Юрий Ефименко - Маленькая повесть о двоих

Не отрываясь от занятия — пыталась захватить как можно больше пустых стаканов,◦— та коротко, но пристально взглянула на Валю красиво печальными глазами цвета остывающей золы и сказала с неожиданной суровостью:

—◦Вы не с завода? И не из театра. Не ходите сюда.

Валя увидела в ее нежных зольных глазах свое мимолетное выразительное отражение: молодой охотницы за интересными мужчинами, энергичной дамочки с моднячими сережками, с дорогой заколкой, а волосы и кожа так ухожены — есть на что и когда последить за собой!

И Люся вовремя углядела Валю, метнувшуюся в гардероб, догнала на улице и, вызнав, что за причина, захохотала:

—◦Ну, Валюха! Ты и гробовщикам своим поднимешься помочь! Ну ты и типажиха! Да тебя надо по стране возить и на центральной площади показывать. Да под стеклянным колпаком, а то пальцами захватают! Ну и даешь, девка!.. Помоги-ка запахнуться. Еще хорошо, свое пальто схватила — за тобой не угонишься.

—◦Зачем ты из-за меня журналиста оставила? Возвращайся.

—◦Ну ладно тебе!.. Не волнуйся: не дурак — сразу спросил, кто да что я, поинтересовался дорожными приметами. Мужик проверенный. Такие не пропадают с горизонта. До поры до времени… Вот эти юные тетеньки! Давно на меня зуб имеют! А чего им? Ну сказали бы — не трогай Петю, Вадика, не разлагай нам краевое искусство! Договорились бы. А стукнули тебя! Никакого человеческого понимания!

Снег не шел. И не дуло. Колко морозный воздух плыл под фонарями легким, кисейным туманом и оседал у ног и на деревьях сверкающими кристалликами. Празднично и хрупко. В эту пору, как устанавливаются крепкие морозы, хорошо в поздний час на улице Карла Маркса. Она кажется бесконечной — теряется где-то в ночи. И загадочной, будто никогда ее не видел, не бывал здесь. Тихо и спокойно.

Отправились пешком. Не спешили. Уличный покой врачевал Вале нелепый ожог.

—◦Ох и бабы!◦— поминала Люся Дом актера.◦— Ну что им бы подойти ко мне да сказать: ты привела? А нам твоя подруга не нравится, и ты ее, пожалуйста, больше не води. Ну и все! Раз я тебя привела, я же за тебя и отвечаю. И это же мне первой дело сделать все, как по-человечески бы.

—◦Люся! Да что такого случилось? Наверное, у них сейчас кампания по сокращению посетителей. Смотри, как там тесно — повернуться негде, столько народа! Да я сама бы на их месте не пускала сторонних.

—◦Ты, подруга, в сумасшедшем доме кончишь. Ты кроткая! К тебе что — подошли: извините, пожалуйста, не могли бы вы больше нас не навещать? Знаете ли, тесновато. И санитарно-пожарные нормы, безопасность. А вы все-таки не член ВТО. И родственников у вас там нет. Просто приглашенная. С улицы, так сказать… Так было?

О случившемся Валя думала неотступно и с горьким удивлением, что вот, пожалуйста: машина, электронно-вычислительное устройство, с которым имеешь дело изо дня в день, может быть куда добрее, сострадательнее и доброжелательнее иных людей. Машина просто выдаст «стоп», заставит подумать, найти класс «стопа» и самому поправить свою ошибку. И это прибавляет не боли, а ума.

Нет, всякие настоящие, верные и нужные усилия, действия ради всех должны быть наполнены точным ощущением людей, кого они затрагивают или вовлекают. Они должны быть высокими и умными, как того стоит человек. Иначе их справедливость ложна или всего-навсего забота о собственной голове — абы не болела. Ну а пострадавшие пусть, дескать, как себе хотят: таблетки от душевного шока принимают или же кончают с собой из-за слабой душевной выносливости!

И Валя почувствовала, в ней словно ожила, дождавшись минуты, захороненная тоска. И уже появились первые признаки ее — непонятная тревога, желание молчать и ничего не замечать. И город, казалось, начинал отдаляться, переставал быть своим. На весь мир родным оставался один маленький дом на берегу протоки Чумки, забытой всеми здесь и отгороженной от всех нескончаемым ледоходом.

Но и на третий день, как появилась «плавающая», машина работала кое-как. Электронщики перевернули всю возможную литературу, перебрали все вероятные случаи. («Может, просто выпить требует, намекает?» — сказал наконец Матвеев.) Приглашали коллег из других центров. Только же и они, очень мудро заметив, что этот перфорационно-вычислительный комплекс не такое уж и чудо света, не прибавили ясности.

Программистам слишком скучать не приходилось, разбирались со своими программами, но чувствовали себя словно выбитыми из седла и горевали больше всех, крутились вокруг инженеров, приносили чай с булочками и печеньем и допытывались; долго ли еще.

Спокойной из них выглядела только Мария Васильевна — Маша Новикова. Прилежно и покладисто сидела за столом, просматривала свои расчеты. Поглядишь на нее — беда не казалась такой уж огромной и вечной.

—◦Это она из-за Степы,◦— сказала Мария Васильевна о машине.◦— Обалдела от счастья и потеряла над собою контроль!..

Маша притягивала своим тихим и ровным нравом, терпеливостью и необыкновенной способностью все сносить, принимать как есть. А еще — своим умом по-настоящему, видимо, женским: все подмечает тонко, выучивается на ходу, не приписывая себе ничего выдающегося, и подправляет чужую ошибку так незаметно, деликатно, словно все так и шло само собою. Вале было хорошо известно, что она склеивала свою жизнь из маленьких кусочков, мелких осколков настоящей любви, настоящего женского счастья и настоящей радости, нашивала на них блестки из бесконечных хлопот по дому и забот о близких, сыне и муже, и получался такой ладный ковер — подивишься! Подруги прибегают к ней домой передохнуть от душевных и домашних мытарств.

Валя поглядывала на нее, заходя сейчас в отдел, и благодарила про себя, думала, что вот как раз такие-то и войну вынесли на своих женских плечах без жалоб и истерик.

Трудности с машиной не затрагивали одну Люду. Вернувшись от начальства — за ней прибегала секретарь управляющего,◦— она раскрыла папку с приказами по центру (ей приходилось исполнять и обязанности завканцелярией) и вытащила несколько листков и стала быстро просматривать:

—◦Валь, ты под каким созвездием родилась?

—◦Гороскоп?◦— оторвалась Валя от дел. И только-то сейчас, а уже шла вторая половина дня, заметила: Люда-то сегодня с прической! Слава богу. Значит, дети здоровы, муж не хандрит и у родных все в порядке. Наверное, и праздник какой-то предстоит!

—◦Так не тот. Это буддийский. Ну и ладно. У тебя какой год?

—◦Меня что — вызывают?

—◦Как ты догадалась!◦— расхохоталась Люда.◦— На полдвенадцатого. О тебе будет говорить.

—◦Год овцы.

—◦Ага! Ну-ка посмотрим… Про замужество пока не надо. Потом… Вот: в делах тебе нужна особая осторожность и осмотрительность. Остерегаться предложений блондинов… Дурость какая-то! При чем тут блондины! У нас управляющий лысый.