Жанакаит Залиханов - Горящие сердца

Быстрым шагом поднимается Азамат по центральной улице. Голова гудит от разных мыслей. «Кажется, никого на свете я не уважал так, как Батыра Османовича. Всегда он со мной советовался, можно сказать, по душам. За что же он меня сегодня? Неужели у него на уме одно, а на языке другое? Не ожидал я от тебя, друг, такого... Разукрасил мой портрет за милую душу... Или я совсем с ума спятил, ничего не понимаю... Выговор влепили!»

Не разбирая дороги, шагает Азамат в гору. Где он? Дома встречаются все реже и реже, темнота сгущается, дороги не видать. Кажется, это уже колхозные сады начались. Азамат решительно поворачивает назад. И мысли его постепенно принимают другое направление: «Погоди, погоди, давай во всем разберемся... Так и свихнуться недолго. А что, если я сам во всем виноват? Доверился этому болтуну, моему заместителю Хамзату, который убедил меня в том, что все в порядке: все-то он подсчитал, взвесил, что нужно было, отгрузил в счет госпоставок, остальное, мол, сдал на мельницу, засыпал семена... Со всем, голубчик, управился, везде поспел... А ты, старый дурень, поверил ему и даже бумаги не удосужился как следует посмотреть. Подписывал не глядя... Эх, Азамат, Азамат... Любому ясно, что в летний зной гораздо приятнее проводить время на горных пастбищах, чем на уборке — в жаре и в пыли. Вот когда меня бес попутал. Место мое в уборочную было на терском участке. А я приеду, как ревизор, покручусь немного — и снова на машине в горы. Будто без меня там некому позаботиться об этих двух криворогих коровах. Правильно говорят люди: горбатого могила исправит. Дураком родился — дураком и помрешь. Чему и когда ты учился, Азамат? Весь век трудился, как вол... А с другой стороны, нельзя сказать, что не прельщали меня высокие посты да зарплата... До чего докатился! Ночь напролет ругательски ругаю Батыра Османовича. А на самом деле в ножки ему нужно поклониться, что из партии не выгнали... Ох, как стыдно! Вернусь сейчас в райком, попрошу у него прощения...»

И Азамат зашагал еще быстрее. Он шел, а вместе с ним шли и его размышления — не очень приятные, надо сознаться. И если ноги несли Азамата вперед, то мысли — по крайней мере, некоторые из них — хотели, чтобы он повернул назад. В конце концов, его несправедливые суждения о Батыре при нем были, при нем и останутся. Никто их не слыхал. Чего же идти и краснеть еще раз на старости-то лет? «Пускай мои лестные слова тоже при мне останутся, — бурчит себе в усы Азамат, замедляя шаг. — Будет подходящий случай, выскажу их. Лучше бы, конечно, без выговора обойтись... Стой, старая и дурная голова, сам знаешь, что выговор за дело получил». Он и в самом деле остановился и поглядел в ту сторону, где все еще светилось окно в кабинете секретаря райкома. Свет вдруг погас. «Не хватало только встретиться с ним сейчас на улице!» — подумал Азамат и свернул с дороги. Вскоре он очутился у дома своего старого знакомого — председателя райпотребсоюза. Придется зайти, хоть и поздно, другого выхода нет. Азамат решительно толкнул калитку. Загремела цепь, и собака с отчаянным лаем рванулась ему навстречу. В доме послышались голоса, вспыхнул свет, и растерявшийся Азамат ринулся обратно. Пробежал несколько шагов и в полном мраке налетел на Батыра Османовича. Азамат пулей кинулся бежать. Секретарь райкома включил карманный фонарик, но оставшийся неузнанным Азамат уже растворился в темноте...

У раскрытой калитки стоял председатель райпотребсоюза:

— На вас, что ли, Батыр, Османович, лаял этот проклятый пес? — спросил он.

— Да нет, друг! Только что налетел на меня какой-то человек, уж не знаю, друг твой или ночной грабитель. Вроде бы из твоего двора бежал. Но если это друг, зачем ему бежать? А пес у тебя молодец! Ишь как встретил чужака! Я вот до сих пор даже не знал, что во дворе собака есть, а почти каждый день иду домой мимо вас.

— Пес хороший, знает свое дело. Конечно, вора вспугнул. Если калитку чужой не откроет, наш сторож сидит тихо у себя в конуре.

— Да, видать, не с благими целями шел сюда незнакомец. Ну, не беда, все хорошо, что хорошо кончается. Спокойной ночи. — И Батыр Османович, освещая дорогу фонариком, продолжил прерванный было путь домой.

А Азамат уже далеко от места происшествия. Сердце колотится, как бешеное. Никогда еще старику не было так стыдно и тошно: «Узнал или не узнал меня Батыр? Как не узнать единственного козла Жаубермеза... Нет, видимо, все же не узнал, иначе окликнул бы. Значит, принял за вора. Однако куда деваться? Не ночевать же на улице...»

Вспомнив, наконец, о существовании гостиницы, Азамат медленно и неуверенно побрел в нужную сторону.

«Да, уважаемый, мастер, ты нас ругать, — мысленно продолжает он спор с Батыром. — Как приедешь, так тебе и то нехорошо, и это не в порядке. А между прочим, такой грязи, как у тебя в райцентре, в нашем ауле не встретишь. Если бы у нас в селении были такие шикарные лужи, я бы, пожалуй, переименовал его в город...»

Но вот наконец и гостиница. Двери, конечно, на запоре. Азамат стучит, сначала несмело, потом изо всех сил — никакого отклика. За одним из темных окон как будто что-то послышалось. Азамат прикладывает ухо к раме: кто-то храпит. Богатырски храпит — на улице слышно. Старик забарабанил в окно. Храп прекратился. К окну приближается некий джин в белых одеждах:

— Гонай, это ты, друг? — спрашивает «джин» и распахивает окно, из которого тут же шибает Азамату в нос густым водочным перегаром.

— Да нет, я не Гонай! Отопри дверь, приятель, никак не достучусь до дежурной.

— Зачем нам дверь? Влезай в окно! — предлагает пьяный «джин» и протягивает Азамату руку. Но старику после всех передряг этой ночи вовсе не улыбается подобным способом попасть в гостиницу, и в конце концов ему удается уговорить «джина», чтобы тот отправился на поиски дежурной.

Азамат терпеливо дожидается у дверей. Поднял голову — в небе мерцает одна-единственная звезда. «Если бы ночь была более звездной, — думает старик, — не пришлось бы мне так маяться».

Но вот наконец Азамата впускают внутрь. Ходики на стене показывают третий час ночи. Времени для отдыха остается совсем мало.

— Добро пожаловать, Азамат, — приветствует его знакомая дежурная. — Что ты так поздно? Проходи, располагайся, вот койка. Если холодно — закрой окно.

— Спасибо, сестренка, прости, если разбудил. — Азамат тихо прикрыл дверь за дежурной, раздевшись, улегся.

Однако сон бежит от него. Надо все разместить по своим местам и спокойно разобраться в случившемся. Все на свете имеет свои причины. Выговор ему записали за дело. Так. Это понятно. Но почему он позорно убежал от какой-то паршивой собаки? Начнем все сначала: если бы он во время уборки не запустил терский участок, его бы не вызвали на бюро. Если бы на бюро ему не влепили выговор, он бы не бродил, как потерянный, по райцентру и не явился бы ночью в чужой дом. Если бы он туда не явился, собака бы на него не набросилась. Выходит, и здесь он виноват сам...