Юрий Смолич - Рассвет над морем

Столяров положил трубку, аккуратно дал отбой, возвратился на свое место и сел.

Генерал д’Ансельм, генерал Шварц, полковник Фредамбер и мосье Брайкевич молчали.

После длительной паузы генерал д’Ансельм грустно сказал:

— Очевидно, и на этот раз мы с вами… м-м-м… не договоримся… по всем пунктам.

Столяров поднялся. Поднялись и Шурка с Галей.

— Конечно! — быстро добавил генерал, тоже поднимаясь. — Я немедленно же искровым телеграфом передам ваши… гм… предложения высшему командованию в Яссах, Константинополе и Париже и… немедленно же, безусловно, уведомлю вас, какое будет решение высшего командования. — Он заставил себя улыбнуться. — Оказывается, между нами и вами есть даже телефонная связь. Я этого, знаете, не представлял себе, гм… гм…

Столяров, Шурка Понедилок и Галя молча поклонились и направились к двери.

Но генерал крикнул еще им вдогонку:

— Вы… гм… захватили мою машину! Конечно, законы военного времени, но… это ведь моя собственная машина и…

Столяров остановился и ответил с порога:

— С вашего разрешения, генерал, машина доставит нас в Совет. После этого ваш шофер немедленно же приведет ее сюда.

Когда делегация вышла, в кабинете д’Ансельма еще добрых две-три минуты царило полное молчание. Генерал печально глядел перед собою в стол, Шварц все еще мял свою шляпу, лицо Фредамбера перекосилось от конвульсий.

Наконец, гнетущее молчание прервал Риггс.

С выражением любезности на лице он обратился к генералу д’Ансельму:

— Могу порекомендовать вам прекрасный способ упаковки ваших статуэток, генерал. Смятая бумага или стружка не убережет скульптурки от деформации: при толчках статуэтки в ящике будут стукаться одна о другую. Ящики надо делать металлические, заливать их жидким желатином и опускать статуэтки в желатиновую массу. Потом желатин легко растворяется в теплой воде — и вы вынимаете статуэтки совершенно неповрежденными. Очень рекомендую вам именно этот способ, генерал.

Генерал д’Ансельм молчал, стиснув зубы, бледный, даже будто прозрачный от злости. Риггс, наоборот, постепенно наливался синей кровью; Даже уши сделались у него фиолетовыми. Он выхватил из кармана пачку сигарет, сунул сигарету в рот — это была последняя в пачке — и с сердцем швырнул на стол пустую обертку. От движения воздуха на столе зашевелились бумаги, и один листок — тот, что лежал перед генералом д’Ансельмом, — мягко спланировал на пол.

Пробурчав извинение, Риггс наклонился и поднял листок. Кладя его на стол, он искоса заглянул в текст.

Это было письмо командующему армией Антанты на Юге генералу Франшэ д’Эсперэ от «головного атамана войск УНР Симона Петлюры». Третьего дня главнокомандующий навещал Одессу в связи с неудачными действиями на фронте, в частности катастрофой под Березовкой. Дознавшись об этом, главный атаман войск УНР воспользовался счастливым случаем, чтобы приветствовать высокую особу на украинской земле. Но генерал Франшэ д’Эсперэ пробыл в Одессе только один день. Красная Армия от Березовки спешила на Сербку — и главнокомандующий тоже поспешил возвратиться в Константинополь. Письмо Симона Петлюры не застало уже главнокомандующего оккупационными армиями и до лучших времен отлеживалось на столе у генерала д’Ансельма — дело было неспешное. Вот это письмо:

«Узнав о вашем приезде в Одессу, я приветствую ваше превосходительство с прибытием на территорию Украины. Пользуюсь случаем напомнить вам, что прошло уже почти полгода с того времени, как наше молодое украинское войско под моим командованием начало борьбу против большевиков — врагов всех стран Европы. В эти дни, когда украинское войско снова сражается против большевиков, я высказываю уверенность, что с помощью французской армии наше войско сможет разбить нашего общего врага…»

Риггс не стал читать дальше.

Он положил бумагу на стол и закурил свою сигаретку. Но вдруг он швырнул сигаретку в пепельницу и, с каждым словом все сильнее наливаясь синей кровью, брызжа слюною, почти заорал:

— Мое правительство — президент Вильсон — был прав с самого начала! Надо шире использовать чужие силы! Вместо того чтобы гнать куда-то в Архангельск, Владивосток, Батум или Одессу американских, английских и французских солдат и превращать их там в большевиков, надо заставить стать под нашу винтовку все малые народы и особенное внимание обратить на местные антибольшевистские элементы и на националистические, сепаратистские группировки. Мы должны всеми способами раздувать контрреволюционные и антироссийские настроения, дать контрреволюции в руки оружие, много оружия — не так, как делаете вы, жалея каждый пулемет! И пусть идут в бой против большевиков со всех уголков Российской империи: из Финляндии, из Эстонии, из Латвии, из Литвы, из Белоруссии, из Польши, с Украины, с Дона, с Кубани, все сто сорок кавказских племен, сто пятьдесят азиатских окраин, черт бы их всех побрал! И поберет, если дело будет поставлено именно так!..

— Верно!.. Верно!.. Верно!.. — за каждым словом, чуть ли не дрожа, поддакивал Риггсу Шварц — немецкий генерал русской службы и американский ориентации.

Однако Фредамбер ехидно заметил:

— Вы неплохо знаете географию Российской империи, сэр!

— Такова наша с вами служба, Фредамбер! — завопил Риггс. — И я говорю это вам уже не в первый раз! Именно незнание этой географии поставило сейчас точку и на вашей карьере! — Брызжа слюною, Риггс орал: — Будет еще второй, а надо — так и третий, четвертый, черт побери, антикоммунистический поход! И осуществлять их будем мы, но чужими руками, руками всяких сепаратистов прежде всего! Соединенные Штаты еще научат вас, как надо бороться против большевизма! Но эта наука будет горька и для вас тоже! Будьте уверены!..

Но генерал д’Ансельм прикрыл ладонями уши, и болезненная гримаса исказила его выхоленное лицо. Генерал не переносил, когда кто-нибудь повышал голос, тем более орал во всю глотку.

— Мистер Риггс! Прошу вас! Мы с вами не на Парижской мирной конференции!..

Делегация возвратилась в здание Народной аудитории и доложила пленуму о результатах переговоров.

Пленум принял решение единогласно.

Председательствующий тут же продиктовал Гале сообщение, чтобы она успела поместить в утренний номер «Известий Совета рабочих депутатов»:

«Совет рабочих депутатов доводит до сведения всего населения города Одессы, что с двенадцати часов пятого апреля вся полнота власти в Одессе и ее пригородах переходит к Совету рабочих депутатов.

Все лица или организации, которые попытаются каким-либо образом оказать сопротивление власти Рабочих депутатов, будут наказаны в соответствии с законами военного времени…»