Юрий Смолич - Рассвет над морем

Сверх всего этого у Ласточкина к Гале был и «личный» вопрос. Подпольный областком поручал Гале организацию работы среди женщин. Программа работы среди женщин намечалась на первых порах такая. Женские комитеты помощи забастовщикам на заводах, где возникали забастовки; саботаж работниц и служащих по учреждениям; группы Красного Креста, которые заботились бы о судьбе заключенных в тюрьмах, — среди курсисток Высших женских курсов и гимназисток старших классов; индивидуальная агитация в очередях за продовольственными товарами, подле магазинов на улицах, и, наконец, массовые уличные демонстрации женщин с требованием работы мужьям и хлеба — детям. Женщина — великая сила в семье, но не меньшая, а быть может, именно потому и еще большая сила в массовой демонстрации на улице.

Галя и Ласточкин должны были этой ночью конкретизировать намеченную областкомом программу.

Словом, Гале необходимо было спешить, и она подгоняла Жанну.

Ева Блюм вышла следом за Жанной и Галей. Она отстала на полквартала и продвигалась вдоль стен зданий, в тени, так, чтобы остаться незамеченной, если бы Жанна или Галя неожиданно оглянулись назад.

Когда Жанна и Галя распрощались на углу Екатерининской и разошлись — одна направо, другая налево, — Ева Блюм быстро перебежала дорогу. Она увидела Жанну, удалявшуюся направо. И Галю, переходившую улицу на левую сторону.

Одну секунду Ева Блюм колебалась.

Потом повернула направо.

Она решила пойти за той, которая, несомненно, была француженкой, но тщательно скрывала это.

Идти пришлось недалеко — до Пушкинской, а по Пушкинской — три квартала по правой стороне.

Жанна остановилась перед зданием на углу четвертого квартала, быстро огляделась — не следит ли за нею кто-нибудь, затем исчезла в подъезде.

Жанна не могла заметить Евы Блюм. Ева Блюм прижалась к соседнему зданию и спряталась за широкой колонной подъезда.

Ева Блюм постояла там минутку, потом приблизилась к зданию. «Пушкинская, 24», — разобрала она в слепеньком свете фонаря над подъездом. Жанна Лябурб проживала на Пушкинской, 24.

Ева Блюм отметила в памяти номер и название улицы и быстро пошла прочь. Вот-вот должен был наступить комендантский час, и кабачок закроет свои двери…

Но она не опоздала. Французские моряки и пуалю как раз толпою валили из подвала. Американка сразу узнала матроса и капрала, которые сидели с маленькой девушкой. Они как раз прощались на углу. Матрос пошел прямо, капрал повернул налево, вниз по Гаванной.

Ева Блюм заколебалась на миг, потом двинулась за капралом. Матрос, очевидно, еще будет добираться до корабля и может затеряться в толпе возле перевоза, а капрал направлялся к казармам.

Когда под Сабанеевским мостом капрал нырнул в темноту, он вдруг услышал позади себя игривый женский голос:

— Минуточку, капрал!

Он оглянулся. «Снова эти проститутки!.. А может быть, это опять не проститутка, а…»

В трех шагах от него стояла женщина. В тусклом сиянии снега пистолет поблескивал в ее руке. Дуло пистолета было как раз на уровне глаз капрала…

— В карман вам лезть незачем! — сказала женщина насмешливо. — Руки вверх! Все равно пистолета у вас в кармане нет. Капралам пехоты не разрешается носить пистолеты, а пулею я достану вас скорее, чем вы меня вашим ножом… — Потом она нагло прибавила: — Я не гангстер, ваши деньги меня не интересуют, да и сколько их там у вас есть!.. Мы с вами заглянем только сюда, недалеко за угол, для разговора по душам. Марш!.. Что? Куда? Кто же не знает адреса контрразведки? Екатерининская площадь, восемь… Марш!..

В эту же самую ночь войска французов и греков ворвались в Николаев. Оккупанты заливали кровью дружинников рабочие кварталы, вешали защитников города на фонарях, бросали гранаты в окна домов.

Пятнадцатитысячный немецкий гарнизон, который. через спартаковский комитет обещал помощь рабочим дружинам, в последнюю минуту решил соблюдать нейтралитет.

Немецкое командование получило с Парижской мирной конференции — от Клемансо, Ллойд-Джорджа и президента Вильсона — телеграмму с предупреждением, что те немецкие солдаты и офицеры, которые чем бы то ни было поддерживают борьбу местных сил против франко-англо-американского десанта на Украине либо против союзных интервентам сил русской добрармии, украинской директории и белопольских легионов — будут лишены права вернуться на родину, объявлены вне закона и будут безжалостно уничтожаться наравне с большевиками.

В эту же ночь к Ласточкину и Гале в матросскую ночлежку на Военном спуске, 8, прибежал матрос Шурка Понедилок с очередным неотложным сообщением с радиотелеграфа судна «Граф Платов». Красная Армия заняла населенный пункт Бровары под Киевом. Наступление частей Красной Армии на столицу Украины, где еще гуляли петлюровские банды, развивается.

Генерал д’Ансельм рвал и метал.

Перед генералом стоял начальник его штаба Фредамбер — полковник французского генерального штаба, сам, собственно говоря, «без пяти минут» генерал, и именно в него генерал д’Ансельм метал сейчас громы и молнии.

— Мелкота! Сброд! Трусливые бандиты! Дизентерики! Позор для Французской республики…

— Генерал! — пытался прервать поток проклятий полковник Фредамбер, все сильнее и сильнее дергая щекою. — Военная наука предусматривает, что планы командования, особенно в случае необходимости использовать силы союзников местного происхождения, не всегда могут быть осуществлены так точно, как это наперед намечает стратегический план разгрома врага. Временные неудачи и поражения, которые…

— К черту с вашей военной наукой! — заорал генерал. — На войне надо побеждать! Я не желаю слушать о неудачах или поражениях, пусть даже временных!.. Немедленно соедините меня с адмиралом Боллардом!..

Адъютант опрометью бросился к аппарату.

Сегодня командующий войсками Антанты на юге России и Украины был взбешен, как никогда.

Впрочем, у генерала были довольно основательные причины беситься. Перед ним лежала телеграфная лента — только что с аппарата прямого провода: Киев заняла Красная Армия. Под могучим ударом красных войск петлюровцы оставили столицу Украины и, преследуемые полками Щорса и Боженко, откатывались в направлении Винницы. И катились они с удивительной быстротой: Пост Волынский, Васильков, Мотовиловка, Фастов…

Столько оружия — карабинов, пулеметов, орудий, миллионы патронов и тысячи снарядов — из арсеналов разгромленной оккупационной немецкой армии по приказу англо-французского командования передано уже этому сброду! А они, вместо того чтобы победоносно наступать и стремительно продвигаться на север, угрожая самому сердцу большевиков — красной столице Москве, прошляпили свою собственную столицу и теперь, сверкая пятками, удирают сюда, на юг, и снова вопят о помощи…