Касымалы Джантошев - Чабан с Хан-Тенгри

Темирболот знал, что Чырмаш говорит неправду. В бинокль он все видел: Чырмаш все время спокойно ехал верхом на коне.

— Вы упали с коня?

— Да еще как упал!.. Грохнулся спиной и валялся, пока не отдышался.

Темирболот еще раз убедился, что Чырмаш лжет, но не мог понять зачем. Не мог он также определить, с какой целью тот приехал сюда, бросив свою отару.

Темирболот молчал, не зная, как повести себя дальше с Чырмашем.

— Слушай, Темиш, почему ты сегодня пеший? — спросил его Чырмаш. — А где твой конь?

— Конь захворал и всю ночь лежал, не поднимаясь на ноги. Только под утро ему стало немного легче, — Темирболот, не умевший лгать, покраснел и отвел глаза в сторону.

Чырмаш все время оглядывался по сторонам; он не заметил смущения Темирболота.

— Что нового в ваших краях? — спросил Чырмаш и вдруг увидел какие-то точки на дальних горах.

— Ничего нет нового, — с трудом вымолвил Темирболот.

— Вон там что-то чернеет: скот или люди? Если люди, то скорее всего пограничники?

— Не знаю, — снова едва выдавил из себя молодой джигит.

Ему вдруг показалось, что Чырмаш задал свой вопрос, как бы говоря: «Это те пограничники, которых вы позвали».

Темирболоту никогда еще не приходилось попадать в подобное положение. Он был почти уверен, что Чырмаш сейчас скажет: «Ну-ка, рассказывай, что ты натворил!»

Темирболот посмотрел в сторону своей отары. Заметив, что одна овца отделилась от других и, увлекая за собой ягнят, помчалась через бугор, Темирболот громко завопил «ей-ей» и бросился со всех ног за строптивой.

— Темиш, куда это ты? — крикнул Чырмаш ему вслед.

— Видишь, отара разбрелась, — ответил Темирболот.

— Вернись, возьми моего коня и тогда легко повернешь отару.

— Спасибо, не нужно! Я погоню так! — последние слова донеслись до Чырмаша уже издали.

Чырмаш рассмотрел, что на дальнем склоне действительно были люди. Они стояли у зарослей и валунов, где пришлось ночевать Урбаю.

Чырмаш сжал кулаки, комок подступил к его горлу. Он быстро вскочил на коня и помчался к своей отаре.

Стоявшие у зарослей люди быстро, как бы наперегонки, начали спускаться вниз.

Испуганный Чырмаш, не отводя от них глаз, продолжал скакать к своим овцам. И вдруг он ясно увидел семерых пограничников, которые ехали верхом вслед за двумя овчарками по тому месту, откуда вчера увез свою белую овцу Темирболот. Чырмаш соскочил с коня и испуганно присел на корточки.

Овчарки направились к юрте Чырмаша, пограничники следовали за ними. Но вот один отделился и поскакал в сторону Чырмаша. Чырмаш быстро лег на спину, всем своим видом показывая, что он тут ни при чем.

Темирболот снова достал бинокль и, взобравшись на холм, опять принялся оглядывать окрестности.

На противоположном склоне у густых зарослей возле каменного выступа его внимание привлекли две сороки-хлопотуньи. Когда одна отлетала в сторону, другая немедленно занимала ее место. Когда та отлетала, возвращалась первая. Иногда они отдалялись вместе, но через несколько мгновений неизменно возвращались к полюбившемуся им каменному выступу.

Темирболота заинтересовали эти хлопотливые птички, и он, не отводя бинокля от глаз, следил за обеими. Отара Темирболота медленно поднималась по склону.

«Если беркут кружится и клекочет, он что-то обнаружил. А коль так, то герою достается добыча, а трусливому — одна тревога? Заряди ружье, подкрадись поближе, может быть, и тебя привлечет добыча героя-беркута!» — так говорил Темирболоту старец Ашым, когда Темирболот приходил к нему прощаться перед отъездом на джайлоо.

Наигрывая на комузе, старец Ашым многое тогда поведал Темирболоту, а в довершение всего подарил свирель.

И Темирболот стал вспоминать, что еще говорил ему почтенный старик.

«Если в небе кружатся вороны и потом быстро падают вниз, то обязательно будет буран».

«Если ночью воет волк, то значит зовет других, чтобы вместе напасть на стадо».

«Если овца или коза навострит уши, роет копытцами землю и нюхает воздух, то жди появления волка или чужой собаки».

«Если лиса шныряет по буграм, значит она сыта. А если крадется по оврагам, то ищет добычу».

«Если сороки стрекочут и кружатся на одном месте, то там прячется человек или волк».

Волк! И в памяти всплыли слова табунщиков: «Ох, одно проклятие, этот хромой волк! Уже третий раз пытался напасть на табун».

Темирболот считал загадку разрешенной, и ему сразу захотелось поискать в кустах трехногого хищника.

Он снял с плеча ружье, зарядил его и зашагал к каменному выступу, вокруг которого хлопотали сороки.

Склон горы, лежавший перед ним, скрывал от Темирболота, как пограничники подъехали к юрте Чырмаша и, оставив одного солдата сторожить испуганную Суксур, помчались с собаками по следу Урбая.

Чем ближе Темирболот подходил к валунам в густых зарослях кустарников, тем тревожнее стрекотали сороки. Молодой джигит шел, не отрывая взгляда от этих валунов, с ружьем наготове. На всякий случай он зажал еще три патрона между пальцами.

Среди камней, в густых зарослях скрывался не тот волк, который беспокоил табунщиков, а тот, которого разыскивали пограничники. Это был Урбай.

Бандит, прячась в кустах, видел все. Он видел, как группа пограничников с собаками перевалила через гребень и поехала в сторону юрты Чырмаша и как эти солдаты потом помчались по следу его, Урбая. Он видел также, что с южной стороны к нему приближался человек с ружьем. Но он не знал, один он или за ним идут и другие.

Двое пограничников не смогли проехать верхом по тем скалам, где ночью пробрался Урбай. Они вернулись к стали искать более удобного пути.

Урбай знал, что ему не вырваться. Если его не найдет этот пеший солдат, то пограничники с собаками наверняка отыщут.

«Понятно… Значит, пограничники только сейчас напали на мой след, — размышлял он, холодея от ужаса. — Но от кого они обо мне услышали? Ведь уже несколько дней как я перешел границу… Почему же до сегодняшнего утра меня не искали, а бросились по следу именно сегодня?.. Или, может быть, это отродье оборванцев, пес Чырмаш, успел обо мне кому-нибудь шепнуть? Нет… Если бы Чырмаш в сердце затаил против меня недоброе, он не только вчера, а еще позавчера мог бы меня задержать. Кто же тогда меня предал? Уж, конечно, не Суксур! Пришел я сюда никем не замеченный… А что, если все это затеял сын презренного Медера? Но он совсем меня не знает. Правда, он мог рассказать о встрече со мной своей матери, описал мою наружность! Если это действительно так, то Айкан, конечно, по его описанию меня узнала. Было время, когда я хотел перетянуть ее отца Жумабека на свою сторону, заходил к ним. Айкан вполне могла меня запомнить. И зачем аллах наградил меня таким лицом! Если даже кусочек моего лица будет лежать на земле, любой узнает, что этот кусочек именно мой. Провожая меня, Момун говорил: „Дорогой брат, только не показывайся на глаза никому, выведай все потихоньку. От твоего благополучного возвращения все зависит“. Что же будет теперь с делами моего брата?» — так думал Урбай, наблюдая, как снизу поднимается Темирболот.