Валентин Овечкин - Том 2

Может быть, вследствие прохладных отношений Опёнкина с областными и приезжавшими из Москвы журналистами, колхоз «Власть Советов» реже хвалили в печати, чем он того заслуживал, и его лучшие передовики были несколько обойдены славой по сравнению с передовиками других видных колхозов, но Опёнкина это не огорчало.

— Вот только и поработаем спокойно, пока еще не растрезвонили о нас на весь Советский Союз, — говорил он. — А как, не дай бог, прогремим, вроде Дубковецкого или Прозорова, как поедут к нам одна за другой делегации — американцы, индусы, французы, — то уже будет не работа, а сплошная сельскохозяйственная выставка, и я из председателя в экскурсовода превращусь, буду с киём ходить и диаграммы показывать, а на поле — хоть волк траву ешь!..

У Долгушина, после того как он обстоятельно познакомился с колхозом «Власть Советов», был большой разговор с Опёнкиным о будущем.

— Хоть вы, Демьян Васильевич, и боитесь чересчур громкой славы, но все же двигаться вперед надо и даже побыстрее, чем двигались вы до сих пор, — говорил Долгушин. — Денег у вас в колхозе и у колхозников достаточно, чтобы начать по-настоящему перестраивать деревенскую жизнь. Колхозные ребята у вас в обиде на телят и на поросят.

— Почему — в обиде? — не понял Опёнкин.

— А вот почему. В телятниках и свинарниках у вас площадь, кубатура, свет, вентиляция — все рассчитано по научным нормам. Строите прогулочные дворики, откормочные площадки, ванные — чтоб молодняк рос здоровым, упитанным. А в избах колхозников есть эти нормы света и воздуха? Это по-научному, когда семья в шесть, семь душ живет в одной комнате? Колхозные коровы у вас пьют воду из автопоилок. А колхозница, чтобы чаю согреть, идет по воду к колодцу, а колодцев с хорошей водой всего два на все село. Кому же лучше живется у вас — коровам или колхозницам? Телятам или ребятам?

— А телята — это наше колхозное добро, — возразил Опёнкин. — Нельзя бесхозяйственно к нему относиться. Доход от животноводства поступает нам, колхозникам. Нам же польза от того, что телята и коровы у нас в хороших условиях.

Конечно. Без хорошего помещения и ухода не получишь высокой продукции. Это понятно. Но все же как-то странно получается, что у животных их условия жизни — применительно, конечно, к их потребностям — обставлены куда культурнее, чем у хозяев этих животных — людей. Разве так и должно быть вечно? Ведь все же мы на лошадях ездим, а не лошади на нас! Коровы для нас, а не мы для коров! Я думаю, Демьян Васильевич, ваши животные в благодарность за человеческое к ним отношение накопили уже достаточно денег колхозу, чтобы у их хозяев дома были просторные, многокомнатные, с нужной кубатурой воздуха. Можно бы уже начинать вам строить новую деревню. Это не те, конечно, капиталовложения, что немедленно дадут оборот. «Трешницу за рубль» тут, может быть, не получите, но получите другое — хорошую жизнь людей. Разве четыре килограмма пшеницы и пятнадцать рублей на трудодень — предел всех потребностей колхозника? Засыпать хлебом чердаки, и пусть гнилые балки рушатся людям на головы?

Опёнкина не пришлось особенно уговаривать. Он был не из тех мужиков, что мечтали сало с салом есть. Он и сам уже давно подумывал о переустройстве села, да не знал, с какого края взяться за это огромное дело. Денег из колхозных средств для начала можно было выделить миллион, да в каждой колхозной семье был отложен на сберкнижке для строительства нового дома не один десяток тысяч — дай только материалы, транспорт, мастеров.

Зимою Опёнкин усилил заготовки леса из Кировской области, где отводили ему делянки для разработок. Обсудили вопрос о строительстве нового села на общем колхозном собрании. Все колхозники были согласны хоть сейчас приступить к делу. Для начала решили построить кирпичный и черепичный заводы. Облисполком пообещал помочь оборудованием. Начали проектирование жилых домов, нового большого клуба с залом на семьсот мест, парка культуры и отдыха со стадионом, детсада, круглосуточных и круглогодовых детских яслей, радиоузла, гаража на двадцать машин, водонапорной установки для села и новой бани. Сверх всего Опёнкин предложил не пожалеть еще сотню тысяч рублей и построить хорошую мастерскую с слесарным, токарным, столярным и кузнечным цехами, оборудовать ее станками и инструментом и передать сельской средней школе — пусть учат в этой мастерской школьников старших классов, попутно с общеобразовательной программой, разным техническим специальностям, которые в наше время механизации пригодятся парням, на какую бы отрасль сельского хозяйства их ни потянуло.

Предложение Опёнкина о строительстве мастерской навело Долгушина на мысль, что и МТС может помочь школам в политехническом обучении — со своими новейшими сельскохозяйственными машинами и кадрами опытных механизаторов. В зоне Надеждинской МТС было еще две средние школы. Долгушин договорился с директорами школ насчет летней практики учеников в МТС при тракторных бригадах. Председатели колхозов, на территории которых находились эти школы, Золотухин и Нечипуренко, узнав о затее Опёнкина, пообещали и у себя выяснить возможности строительства школьных мастерских.

Пока Мартынов размышлял, лежа в больнице, о «молодежном вопросе», в районе начали уже практически кое-что делать для правильного решения этого в общем-то не очень запутанного вопроса.

Почему случилось так, что Медведев, молодой и неопытный еще руководитель партийной организации, сразу перенял все самое плохое, что только можно было перенять от некоторых других, опытных, но отнюдь не заслуживающих подражания руководителей? Работать он еще не умел. Несколько упрощая вопрос, можно сказать, что он в равной мере не умел еще совершать ни хороших, ни дурных поступков, и тому и другому ему предстояло учиться. Почему же дурное он постиг скорее и успешнее, чем хорошее?

Когда человек покупает себе в магазине комиссионных вещей одежду, он выбирает из чужих костюмов тот, который ему по плечу. Несомненно, Медведев встречал в своей жизни разных руководителей. Видел он, вероятно, и таких, у которых достоинства и недостатки переплелись, как пшеница с травой-березкой на засоренном поле. Есть такие сложные натуры. Талантливый организатор, умеющий вдохновить и поднять на какое-то важное дело все живое и мертвое, и в то же время — самодур, грубиян, честолюбец. Лично смелый в решениях человек, но — совершенно не терпящий рядом с собою других смелых и самостоятельных. Массовик, блестящий оратор, рубаха-парень (пока разговаривает с народом на собраниях), а в стенах своей канцелярии — зажимщик критики и глушитель инициативы. Искренний враг и гонитель аракчеевщины, во всем! — кроме собственной сферы деятельности. Сам не лакей и не подхалим, но не противник угодничества и подхалимажа со стороны своих подначальных. Вот из этой «сложности» натуры некоторых знакомых ему руководителей Медведев и выбирал, вероятно, для подражания то, что было ему «по плечу», на что хватало его способностей, чему проще было подражать. Недостатки, таким образом, возводились в превосходную степень, а достоинства оригинала, с которого снималась копия, полностью выпадали. Выпадали потому, что тут уж, чтобы перенять их хоть частично, нужен все же какой ни есть талант.