Гавриил Кунгуров - Оранжевое солнце

На площадке выступа лежал, вернее, висел, зацепившись рогами за ствол какого-то узловатого горного деревца, жирный козел, глаза заплыли кровью, пуля попала в голову.

...Горел маленький костер. Попили чаю. Торопливо уложили вещи. Проводник пошел за верблюдами. Охотники услышали шум. Вскочили. Цэвэн увидел двух козлов, они стояли на недосягаемой высоте, а по склону шли цепочкой горные косули. Схватили ружья и кинулись преследовать. Халтар отстал, сел на валун зеркальной полировки, закурил. У подножья горы, где он сидел, среди тощей зелени пугливо выглядывали синие и желтые цветочки, стрекотали кузнечики, у самого уха надоедливо пищал комар. К ногам упал камень, второй... Халтар взглянул вверх; по крутому склону пробежали козлы. Сосчитал — девять штук. Поспешно схватил ружье. Нет, далеко!.. Из-за темного утеса вынырнули козлы, их еще больше; впереди матерый, рогастый вожак. Из-под их ног и посыпались камни — преддверие беды! Горный обвал рождается мгновенно, и поток камней, обрушившись, как водопад, сокрушает все на своем пути. Халтар заметался. Увидел черную впадину в скале — пещера; бросился к ней, путь преградил громыхающий поток, сбил Халтара с ног...

Охотники вернулись в лагерь с достоинством; удалось добыть горную косулю. Нес ее Палам; Цэвэн, размахивая руками, хвастался, как он с одного выстрела попал в косулю, когда она ласточкой летела над провалом. Его рассказ о том, что было и чего не было, — острое блюдо, сдобренное соусом охотничьих небылиц. Он пришелся не по вкусу даже Паламу, увлеченному охотой.

— Брось! Заврался!.. Что ж, моя пуля продырявила только небо. Так, да?..

Цэвэн умолк. Проводник привел верблюдов. Пора бы уже и ехать. Где же Халтар?

— Зря царапается по горам. Какой из него охотник? Козел бежит к нему, а он в сторону, — смеялся Цэвэн.

Пошли искать Халтара. Кричали. Стреляли. Эхо вторило, а ответного выстрела так и не дождались. Проводник увидел свежие россыпи камней. Догадался: обвал. Нашли шляпу Халтара, ружье с разбитым прикладом. Отыскали и пострадавшего: он лежал без сознания, бледный, с окровавленной головой. Осторожно перенесли в лагерь, обмыли раны, перевязали. Сознание к нему возвращалось и тут же угасало. Друзья растерялись. Как спасти товарища? Привести в сознание его не удалось, с трудом усадили на спину верблюда. Проводник заставил Палама ехать на одном верблюде с пострадавшим, чтобы поддерживать его.

Караван двигался медленно.

В пути Халтар умер.

...Взволновался не только коллектив рудника, зашумел весь Дзун-Баин. Раздавались голоса — запретить такие стихийные походы охотников-любителей; Гоби не прощает ошибок... Тень упрека пала и на старого Балсандоржа, испытанного гобийца, следопыта и охотника. Его вызывали к себе городские власти, начальник рудника. Неожиданное всегда загадочно. Хотя любой гобиец представлял все ужасы горных обвалов, догадки и пересуды не умолкали. В Дзун-Баине считали гибель Халтара неразгаданной...

...Хухэ ожидала ребенка. Подруги заботились о ней, оберегали. Одна сверхзаботливая соседка, узнав об отъезде Халтара на охоту, ужаснулась. Гоби никому легко не распахнет свои двери, трудно взять что-нибудь у нее. А песчаные бури? Крепкого верблюда сваливают с ног; дикие там не те, что в степи, все бешеные, на них ходят только испытанные охотники, и то беда случается.

Хухэ — гобийка, а гобийку такими страхами не запугаешь. Однако она вздрогнула, вспомнив, что ее дед, бесстрашный добытчик, которого знали и славили все в Гоби, погиб на охоте. Его настиг дикий верблюд и своими железными челюстями раздавил ему голову. Соседка ушла, охая и сокрушаясь, а Хухэ потеряла покой; плакала, плохо спала — мерещилось ужасное. Под утро приснилось нелепое: на Халтара напал кабан. Едва забылась, вновь сон: Халтар наступил на змею — гюрза, яд ее смертелен, укусила дважды в ногу. Днем Хухэ успокоилась, узнала, что в Гоби нет кабанов, а змеи редко нападают на людей, страшатся и уползают.

Не дождалась Хухэ Халтара, обрушилось нежданное — до срока попала в родильный дом.

О смерти мужа ей не осмелились сказать — запнулся, ушибся, пройдет. Обеспокоенная Хухэ спрашивала:

— Почему Халтар забыл меня, не приходит?

Друзья уверяли: он спешно отбыл в Улан-Батор по неотложному делу водонапорного цеха. Только после рождения сына узнала она о гибели мужа.

Жизнь Хухэ обложили темные тучи. Печальное не украшает, и редко радовало ее сияющее солнце гобийского неба, не замечала она его прозрачной синевы. Поблекла Золотая мышка; потускнели глаза, лоб перехватила темная морщинка.

В цехе бережно охраняли Хухэ. Говорят, незаживающие раны редки. Нет, ее рана будет кровоточить всегда... Лучшее в жизни не для нее — для сына. Хухэ назвала его в память отца Халтаром.

...Долгожданное письмо от Хухэ Эрдэнэ вручили после вечерней проверки. Потрясая конвертом перед глазами Сундуя, он хвалился:

— Смотри, наконец дождался. Тут, друг, все о Гоби, о большой воде, о моих товарищах сменщиках... Почитаем. Ты поймешь, куда идет Гоби и какое счастье быть там...

— Ну-ну, давай, садись на своего гнедка! Верю, не только вырастут на деревьях жирные бараны, в горах откроются родники кумыса. Эх, сейчас бы выпить чашечку!..

Раскрыв конверт, Эрдэнэ пробежал глазами первую страничку, побледнел, пальцы выпустили письмо, оно упало на пол.

— Что с тобой? Ты заболел? — поднял письмо Сундуй и отдал Эрдэнэ.

— Погиб! Понимаешь, муж Хухэ погиб на охоте...

— Кабан запорол или на медведя нарвался?

— Горный обвал... И только родился сынок... Даже и не увидел его...

Письмо Хухэ небольшое, и пишет она только о своей беде да о сыночке, похожем на Халтара. Он здоровенький, уже улыбается... Опять строчки, в которых Хухэ возвращается к несчастью, вспоминает, как Халтар ждал ребенка, как не хотелось ему ехать на охоту, как она уговаривала поехать; теперь это день и ночь терзает ее сердце. Сбоку приписка, косые, разбросанные строчки: «Уеду из Дзун-Баина; здесь все связано с Халтаром. Иду по улице, прихожу в цех, возвращаюсь домой — нет моего Халтара. В другом месте скорее забудется мое несчастье. Вокруг хорошие люди, понимают, сочувствуют, а мне пустынно, холодно, одиноко...»

Жаль, ни одной строчки в письме о будущем Гоби — большой воде. Эрдэнэ досадливо сморщился, осуждая себя за неуместный упрек. Разве Хухэ сейчас до этого, все затмило горе, жизнь ведет ее по узенькой тропинке.

День оказался густо насыщенным — внезапные задания одно за другим. Командир подразделения озабочен и тороплив, готовится что-то важное, наверняка большие полевые учения. Лишь вечером сел Эрдэнэ писать письмо.

Никогда еще никому не писал писем Эрдэнэ с таким желанием: хотелось помочь Хухэ. А какими словами помочь? Сколько ни дави голову, трудно найти сильные слова. Эрдэнэ упорно отыскивал их и, казалось, нашел. Письмо вышло большое. Первая половина — зеркало тревог его души, искренних усилий поддержать Хухэ в ее беде, множество советов — сплошные советы. В иное время они и самому Эрдэнэ показались бы ненужными, такими, которые не оставляют следа. Теперь же он верил в их силу. Надо быстрее отправить письмо — трудно Хухэ. «Не плачь, слезы не помогут, Халтара не вернуть. Береги сына, это — твое счастье». Он завтра напишет письмо в цех, будет просить сменщиков и начальника цеха удержать Хухэ в Дзун-Баине. Нельзя бежать от добрых людей. И разве можно оставить рудник?..