя латинскими словами, определяющими растительный и животный мир, подразумевается жизнь моря. Говорил я очень популярно, и Данилыч, человек наблюдательный, понял меня без особых затруднений. Затем я взял карту Азовского моря и показал ему, где и как располагаются звенья пищевой цепи.
Данилыч слушал с большим вниманием. И когда я постепенно дошел до объяснения опыта капитана Белова, он стал особенно внимателен и, сказал бы, даже горд. Как же! Ведь он дружит с Беловым и запросто называет его Мыколой, да и «сам сто раз видел всю эту «чертовщину», ну, там морского червя (нереиса) и эти разные ракушечки, которых на берегу до черта, — из них еще кое–кто рамочки для портретов делает; ну, энтих маленьких крабиков (брахинотус); потом энтого, шо прыгает на песке, чисто акробат (понтагаммарис)…»
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: