Николай Шундик - Быстроногий олень. Книга 2

Нояно знала, что олени иногда прибегают к такой самозащите, но увидеть это собственными глазами ей довелось сейчас впервые. Восхищенная, она всматривалась в невиданную картину.

Волчье завывание повторилось уже где-то гораздо ближе. Быки еще ниже наклонили головы. Напряженные, они ждали врага. Дыхание у них было горячим, яростным.

И вдруг один из быков вырвался вперед. Не успела девушка понять, что произошло, как бык взмахнул рогами и отбросил в сторону что-то серое и верткое, как юла.

«Волк!» — пронеслось в голове девушки. Вскинув карабин, она замерла. Волк покрутился на одном месте, затем устремился прямо на девушку. Лобастая голова его и горячие угли глаз казались Нояно уже совсем рядом, почти у самого лица. Хорканье оленей, крики людей сразу почему-то стали для нее далекими, словно ушедшими под землю.

«Бежать! Бежать!» — закричал в ней кто-то, исступленный и дикий. «Стреляй!» — властно приказал кто-то второй. И когда волк был уже почти рядом, девушка выстрелила в упор. Зверь как-то неестественно подпрыгнул, упал на спину, снова подпрыгнул. Раздался еще один выстрел. Волк несколько раз дернулся и замер.

— Молодец, Нояно. Смелая! — донеслось до сознания девушки. Перед ней стоял Мэвэт. Его второй выстрел я уложил волка наповал.

Ерики пастухов вывели Нояно из оцепенения.

— Смотри, прямо в грудь. И вот в шею!

— На клыках пена! Не берите руками, бешеный!

— А где бык? Не укусил ли его волк?

Последний вопрос вернул Нояно к действительности.

Она бросила карабин прямо в снег, вытерла руками горячее мокрое лицо.

— Заарканьте скорее быка, — хрипловатым голосом приказала она.

Пастухи бросились выполнять ее приказание.

Глянув на убитого волка, Нояно вздрогнула и только теперь по-настоящему ощутила неприятный, липкий озноб страха.

— Укусил все же!.. — неожиданно услышала она позади голос Тымнэро. — И понимаешь, волк укусил того самого быка, которого ты сегодня меряла… В голову укусил. Отец говорит, заколоть надо…

— Зачем колоть? — закричала Нояно. Расстегнув свою дошку, она достала из внутреннего кармана шприц с сывороткой.

— Лечить оленя будем! — запыхавшись, сказала она, подбегая к пастухам, повалившим быка на снег.

— Лечить? — изумленно спросил кто-то.

— Как это от бешенства лечить?.. Мы всегда таких… кололи, — сказал Мэвэт.

— Лечить будем! — властно повторила Нояно. — Оленю этому незачем умирать, пусть живет.

Весть о случае в бригаде Мэвэта разнеслась по всей янрайской тундре. Почти целый месяц следили оленеводы за быком, которого лечила Нояно. Многие утверждали, что бык все равно взбесится. Но олень, как всегда, был здоровым, сильным. Наконец наступило время, когда и самые закоренелые маловеры признали победу Нояно. Быка даже наградили кличкой «Невзбесившийся».

Когда его снова выпустили в стадо, Нояно подошла к Мэвэту и не без лукавства спросила:

— Хоть теперь-то ты разрешишь мне измерить «Невзбесившегося»! Надо… мне…

Мэвэт согнал с лица добрую усмешку и строго сказал:

— Меряй… Если надо, можешь и других мерять… Это, наверное, вреда не принесет, а вот будет ли польза — увидим потом.

Журба объезжал стойбища, проверяя работу своих ликбезных пунктов. Так они с Нояно были часто в разъездах по янрайской тундре. В стойбище бригады Мэвэта он получил записку от Нояно, в которой она писала, что оленеводы бригады Орая ждут его и обижаются.

Прочитав записку, Журба улыбнулся, зачем-то подмигнул наблюдавшему за ним Тымнэро и сказал по-русски:

— Понимаешь, дружище: ждут и обижаются. Честное слово, мне нравится и то и другое. Редко бываю у них. Нояно права.

— Мало я еще слов русских знаю, — сокрушенно вздохнул Тымнэро. — Не понял, что ты сказал.

— Я прошу тебя быть моим проводником до стойбища Орая, вот что я сказал!

— Проводником до стойбища Орая? — оживился Тымнэро. — Поеду, обязательно поеду, если отец отпустит. Только это далеко, очень далеко… Там, за высоким перевалом. В тех местах в этом году и Чымнэ кочует…

Через час Владимир и Тымнэро уже скакали на оленях по голубым снежным просторам, каждый на своей упряжке в пару оленей.

Вечерняя заря, недавно сменившая утреннюю, постепенно выцветала. Вскоре наступила ночь. Журба и Тымнэро долго ехали во тьме.

Предстояло преодолеть большой перевал одного из отрогов Анадырского хребта. Перед перевалом путники остановились на отдых.

Олени сразу же принялись разгребать снег. Опустив головы к выбитым копытами ямкам, они острыми зубами подрезали ягель, торопливо подбирали его твердыми губами.

Наломав сухого кустарника, Владимир и Тымнэро разожгли костер, вскипятили чай. Владимир с огромным удовольствием пил крепкий чай, обхватив озябшими руками горячую кружку.

Закурив после ужина, Тымнэро лег на спину на разостланную шкуру, заложив руки за голову. Глаза его смотрели куда-то далеко-далеко, в молчаливый, таинственный звездный мир.

«Об Аймынэ своей, наверное, мечтает» — подумал Владимир, поправляя в костре головни.

Вытащив из-за пояса снеговыбивалку, Тымнэро указал на Полярную звезду:

— Вот эта у нас называется Элькеп-енэр [3] Элькеп-енэр — гвоздь-звезда. . Старики говорят, что у нее своя яранга есть, изо льда построена. На вершине ее огонек горит. Эта звезда в середине неба расположена. Над ее ярангой дыра есть. Через эту дыру в другой мир попасть можно.

Журба заинтересовался.

— А вон те как называются? — показал он на Арктур и Вегу.

— Леутти [4] Леутти — головы. , — ответил Тымнэро, все так же задумчиво глядя в небо. — Ночью, когда гор нету, дорогу правильную трудно найти. Надо смотреть, как Леутти расположены. Тогда путь правильный найдешь.

Владимир указал на созвездие Ориона.

— А вон та Пультэннин [5] Пультэннин — кривоспинник. называется, — Тымнэро почему-то улыбнулся. — Пультэннин — хороший стрелок из лука. Но видишь, у него горбатая спина. Понимаешь, нехорошее с ним случилось. Вот посмотри на те звезды, — Тымнэро указал на созвездие Льва. — Называются они Вэтчанаут [6] Вэтчанаут — стоящая женщина. . Это жена Пультэннина. Приревновала она его к Нэускат-емкып [7] Нэускат-емкып — группа женщин. , — Тымнэро показал на созвездие Плеяд. — Рассердилась Вэтчанаут и ударила своего мужа кроильной доской по спине. С тех пор он и стал горбатым. А вон звезды, которые левее Пультэннина рассыпаны, это его дочери. Они к леворучному рассвету бегут. Видишь, какие светлые и ласковые звезды. Красивые дочери у Пультэннина, ясные глаза у них. А к рассвету они потому бегут, что хотят повстречать своего доброго дедушку, который утром в красных одеждах на меднорогих оленях в небо выезжает.