Ефим Пермитин - Три поколения

Голос Уточкина, вначале сиплый и неуверенный, от фразы к фразе очищался, крепчал, наливался волнением.

— Я думаю, вы простите мне неподготовленность. Во многих колхозах гибнет скот, падают рабочие лошади, супоросные свиньи, дорогие тонкорунные овцы… — Уточкин по-юношески облизнул спекшиеся губы. — Сегодня мне рассказали, как плакала доярка Анна Михайловна Заплаткина из колхоза имени Жданова о павшей корове-рекордистке… — У оратора как-то нервно передернулось лицо. — И это, товарищи, в год, когда партия подняла в поход за подъем всех отраслей сельского хозяйства! — Уточкин оглянул людей беспокойными глазами.

«Вот он, оказывается, каков, наш секретарь!» В глазах Уточкина, и беспокойных и гневных в одно и то же время, Андрей увидел горячего, страстного коммуниста, готового пойти на все за интересы народа, верным сыном которого он являлся.

«Этот, конечно, сам вызвался на целину!.. Таких, только таких сюда и надо, а не ожиревших Колобовых», — думал Андрей, почему-то с первого же дня невзлюбивший всегда равнодушно-спокойного толстяка Колобова, назначенного контролером вместо Маши Филяновой.

Андрею показалось, что Тимофей Павлович вырос на голову. Даже плечи его как будто стали шире. «Ошибся! Опять ошибся!» — радостно думал об Уточкине молодой агроном.

А секретарь райкома уже разбирал причины, вызвавшие такой падеж скота в горных местах, где, бывало, несмотря ни на какую засуху, по крутым логам и лесным полянам можно было заготовить кормов с избытком.

— Наш район больше чем наполовину животноводческий, горный… В погоне за товарным зерном его вот уже много лет карьеристы-очковтиратели искусственно стараются обратить в полеводческий… Нынешний падеж скота в горных колхозах — результат неумного планирования. Горе-плановики не желают учитывать ни недостатка рабочих рук в колхозах, ни невозможности производительно применять машины при обработке посевных площадей в горных местах.

Андрей и Боголепов многозначительно переглядывались. «Сам ли он так быстро разобрался, или это Леонтьев ввел его в курс?» — думал каждый из них.

— В падеже скота виноваты и мы, механизаторы. Да, товарищи, виноваты! До сего времени первостепенными мы считаем работы, связанные с полеводством. Представьте на одну минуту, — Уточкин вышел из-за стола, — какая поднялась бы кутерьма, если бы где-либо в области погибал выращенный в течение пяти месяцев урожай. А молочный скот и лошади растут, как известно, не пять месяцев. И вот сейчас дохнет скот, а тревоги никакой. Не могу допустить, чтобы никто, кроме меня, не видел, не понимал нелепости положения с животноводством в горных районах. Вывод: необходимо драться за упорядочение этого… — Уточкин нервно сжал кулак.

Боголепов наклонился к Андрею и шепнул: «Характер-то, видать, у парня!» Андрей кивнул.

— Но сейчас, товарищи, не время заниматься анализом причин падежа в Алтайском крае: необходимо принять экстренные меры к спасению наличного поголовья. — Уточкин взял со стола какую-то бумажку. — Вот тут мы, посоветовавшись с директором, набросали кое-что для начала…

С Верой до собрания актива Андрею так и не удалось увидеться. Не раздумывая о «неловкости», он подошел к ней, стоящей в коридоре вместе с девушками из одесского института.

— Каков зональный-то секретарь, Веруша!

Вера подняла засиявшие глаза и, изо всех сил сдерживая дрожь в голосе, ответила:

— И секретарь и директор… Такой хозяин и тракториста и агронома всякий огрех на полосе лопатой вскопать заставит…

Подошел Игорь Огурцов. Не вынимая трубки изо рта и глубокомысленно наморщив лоб, он молча поклонился всем и встал против хорошенькой, курносой хохотушки Люды Хруниной. С отъездом Маши Филяновой, вокруг которой, по выражению Витьки Барышева, Игорь вертелся, как «округовелый баран», влюбчивый Огурцов успел уже «втюриться» в Люду.

Девушки говорили о директоре: он поразил их воображение атлетической фигурой и красотой.

— А вы обратили внимание, девочки, какие у него черные-пречерные и густенные-прегустенные брови! Ну, словно кто кисть в голландскую сажу макнул и со всего размаха раз вправо, раз влево! А руки — мать ты моя родная! Расперли гимнастерку, круглые, как футбольные мячи, мускулищи! Да если он этими футболами хоть один разок обнимет… — и Люда звонко захохотала.

Все время молчавший Игорь вынул наконец трубку изо рта.

— Сколько нынче снегу на нолях… Обязательно урожай будет!

И так эти его слова всем показались некстати, что даже хохотушка Люда вначале опешила и, только оправившись, сердито отрезала:

— Я думала, ты сейчас, Игорь, глубокую философскую истину откроешь миру, а ты — молоко скисшее суть простокваша… — И она снова залилась на всю контору.

Андрей и Вера стояли рядом. И, смеясь, они все время смотрели друг на друга, как после долгой разлуки.

«Куда делся твой чудесный загар? А глаза еще больше стали… Как похудела-то!» — думал Андрей.

А Вера ни о чем не думала. Сердце ее было переполнено до краев: он назвал ее, как прежде: «Веруша».

30 марта радио сообщило, что в Кремле, на съезде комсомола, бригадир женской комсомольской тракторной бригады Маша Филянова приняла вызов на социалистическое соревнование от бригадира тракторной бригады комсомольца Алексея Казарина, прибывшего из Тамбовщины на целинные земли Казахстана. Номера газет, в которых были напечатаны об этом статьи и портреты Маши Филяновой и Алексея Казарина, войковцы рвали друг у друга из рук.

— Дайте, братишочки, и мне поглядеть на Машу! — запыхавшись, сказал прибежавший в мастерскую Иван Анисимович Шукайло. Он осторожно взял газету в узловатые черные пальцы и долго смотрел на снимок девушки.

— Люблю за смелость! Не где-нибудь выговорить эдакое — в Кремле! Со всесоюзной вышки: «Обязуюсь вспахать не менее тысячи пятисот гектаров… собрать урожай не менее ста пудов с каждого гектара!» А косички-то, косички-то заплела! Ай да Машенька! — Иван Анисимович был счастлив, хотя изо всех сил старался не показать этого.

Игорь Огурцов, потеряв напускную серьезность, носился по цехам, как прежде, без трубки, с ошалело счастливым видом.

— Я всегда говорил, далеко шагнет моя Машенька! Андрей, братка! — закричал Игорь входившему в мастерские главному агроному. — Бюро! Не откладывая ни минуты, готовиться! Ты понимаешь, что это такое?

Андрей взял «Комсомольскую правду» и на первой странице увидел тоненькую Машу Филянову рядом с лобастым, крепким пареньком в сапогах и в пиджаке.

— Ну что ты, секретарь, на мое предложение скажешь? Ты-то, надеюсь, понимаешь, что это не мое только личное торжество, хотя и всегда говорил, что моя Маша…