Касымалы Джантошев - Чабан с Хан-Тенгри

— О святой аллах, да будет так! — Суксур ухватилась за ворот платья и подняла глаза кверху.

— Человек, который приедет сюда, — обратился Урбай к Чырмашу, — узнает тебя по твоему пегому коню. Он крикнет издалека тебе: «Ассалом алейкум, господин чабан. Нет ли у тебя чего-нибудь, чтобы утолить жажду?» Ты тогда ответишь: «Нет, ничего! Вот досада, чего же теперь нам выпить?» Он скажет: «Может, станем выжимать камень, авось пойдет вода?» Ты ответишь: «Может, и пойдет, давай попробуем…» Тогда он, сказав «ладно», подъедет к тебе, чтобы броситься в твои объятия. Значит, этот человек приехал от меня. Познакомься поближе, не стесняйся, разговаривай с ним смело.

Суксур снова грозно посмотрела на Чырмаша, но обратилась к Урбаю:

— Он, бедняжка, запомнить не сможет даже такое простое дело! Запишу, что ты сказал, потом все равно придется ему втолковывать!

— Ладно, запомни, а потом запишешь. Теперь еще одно дело, Сукеш: уговори своего приемного отца и его сына — твоего брата Кечила, чтобы они постарались поскорее достать справку в сельсовете. В ней должно быть указано, что колхознику Кечилу. Майтыкову разрешено работать в шахтах Джыргалана. Вот эту справку передадите моему человеку и, кроме того, поможете ему получить паспорт.

— Справку достану, — согласилась Суксур, — но как я могу помочь получить паспорт, когда мы здесь возимся с отарой?

— До этого мне никакого дела нет, сестричка. Познакомься с кем надо, подружись. Словом, человеку, которой приедет, паспорт достать необходимо. Если не сможешь, то не мечтай о хорошей жизни и никогда тебе не увидеть старую мать и родного брата.

— Душу отдам, чтобы все выполнить, брат, — проговорила Суксур.

— Если дело провалится, вы должны молчать как убитые. От всего отказываться, если даже из кожи вашей будут вырезать ремни. Ничего вы не слышали, ничего не знаете, со мной не знакомы, нигде не встречались. Почему это — надеюсь, вам объяснять не надо. Подумаете — поймете сами.

Темирболот привязал арканом белую овцу и пустил к ней ягнят. Овца не сразу узнала своих детенышей, и Темирболоту пришлось повозиться, пока она разрешила им сосать материнское молоко.

Вечером за ужином Темирболот рассказал Айкан о том, как наблюдал за Чырмашем и Суксур из бинокля и как злосчастная белая овца оказалась причиной того, что он увидел незнакомца.

Айкан была огорошена.

— Если все правда, что ты говоришь, — сказала она сыну, — то этот пришелец не простой человек. Это змея, которая не случайно заползла в наши края! Соседи давно говорят, что Суксур и Чырмаш уже третий год отделяются от других чабанов. Тут что-то не так!

— Ты подозреваешь, что этот незнакомец — враг? — спросил Темирболот.

— Да неспроста же он прячется от людей. Ведь он перебежал по другую сторону стада, когда тебя увидел?

— Перебежал.

— Почему же ты не спросил, кто он такой?

— Да вот не решился!

— Но ты его хорошо разглядел? Каков он из себя?

— Ой, мать, не спрашивай!.. Впервые в жизни я увидел такой страшный взгляд, даже испугался. И лицо очень безобразное.

Темирболот подробно описал матери поразившую его внешность незнакомца.

— Все то, что ты сказал, — проговорила Айкан дрожащим голосом, — очень напоминает мне одного человека. Не хватает, только одной приметы. Не заметил ли ты на его носу родинку?

— Конечно, заметил, мать! — бойко ответил Темирболот, довольный своей наблюдательностью. — У него над правой ноздрей большая черная родинка.

— Это он, — задумчиво проговорила Айкан, переменившись в лице.

— А кто это «он», мать?

Айкан ответила не сразу, она долго сидела молча, о чем-то раздумывая, что-то припоминая. Потом спокойно, а вместе с тем и немного печально заговорила о суровых, давно минувших временах. Айкан не глядела в лицо Темирболоту, сидела, повернув лицо в сторону, и ему казалось, что мать смотрит назад, в свое прошлое. Волнение, охватившее ее, выдавали только пальцы — они то сжимались в кулаки, то распрямлялись.

— Когда советская власть установилась, — рассказывала Айкан, — твой дедушка Жумабек не мог самостоятельно вести хозяйство, он был очень беден. В те годы заключались договоры между хозяином и батраками. Такой договор заключили и мои родители со старым хозяином. Мне шел девятый год, но и у меня были обязанности. С самой весны, когда выводятся гусята, я пасла гусей у речки Джаргалая — там неподалеку стоял дом хозяина. Отец и мать работали с раннего утра до поздней ночи. За свой труд они должны были получить пару быков, только что отелившуюся корову, плуг, новую юрту и кое-какие обноски. Они работали не покладая рук, так велико было их желание обзавестись каким-либо имуществом.

Хозяин, как и полагалось по договору, отдал нам только что отелившуюся корову. Она на следующий год отелилась снова. Кобылка, которую мама привезла от своих родителей, в этот год тоже принесла жеребенка. Нас радовало сознание, что мы должны еще получить пару волов. Мы чувствовали себя очень богатыми, и казалось, что не уместить нам весь этот скот на нашем клочке земли!

В селе Бозчук открылась русская школа, и я пошла в первый класс. Хозяин отдал нам все, что обещал. Мы решили вернуться к своим родичам — жить с каждым днем становилось легче.

Когда мы, получив обещанную юрту, стали грузиться для переезда, к нам пришел наш старый хозяин и привел годовалого жеребенка.

«Жумаке, — сказал он отцу, — пришел ты ко мне один и был гол, как сокол, а уходит вас трое. Не только юрты, даже собаки у тебя не было, а теперь и быки, и корова, и жеребенок. Может быть, я тебе и переплатил, но будем считать, что мы квиты. Работал ты честно. Может, и случалось, что я иной раз говорил лишнее, но руки на тебя не поднимал. А после того как ты женился, я с тобой разговаривал только о деле. При советской власти настали твои времена и время твоей Айкан. А что у меня? Один сын отделился, дочери вышли замуж — мы с женой теперь в одиночестве. Не уезжай, Жумаке. Если оставите нас, то мы со старухой погибнем. Не уезжайте, пусть будет все по-старому, получите любое вознаграждение». С этими словами наш старый хозяин прослезился, а жена его заплакала, обнимая твою бабушку. Сердобольный твой дед решил от хозяина не уезжать.

Однажды я с ведрами выбежала из ворот, чтобы принести воды хозяину, навстречу мне шел очень страшный человек. Не помню хорошо, что было дальше, — оказывается, я бросила ведра и с криком вбежала в дом. Хозяин и его жена пытались у меня узнать, чего я испугалась. Я ничего не могла объяснить, только показала в сторону ворот и продолжала громко плакать.

После я узнала, что этот человек пытался завязать дружбу с моим отцом. Звали его Урбай.

Айкан замолчала.

— А кто такой этот Урбай, мать? Расскажи подробнее.