Юрий Смолич - Рассвет над морем

— Половина одиннадцатого, — констатировал генерал, — они ждут уже полтора часа. Вполне достаточно для престижа. Идите, полковник, выясните и дайте почувствовать…

Когда полковник Фредамбер вошел в приемную — украинские дипломаты ожидали в приемной «Б», то есть украинской, с коврами и плахтами, — навстречу ему поднялось двое.

Один из них был седовласый, как и генерал д’Ансельм, и вообще чем-то походил на него. Он держался с достоинством и приветствовал полковника сдержанным поклоном.

Второй был маленький, юркий и суетливый, черный, с лысиной. Кланялся он чересчур уж низко, заискивающе, присовокупляя к сему: «Кланяюсь!» или «Прόшу!»

— С кем имею честь? — спросил полковник Фредамбер, почти не ответив на приветствие: дипломаты сразу должны были почувствовать, с кем они имеют честь беседовать.

— Профессор Остапенко, — отрекомендовался первый.

— Доктор Назарук, прόшу вас! — представился второй и прибавил, низко склонившись: — Кланяюсь! Мы есть, прόшу пана генерала…

— Полковник, — обрезал Фредамбер.

— Прόшу пана полковника, мы есть представители директории Украинской народной республики. Кланяюсь!

Фредамбер кивнул.

— С чем вы пришли?

Фредамбер говорил кратко, неприветливо, почти грубо. Он не садился, остался стоять у стола, и гости, сделавшие было движение, чтобы сесть, тоже вынуждены были стоять.

Профессор Остапенко собирался начать речь, но быстрый, беспокойный доктор Назарук уже опередил его и заговорил, согнувшись в почтительном поклоне:

— Пан профессор, прόшу вас, приднепровец; я есмь, прόшу вас, из Галиции. Таким образом, прόшу вас, считайте, что мы двое представляем здесь всю Украину, прόшу вас!

— Мы уполномочены, — горохом сыпал доктор Назарук, — передать от имени директории высокому французскому командованию в вашем лице наши гратуляции, а также изложить, прόшу вас, соображения и домогания славного правительства нашей неньки УНР!

Полковник Фредамбер открыл было рот, чтобы ответить, но это ему не удалось, так как доктор Назарук еще не закончил своей дипломатической преамбулы. Склонившись еще ниже, он совершенно расстилался своим сладеньким голоском:

— Преисполненные, прόшу вас, почтительнейших чувств глубочайшего уважения к высокой культурной миссии высоких держав согласия и проникнутые, прόшу вас, чувством невыразимого восторга перед славными победами великих держав над якобы непобедимыми силами австро-немецкой коалиции, мы, прόшу вас, рады счастливому случаю лично выразить эти наши чувства герою отважной французской армии! Кланяюсь!

Фредамбер кивнул.

Профессору Остапенко удалось в эту минуту вставить и свое слово:

— Мы счастливы напомнить, что правительство наше отдало приказ своим вооруженным силам не чинить никаких препятствий союзным войскам, когда они вступили на нашу украинскую землю и стали гостями нашей страны.

Фредамбер произнес резко и насмешливо:

— Вашему правительству нельзя отказать в дальновидности. Если бы войска директории не капитулировали после нашего приказа, ваши солдаты были бы уничтожены все до одного.

— Но, прόшу вас, — сразу же зачастил доктор Назарук, — глава директории пан Винниченко приказал не оказывать сопротивления!

— Вашему Винниченко, — саркастически отвечал Фредамбер, — подчинились только офицеры, а солдаты пробовали завязать с нашими частями бой.

— О, прόшу вас… — начал было доктор Назарук, но Фредамбер его прервал:

— С чем вы пришли?

Тогда заговорил, наконец, профессор Остапенко, слегка отодвинув доктора Назарука:

— Директория УНР поручила нам вести переговоры с командованием вооруженных сил Антанты на следующих условиях: предварительное признание де-юре правительства УНР, невмешательство во внутренние дела Украинской народной республики…

Фредамбер снова перебил:

— Мы люди военные и привыкли говорить кратко. Мы пришли сюда, чтоб установить здесь порядок и спокойствие. Для установления порядка и спокойствия мы будем бороться против большевиков. Против большевиков должны бороться все. Если вы не будете бороться против большевиков, мы будем бороться и против вас. Никаких условий от вас мы выслушивать не собираемся. Но просим принять к сведению наши условия. Они коротки. Весь состав вашей директории должен быть сменен и утвержден нами… Вы должны создать антибольшевистскую армию в триста тысяч человек…

Доктор Назарук-таки прорвался:

— Но ведь, прόшу вас, наш пан министр генерал Греков предлагал вам организовать армию даже в пятьсот тысяч человек!

Фредамбер не обратил на него внимания.

— Ваша армия подчиняется верховному руководству нашего командования. Средние командные посты занимают офицеры русской добровольческой армии. Ваши войска проводят операции в полном взаимодействии с остальными антибольшевистскими военными формированиями: добрармией генерала Деникина, польскими легионами белого орла, ну и, конечно, французской армией. Ваши железные дороги, финансы, предприятия мы берем целиком под контроль и используем для нужд борьбы против большевиков. Что вы имеете сказать?

Доктор Назарук заискивающе изогнулся.

— Но, прόшу вас, пан полковник! Россияне и поляки — наши извечные враги. Они претендуют, прόшу вас, на наши земли. Они не признают украинской государственности. Прόшу вас!

— У меня нет ни времени, ни нужды разбираться в ваших несогласиях. Речь идет только об одном: о войне против большевиков!

— Прόшу вас! — завопил доктор Назарук. — Мы объявим эту войну! Мы, прόшу вас, уже воюем!..

Но профессору Остапенко удалось остановить своего коллегу. Он, покраснев, сказал:

— Прошу прощения, но мы не имеем полномочий от нашего правительства дать ответ на такие требования.

Фредамбер подергал ногой в коленке.

— В таком случае нам не о чем говорить. — Он кивнул. — Адъютант отдаст распоряжение, чтобы вас немедленно доставили на вокзал, так как ввиду позднего времени ходить по улицам запрещено. Надеюсь, что вы еще сегодня ночью, первым же поездом, вернетесь в Киев и… доложите вашему правительству. Мое почтение!

— Кланяюсь! — крикнул доктор Назарук вдогонку Фредамберу.

Когда полковник Фредамбер вернулся в кабинет генерала д’Ансельма, он застал его и адмирала в некоторой растерянности. Они даже не полюбопытствовали, чем же закончился разговор полковника с дипломатами директории. Были дела поважнее. Генерал Гришин-Алмазов только что возвратился от американского полковника Риггса из «Лондонской» и сообщил, что Риггс отказался приехать на раут.

В ответ на приглашение генерал-губернатора города Одессы и таврийского юга Украины — приглашение, переданное от имени объединенного англо-французского командования, — глава военной миссии США, поблагодарив от своего имени и имени остальных американских дипломатов, просил передать генералу д’Ансельму и адмиралу Болларду сердечный привет, но прийти на раут не пожелал. Он не сослался на усталость с дороги, не оправдывался состоянием здоровья, не пожаловался и на отсутствие времени, как это принято в таких случаях у дипломатов, а с прямолинейностью техасского ковбоя заявил, что он рассматривает раут как акт дипломатический, а он приехал сюда не как дипломат, а только как военный представитель, осуществляющий определенные указания своего правительства. В то же время полковник Риггс просил французского генерала и английского адмирала уведомить его безотлагательно, в котором часу завтра утром генерал и адмирал могут встретиться с ним для совместного делового совещания. Между прочим, Риггс дал понять, что встает он в шесть и начинает свой рабочий день в семь часов утра.