Абдурахман Абсалямов - Огонь неугасимый

— Что ты делаешь, отец?.. Пустые коляски катаешь?.. — остановила его Гульчира.

Сулейман глянул из-под тюбетейки на дочь. Заметив, как похолодели у него глаза, Гульчира вздрогнула. «Похоже, начинается!..»

— Небось думаешь, с ума спятил старик отец, коли пустые коляски катает, га? — спросил он. И, помолчав, добавил: — «Сулейман — два сердца, две головы» трупом будет, а подобной глупости не допустит, дочка. Присматриваюсь вот, нельзя ли мотор к коляскам приделать. Как малыши заплачут, чтобы коляски сами катались туда-сюда.

Гульчира тихонько рассмеялась в ответ. Смех ее был скорее вызван тем, что отец не сердится на нее, чем шутливой затеей отца. И все же на сердце у Сулеймана стало чуточку полегче.

— Надо ведь и в положение невестки входить, — продолжал Сулейман уже веселее. — Вырастить двух мальчишек — не шутка.

Гульчира накрыла стол белоснежной скатертью. Поставила цветы в большую белую фарфоровую вазу, которую подарили Марьям ее друзья в день свадьбы, и стала расставлять тарелки, блюда с едой. Выйдя в кухню, раздула самовар. Все шло у нее одно за другим, на удивление ловко и сноровисто. И старый Сулейман невольно залюбовался дочерью. «Нет, такой девушки не свалить никакой злыдне… Лишь бы сама держалась стойко…»

Он долго возился с колясочками. Опустившись возле них на колени, засучив рукава, что-то вымерял линейкой, набрасывал на бумаге какие-то чертежи, все это время мурлыча себе под нос одну и ту же песенку.

Гульчира прошла в комнату Марьям, чтоб немного прибрать там. Но Нурия, оказывается, и тут поспела — вымыла полы, нигде ни пылинки. «На все хватает ее, а я вот опустила крылышки». И Гульчиру снова охватила невыносимая тоска. Вернется Марьям, начнет расспрашивать… Что сказать ей?..

Зазвенел звонок. Гульчира побежала открывать дверь.

— Сестра! — воскликнула Гульчира и поцеловала Ильшат в мокрую от дождя щеку. — Папа, Ильшат-апа пришла!

Гульчира взяла из рук сестры сумку, помогла ей снять плащ.

— Вот спасибо, апа. Совсем забыла нас последнее время. И не заглянешь, — говорила Гульчира первое, что пришло на язык, лишь бы только не молчать.

— И я ведь тебе, Гульчира, могу ответить теми же самыми словами, — улыбнулась Ильшат. — Не вернулись еще?

— Нет, ждем с минуты на минуту…

Вошел Сулейман, весело топорищ густые черные усы, тщательно подправленные по случаю семейного торжества.

— Здорова, дочка?

Ильшат поздоровалась, вытирая слезы.

— Чу, дочка, нам луковичной водицы не требуется пока… [15] То есть не надо слез. — ласково пожурил Сулейман. — Все здоровы у вас? Почему зятя не прихватила?

— Э-э, папа, разве его сдвинешь с места. Что камень… Да так-то рассудить, редко ему дома бывать приходится. То в обкоме, то еще где. Раньше десяти-одиннадцати вечера домой не возвращается.

— Начальство!.. Видимо, нельзя без этого, — сказал из приличия Сулейман-абзы.

— Гульчира! — обратилась Ильшат к сестре. — Поосторожней клади свертки на стол… Парочку губадий [16] Губадия — пирог с начинкой из риса, мяса, яиц и изюма. испекла… У вас ведь некому испечь домашний пирог!

— Почему некому? — передернул бровями старый Сулейман. — Наша Нурия мастерица и пельмени готовить и перемечи. Просто сладкое Уразметовы не особенно любят.

— Ай, как удались! — воскликнула, разглядывая губадии, Гульчира. — Апа, по книге пекла или так? У нас книга тоже есть, да времени нет заглянуть в нее.

— По книге готовят те хозяйки, которые в жизни ничего путного не сварили, не испекли. — И Ильшат, поправляя на затылке черные густые косы, подошла к столу.

Гульчира окинула ласковым взглядом рослую фигуру сестры, ее красивое смуглое лицо. Ильшат хоть и была немного полна, но изящества фигуры не потеряла.

«Старше меня вдвое, а не скажешь». И, вскрикнув вдруг: «Ох!.. Самовар!..» — Гульчира кинулась на кухню.

Едва она скрылась, Сулейман поманил к себе старшую дочь и что-то долго нашептывал ей.

Гульчира высунула было голову из кухонной двери, но, почуяв, что разговор идет о ней, предпочла остаться в кухне. Подложив углей в самовар, она прислонилась к оконному косяку, невесело поглядывая на пустынный двор, по которому изредка пробегали темные тени, — это возвращались с работы жильцы. На улице продолжал моросить нудный осенний дождик. Небо по-прежнему было затянуто сплошной серой пеленой туч. На соседней улице застыл в неподвижности ажурный подъемный кран. И Гульчире показалось, что серые тучи в небе остановились, зацепившись за кружево этого крана; начни двигаться кран, тронутся с места, рассеются и тучи.

Перед домом затормозил автомобиль. И тотчас же отец с Ильшат выбежали на площадку. Громко стуча каблуками о каменные ступеньки, Гульчира стремглав помчалась вниз. Сулейман-абзы с Ильшат, спустившись этажом ниже, взволнованные, остановились ждать Марьям на площадке.

Вдруг Сулейман, резко повернувшись, чуть не бегом поднялся наверх и через минуту вернулся в новом пиджаке. Опять бросился наверх, распахнул настежь двери. Поднял брошенную кем-то на лестнице арбузную корку и положил на подоконник — как бы не упала Марьям с ребятишками, не поскользнулась невзначай. И, наконец, весь вытянувшись, склонился над пролетом лестницы. Завидев невестку с внуками, вихрем сорвался с места и побежал вниз. Спустившись на площадку нижнего этажа, поправил усы, одернул пиджак и, широко раскрыв объятия, воскликнул:

— Добро пожаловать! В добрый час! Чтобы никогда не уходило счастье из вашего дома! — Громовой голос Сулеймана разносился по всем этажам.

Соседи, высунувшись из дверей, подталкивали друг друга:

— Смотри, смотри, Сулейман-абзы внуков встречает.

А Сулейман уже шагнул навстречу невестке, которая поднималась впереди всех с огромным букетом цветов. На порозовевшем лице Марьям радость, почти ликование, боролась с застенчивостью. Увидев встречающего ее с распростертыми объятиями свекра, соседей, столпившихся в дверях, чтобы посмотреть на нее, Марьям разволновалась.

— Ну, спасибо, невестка, обрадовала! — мягко рокотал Сулейман. — Уж такое спасибо!..

Одного из малышей нес Иштуган, другого — Нурия.

— Хо-хо! А ну-ка, дайте дорогу юным Уразметам!.. — Сулейман отстранил высыпавших на лестницу мальчишек. — Осторожно, сынок, Нурия… Не торопитесь, как бы не оступиться…

Сулейман не забыл и соседей.

— Пожалуйте, соседи, на роди´ны… Все как есть, — гостеприимно приглашал он. — Стар, млад — все гурьбой валите!

На третьем этаже их встретила Ильшат. Поцеловав и расспросив Марьям о здоровье, она взяла ее под руку с левой стороны, с правой ее подхватила под локоть Гульчира.

Детей положили на кровать. Вскоре заплакал одни из близнецов, за ним второй. Сулейман, оставшийся в дверях, не смея мешать женщинам, прищелкнул языком.