Альберт Мифтахутдинов - Совершенно секретное дело о ките

— Правильно, — сказал начальник партии. — В придачу тебе каюр Афанасьич. Со стариком скучно не будет. Устраивает?

— С Афанасьичем не соскучишься, — согласился Марков.

— А тебя, Афанасьич, устраивает новый начальник?

— С Никеем-то я хоть до Магадана, — ответил старик.

— Ну вот, и проблема совместимости решена, — почему-то вздохнул начальник. — Давайте, ребята, готовьте личные вещи, пишите письма, собирайте материал.

В палатке он объяснил Аникею:

— Нам осталась вот эта часть планшета. Обработаем на лодках. Лабазы там оборудованы. Лошади практически не нужны. Осень в этом году ранняя. Получено плохое метео на конец месяца. К устью Убиенки, Ник, надо торопиться — туда подгонят лошадей все партии, а там — на баржи. Долго ждать они не могут — пойдет шуга, и река станет внезапно. Вот если не дойдешь, тогда вместе с лошадьми будешь зимовать сам. Понял?

Аникей кивнул.

— На этот случай есть второй вариант — гнать коней по снегу в верховья Южной Озвереевки. Ну и названия, черт возьми! Кто их давал?!

— Наш брат и давал, — усмехнулся Аникей.

— Там перевалбаза совхоза. Договоришься поставить лошадок у них, до весны. Но это нежелательно — совхоз слупит с экспедиции такие денежки, что нас всех лишат премиальных. Понял? Да и сам оттуда выберешься только после Нового года.

Марков кивнул.

— Вот карты на маршрут. Вот чистые бланки доверенностей на расчеты с разными организациями. Денег не жалей — то, что останется, с нас спишут и на будущий год не дадут.

— Ясно…

— Мы тебе на коней взвалим весь лишний груз, весь до иголки. Понимаешь?

— Нет.

— Мы самая отдаленная партия. За один раз вертолет нас не вывезет со всеми бебехами. Вот мы все тебе и отдаем, чтобы нас вывезли за один рейс. Это будет с первым снегом. Точнее, уже с первой пургой. Так, что еще?.. Да, даем карабин, ружье. Пистолет возьмешь у него, — он кивнул в сторону старшего геолога. — Документы есть, карт-бланши… А вот этот пакет лично начальнику экспедиции, когда вернешься в город. Носи при себе. Даже спи с ним, понял?

— Понял. Никогда еще не спал с пакетом.

— Вот… вроде все… давайте собираться.

Марков был рад. Лето он поработал хорошо, был доволен летом, а перегон лошадей давал ему возможность вернуться раньше всех в город.

Оба поисковых отряда партии обнаружили странный участок аномалии, где даже на третьем диапазоне радиометр зашкаливало. В таких случаях следовало сразу, не дожидаясь окончания полевого сезона, отправлять документы в экспедицию, но с апреля по сентябрь ни один вертолет не приземлялся у них на базе специально, а случайный привез почту и инструкции до открытия.

Марков знал, что с получением пакета к ним сразу же отравят вертолет… Но к чему предварять события? Пакет надо еще доставить. Но об этом вслух не говорили.

А насчет премии начальник волновался зря. Премию отвалят — и какую! Все учтут: и хорошую съемку, и неожиданное месторождение.

Рано выйти не удалось: сборы затянулись.

— Вспоминайте, не забыли ли чего, — сказал начальник. Он достал маленький чемоданчик с документами и вытащил из него бутылку спирта.

— НЗ, давай — на прощание.

Аникей сходил за стаканами и водой. Закусывали слипшейся карамелью — недавно ящик с конфетами был залит водой.

— Почту лучше всего сдать в селе, вы будете проходить через Ольховку. Туда раз в неделю бывает вертолет — все быстрее, чем пешком.

Аникей кивнул.

Все вышли из палатки.

— Вот, смотри, — показал начальник на гряду высоких сопок — Зона вертикального распространения растительности. Так? Гляди выше. Пусто. Правильно, гольцы. А сами гольцы?

Все вершины сопок были в снегу. Светило холодное ясное осеннее солнце. Сопки блестели как сахарные головки.

— Погода хорошая, — продолжал начальник. — Но этот снег на горах уже не растает. И при дожде вершины будут во льду. Хорошо, что нам остались работы в долинах. Да, тебе повезло: ты идешь на юг…

— Перевалы еще будут открыты, — сказал Аникей.

— Все равно надо торопиться. Ты будешь уходить: от снега, но натыкаться на дождь. Главное, торопись… Идем ко мне в палатку — еще по одной…

— Идем.

— Да, — сказал начальник, посасывая конфетку, — проверь колокольчики…

— А мы их все поле с лошадей не снимали.

— Вот именно. Потому и проверь. Не перетерлись ли ремешки? Теперь это твое хозяйство.

Провожать к реке вышла вся партия. Тяжело навьюченный караван медленно по мелководью перешел на другой берег — Богатырь, Тайга, Матрос, Орлик, Серый и Чайка. Аникей остановился, оглянулся: вслед им махали. Он снял карабин и выстрелил. С базы вверх взлетела ракета и погасла в ясном солнечном небе.

— Ну, вот и все. Трогай, Афанасьич!

Мерно зазвенели колокольчики. Лошади не спеша тронулись в путь.

Аникей Марков знал, что ребята будут стоять на том берегу до тех пор, пока последняя в связке лошадь не скроется в зарослях. Потом начальник партии уйдет в палатку, запишет в журнале число и время выхода каравана и на очередном сеансе радиосвязи передаст о выходе группы. Больше о караване партия знать ничего не будет до самого возвращения в город.

«Начальнику тоже трудно — остающимся даже труднее», — подумал Аникей.

Колокольчики звенели.

Решено было идти до самого вечера, без чаевок, тем более что половина дня была потеряна на базе.

Впереди шел Аникей, вел на длинном поводу Богатыря, колонну замыкала Чайка, а следом за ней плелся Афанасьич: в его задачу входило следить за всеми лошадьми, Аникей же должен выбирать маршрут.

Пока в лес не углублялись, шли по плесам, по воде — река тут мелкая. Затем свернули в распадок, пошли вверх по ручью. Места, по которым двигался караван и где вообще работала партия, были самыми райскими на Чукотке. Здесь, в Приполярье, росла красная смородина, жимолость, княженика, голубика, брусника, шикша. Здесь встречались почти все материковские деревья и почти все кустарники, а цветы и травы были столь разнообразны, что геологи жалели об отсутствии в партии ботанического определителя.

«Курорт бы тут устроить, — думал Аникей. — А еще лучше заповедник».

Он горько усмехнулся: какой уж заповедник, если завтра грянет такой взрыв — от сопки на ручье Урочном ничего не останется. Весь запас взрывчатки отвезли к сопке.

Сколько ни работал в тайге и тундре Аникей Марков, он не переставал удивляться красоте этой земли во все переменчивые времена года.

У чукотских цветов он не замечал длительной порог осеннего увядания. Они гибли как-то сразу, вдруг. Только листья на деревьях и кустарниках долго желтели или превращались в оранжево-красные.

«Через несколько дней этой красоты не будет, — думал он. — Вот если б сохранить букет поздних цветов… то-то удивились бы в городе… ерунда какая-то лезет в голову от одиночества… гм… а почему ерунда?»