Наталья Парыгина - Вдова
- Название:Вдова
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Профиздат
- Год:1975
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Наталья Парыгина - Вдова краткое содержание
В романе, принадлежащем перу тульской писательницы Н.Парыгиной, прослеживается жизненный путь Дарьи Костроминой, которая пришла из деревни на строительство одного из первых в стране заводов тяжелой индустрии. В грозные годы войны она вместе с другими женщинами по заданию Комитета обороны принимает участие в эвакуации оборудования в Сибирь, где в ту пору ковалось грозное оружие победы.
Судьба Дарьи, труженицы матери, — судьба советских женщин, принявших на свои плечи по праву и долгу гражданства всю тяжесть труда военного тыла, а вместе с тем и заботы об осиротевших детях. Страницы романа — яркое повествование о суровом и славном поколении победителей.
Роман «Вдова» удостоен поощрительной премии на Всесоюзном конкурсе ВЦСПС и Союза писателей СССР 1972—1974 гг. на лучшее произведение о современном советском рабочем классе.
© Профиздат 1975
Вдова - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Они с Ксенией споро собрались и ушли. Даша заперла дверь на крючок — хозяйка опасалась воров, велела запираться. На пути к горнице Даше преградил дорогу Василий, обхватил Дашу сильными ручищами, стиснул так, что дыхание перехватило:
— Злой я на тебя, Дашка.
Даша не успела спросить, за что злой. Прижался Василий губами к ее губам, целовал долго, жадно, как в Леоновке.
— Пусти, Вася, хватит, — отстранилась наконец Даша, упершись обеими руками в его грудь.
— Думал, не увижу больше тебя вовеки, — заговорил Василий, проведя широкой ладонью по мягким Дашиным волосам.
— И горевал, и злобился, и уж не знаю чего... Как очумелый ходил, ей-богу. Сперва-то чуть было не кинулся на станцию тебя догонять. Бабка Аксинья сказала мне, куда ты поехала. А после одумался, сам себя за руки схватил. Раз, думаю, уехала, значит, не нужен я ей. Да и сама ты мне сказала: отстань, мол...
— Больно легко отстал, — с укором заметила Даша.
— Силком в сердце не влезешь...
— Об матери я горевала. Не знала, куда кинуться.
— Я за это время, Даша, книг много прочитал. И вижу по жизни и по книгам тоже: каждому человеку большой мир даден.
— Мир-то большой, да что в том проку, коли сапоги тесны? Всяк на земле теплый угол ищет. Сам об себе не подумаешь — никто не спохватится. Вот и тыкаются люди. На стройку на эту — что, от хорошей жизни сбежались? В бараках живут, ни помыться, ни постираться, бани и то нет до сей поры. Думаешь, заработки завидные? Которые с лошадями, те зарабатывают. Землекопы тоже. А бабы — им едва на еду хватает, никакой обновы справить не могут, что было, и то износили. Ладно, Маруська меня пристроила на хорошее место, а то бы тоже...
— Поглядел я на твою работу. Сурьезная работа: ложки выдавать.
—Я бы тебе сегодня ложки-то не дала, так ты бы не наелся. Ты коришь, а другие спасибо говорят.
— Красивая ты... — прервав спор, проговорил Василий.
— Раньше не разглядел? — улыбнулась Даша.
— Разглядел...
Даша и впрямь хороша была сейчас, радостно взволнованная встречей с Василием. В скудном свете керосиновой лампочки лицо ее казалось белым и нежным, смоляно чернели круто изогнутые брови, влажно блестели мелкие ровные зубы. Продолговатые светло-карие глаза глядели смело и открыто, над чистым лбом пушились легкие кудерьки.
— В партию я надумал вступать, Даша, — сказал Василий, вынимая из кармана кисет.
— В партию... Тяжело партейным, Вася. На стройке самая тяжкая им работа, самый первый спрос.
— Знаю про то. — Пальцы Василия замерли на полускрученной цигарке. — Новую жизнь не просто строить. И на стройке тяжко. И в колхозе. Да никто за нас тяготы эти не осилит. Самим придется.
— А как одолеем — станет ли легче?
— Станет, Даша! Мы и в первый колхозный год такой урожай сняли, какого поодиночке не выращивали. А кабы дружней работали, не припозднились с севом — больше б собрали зерна. Меня Хомутов на курсы трактористов обещает послать. Поработай, говорит, еще годок бригадиром, а там учись. Тянет меня к машинам. Умная машина — трактор...
Василий довертел цигарку, закурил. Резкий запах самосада поплыл над столом.
— Заберу я тебя отсюда, Даша, назад, в Леоновку. Дом поставим — колхоз поможет поставить дом. Хозяйство заведем. Нельзя нам врозь жить.
— Жил небось, — вдруг припомнив ночь, когда стояла под окошком Народного дома, жестко проговорила Даша. — Учительницу обнимал.
— Так ведь то на сцене... Какую мы пьесу сыграли. Даша! «Бедность — не порок». Сначала все маленькие играли, а после — эту. За двадцать верст люди приезжали глядеть.
— Тебе со мной скучно стало. Я почуяла. Ты мало что на сцене играл, и домой провожал учительницу. Я все знаю.
Василий молчал, только протянул руку к лампочке и прикрутил фитилек.
— Не крути, потухнет. Она ученая. А мужик и ученой нужен. Нарочно она тебя сценой завлекла. Книжки давала нарочно. Женить на себе захотела, вот и...
— Не смей! — Василий хватил кулаком по столешнице. — Не говори об ней худых слов.
— Значит, правда, коли озлился ты, — вскакивая из-за стола, крикнула Даша.
— Чистой души человек Лидия Николаевна, — притормозив в себе гнев, проговорил Василий. — Не допущу об ней худого слова.
— Вот и женился бы на ней, коли за нее кулак об стол готов разбить.
— Давно бы женился, — сказал Василий, — кабы тебя, дуру, не любил.
Об учительнице Василий сказал красивыми словами: чистой души человек. А Дашу дурой обозвал. Дурой обозвал и в любви признался. Не успела она сообразить — радоваться ли, сердиться ли на такое объяснение. Маруська помешала. Пронзительный ее смех послышался под окошком.
— Рано они, — с досадой проговорила Даша и пошла открывать.
— Билетов не достали, — сказала Маруська. — Народу — тьма. Картина, говорят, интересная. Про любовь. Без картины не разберутся, что она такая за любовь.
— Пойдем погуляем, — позвал Василий Дашу.
— Метель на улице, — сказала Маруська, стряхивая с нарядного платка снег.
— Авось не заметет, — усмехнулся Василий.
— Поздно, — сказала Даша. — Завтра подыматься чем свет.
— Проспишь свое счастье, — пригрозила Маруська.
— Не пойдешь?
— Не пойду.
— Ну, гляди... Снов вам хороших...
Василий как попало нахлобучил шапку, в незастегнутом полушубке поспешно толкнул дверь. Расходившийся ветер швырнул в дом пригоршню снега.
Тоскливо стучалась в окошко белой лапой метель. Плакала, заблудившись. Улетела-умчалась в порыве буйства с родных полей, а теперь искала и не могла найти обратной дороги. И стучалась в окошки. И ждала, что кто-то укажет ей путь. Злилась, крутыми вихрями завивала снега. Заметала на стройке котлованы. Гребла по дорогам сыпучие сугробы. Выла печально в ночном мраке...
Маруська громко сопела во сне.
Часы тикали.
Метель за окошком то забирала в голос, то стихала.
Не спалось Даше.
Поеду я с ним. А где жить будем? Как в песне поется: ни кола, ни двора. У чужой старухи ютиться? Жениться хочешь, так дом поставь. В партию вступаешь, так пускай тебе партия жить поможет. Куда ж ты меня зовешь?
Часы у хозяйки старые, с хриплым боем. Одиннадцать пробило.
Уедет да забудет. На учительнице женится. И останусь одна. Одна — не одна, а другого такого нету на свете. Горестно мне без него. Горестно мне без тебя, Вася. Забери меня. Согласна я. В Леоновку так в Леоновку. Пускай у чужих людей. Лишь бы с тобой...
Метель все билась в окно, все гудела и подвывала И вдруг почудился Даше среди печальных метельных напевов санный скрип. Вправду ли ехал кто мимо или от холода. Словно пробился-таки сквозь двойные стекла зимний вихрь. Что, если уехал Василий? Что, если метнулся в горькой обиде прочь от Даши, как она — тогда, весной, бежала от него?
В черном мраке скрипит под полозьями снег.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: